Сергей Ермаков - Москву ничем не удивишь
Она ничего не ответила, прошла в свою комнату, достала из тайника тