Анна Данилова - Девять жизней Греты. Смерть отключает телефон (сборник)
То, что она люто ненавидела Грету, он понимал. Как понимал и то, что виной всему — ревность. Из-за ревности ему пришлось расстаться с Мари Аньес, которую он безумно любил и которую он уговорил оставить их ребенка. И это в ее-то возрасте!
Да, она была некрасивая, Мари Аньес. Худенькая, с большим носом, тоненькими ножками и большим животом. Он странно выпячивался еще до беременности. Такое телосложение.
А еще у нее были ярко-рыжие, крашеные, коротко стриженные волосы. И пусть все это по отдельности смотрелось, быть может, ужасно, но все равно — Мари Аньес была самой милой, доброй, ласковой женщиной, какую он когда-либо знал. У нее была чудесная улыбка, открытый взгляд. Приятный хрипловатый голос. Она готова была ради него на все!
Хозяйка двух салонов красоты, Мари была довольно-таки обеспеченной женщиной. Однако все, чего она добилась в жизни, было достигнуто благодаря ее твердому характеру, холодному расчету, жесткой экономии и наследственной скупости. Так, во всяком случае, считала ее родная сестра Мишель, уверенная в том, что Мари унаследовала свой характер от отца, редкого скряги.
Но куда все это делось, когда Горги приехал к ней в Тулузу? Мари просто потеряла голову и сорила деньгами налево и направо. Они катались с ней на речных трамвайчиках по Гаронне, лакомились знаменитым фуа-гра в дорогих ресторанах, проводили много времени в постели и откровенно бездельничали… Мари Аньес полюбила его и готова была поделиться с ним всем, что имела. Перспектива жить в ее уютном доме, ни в чем не нуждаться и пользоваться этой женщиной, как вещью, — вот к чему стремился Горги, и именно это не понравилось Магдалене. Она почувствовала, что может потерять единственного сына. Что еще пара поездок, длящихся по нескольку месяцев, в Тулузу — и Горги навсегда покинет Шумен, Болгарию и у него начнется своя, его собственная жизнь, где ей, его матери, не будет места. У Магдалены началась паника, и она усилилась, когда стало известно, что Мари Аньес ждет ребенка.
— Ты не представляешь себе, насколько чревата нехорошими последствиями эта затея! — кричала она охрипшим от волнения голосом в тот день, когда Горги вернулся из Тулузы и радостно сообщил матери, что скоро он станет отцом. — Сколько ей лет?
— За сорок… — пробормотал Горги, испытывая чувство вины перед матерью за то, что выбрал себе в подруги такую старую женщину.
— Она может родить тебе урода! Скажи мне, она курит?
— Курит.
— Пьет?
— Как все мы… Немного, за ужином… вино…
— Старая корова, уродливая, да просто страшная, как атомная война! И она еще хочет родить ребенка, повесить тебе на шею такой груз!
— Ма, я что, тоже был для тебя грузом?
— Когда я рожала тебя, мне не было и двадцати. Но эта твоя… Мари! Что ты в ней нашел? Что, я спрашиваю тебя?! Вокруг полно молоденьких девушек, здоровых, с густыми волосами и крепкими белыми зубами. А ты нашел эту крашеную рыжую курицу, заморыша со вставной челюстью!
С челюстью она явно перебарщивала. Но остановить ее было уже невозможно.
— …Ах, она живет во Франции! Вот ты потратил на нее почти два года своей жизни, и что? Неужели ты не мог за это время подыскать там себе молоденькую девочку, дочку богатых родителей? Да с твоими данными, с твоей красотой ты мог бы заполучить себе самую завидную невесту в Тулузе, а то и в Париже!
Она не понимала, насколько смешно и нелепо она выглядит в обнимку со своей материнской ревностью.
— Ма, я возьму тебя с собой. И Мари не будет против. Заживем все вместе, ты будешь нянчить нашего ребенка…
— Да я смотрю, ты совсем потерял голову! Ты считаешь, что я уже в таком возрасте, когда ничего другого мне и не остается, только возиться с маленькими детьми, менять им памперсы? Горги, неужели я так плохо выгляжу, что никому уже никогда не понравлюсь и не выйду замуж?
— Не понимаю, зачем тебе замуж? Ты же всю жизнь, сколько я тебя знаю, мечтала о свободе! Ты и с отцом, который тебя буквально боготворил, постоянно конфликтовала…
— Замолчи! Какое право ты имеешь вообще говорить о нас с отцом? Это была наша жизнь.
— Хорошо, не буду. Но все равно. Ты должна понимать, что и у меня тоже есть право на свою личную жизнь…
— Да я все понимаю, понимаю, но, Горги, я же твоя мать, я лучше знаю, какая тебе нужна жена… Прошу тебя, не связывайся ты с этой Мари! Она в матери тебе годится! Она не сможет родить тебе здорового ребенка. К тому же где гарантии того, что этот ребенок именно от тебя?
Она могла говорить на эту тему часами. Горги сдался. Он позвонил Мари Аньес и сказал, что никогда к ней не вернется. А когда уже положил трубку, то понял, что совершил нечто непоправимое. Он разрушил жизнь женщины, которая любила его всем сердцем, потратила на него огромные деньги, одела-обула его, купила ему машину, перевела на его банковский счет почти пятьдесят тысяч евро, а он безоглядно тратил их на себя и на свою мать… И вот теперь он позвонил ей и сказал, что бросает ее. Беременную. Влюбленную в него до смерти. Подумалось даже, что после этого его заявления она может что-нибудь сделать с собой… Весь остаток того памятного дня его тошнило. И он понимал, что его тошнит от самого себя. Что он ненавидит себя за то, что поддался влиянию матери и разорвал отношения с Мари Аньес. Может, другая женщина на его месте позвонила бы ему и осыпала его упреками. Но только не Мари. Он знал, что она лежит сейчас на широкой кровати и рыдает. Маленькая. С растрепанными рыжими волосами. Хрупкая. С маленьким плодом в своем животе. И глаза ее опухли от слез. И рот тоже покраснел, стал влажным. Да вся она сейчас, как желе. Мокрая, расслабленная, полумертвая…
И все это — ради чего? Магдалена очень хорошо знала его. Знала, как он боится перемен. Одно дело, когда ты навещаешь любовницу в Тулузе, а другое — когда переезжаешь туда насовсем, в неизвестность.
Магдалена знала, что он любит, что нравится ее сыну. Выспаться утром, прийти в халате в кухню, где они вдвоем будут долго пить кофе, курить, строить планы на день. Они — единый организм, мать и сын. Понимают друг друга с полуслова. С полувзгляда. Любят одинаковую еду, один сорт сигарет. Одни и те же фильмы и книги. Всегда защищают друг друга перед другими людьми. Они — самые близкие и родные. И нет в этом организме места для какой-то там Мари Аньес. Нет, и все.
Понятное дело, что у каждого из них есть своя личная жизнь. У Горги — девушки. У Магдалены — мужчины. Интимными подробностями они друг с другом не делятся, но все равно понимают друг друга. В каких-то принципиальных моментах советуются, как поступить лучше. И в каждой их истории не последнее место занимают деньги. И Горги, и Магдалена уверены, что нищета — это удел слабых. Магдалена ищет себе богатых любовников, Горги — зрелых женщин, которые содержали бы и его самого, и его подружек. Это норма. Так внушила ему мать.
Что ждало бы их там, в Тулузе, в чужом доме? Это у него с Мари Аньес было бы все хорошо, он был в этом уверен. А Магдалена? Что бы она там делала? В чужой стране? Совсем одна? Постоянно ревновала бы Горги к Мари, цеплялась бы к ней, делала бы все, чтобы они в конечном счете разбежались. Так зачем тогда травить жизнь Мари сейчас, когда и так известно, чем все это закончится? Да она еще спасибо ему сказать должна, что он разорвал с ней отношения в тот момент, когда ей еще не поздно сделать аборт!
Да, он поступил правильно. Сделал все так, как ему посоветовала мать. Но почему же он тогда так скучал по Мари? Даже плакал ночами, вспоминая ее глаза, смешной нос и растрепанные рыжие волосы? Удивительная женщина! Некрасивая, старая, но какая-то своя, родная… Магдалена — тоже родная…
У Горги кружилась голова. Сколько раз он порывался вскочить и набрать заветный тулузский номер, разрыдаться в трубку и попросить у Мари прощения. Он знал, что она простит его, примет его даже через месяц, год, через десять лет…
«Ты свинья, Горги» .
Но жизнь продолжалась. Прошло время. Он вставал по утрам, выспавшийся, свежий и бодрый. Пил с Магдаленой кофе, планировал, как они проведут день, куда поедут, что купят, к кому сходят в гости. Магдалена помогала ему избавиться от назойливых женщин, грубо отвечая им по телефону, что Горги просил больше его не беспокоить… Контролировала его связи с молоденькими дурочками, положившими, как ей казалось, глаз на его квартиру. Официантки, горничные, студентки и даже школьницы — вот «цветник» Горги, к которому Магдалена его никогда не ревновала. Хотя она и понимала, что это на них он тратил деньги, заработанные им в постелях скучающих богатых дамочек.
Спокойная сытая жизнь, подпитываемая деньгами чужих людей, все равно оставляла ощущение чего-то временного. Ему так и хотелось сказать матери, что он в этой жизни, которую они вместе с ней себе придумали и устроили, чувствует себя в гостях. И рано или поздно им придется возвращаться в жизнь реальную, где им никто и ничего не должен. Шумен — город небольшой, и уже очень скоро у него появится репутация самого настоящего альфонса. И они совершают большую ошибку, не пытаясь реанимировать свою автомастерскую. Они оба все знали, понимали, но все равно продолжали вести тот образ жизни, к которому привыкли. Магдалена и мысли такой не могла допустить, что она будет работать. Больше того, она стала приглашать соседку помыть полы, привести в порядок квартиру. Окончательно обленилась. И, сколько помнил себя Горги, она всегда вечерами (если не шла, конечно, на свидание) считала деньги. Разложит купюры на кровати и считает, считает, откладывает то на одно, то на другое, что-то записывает в блокнотик своим мелким, бисерным почерком…
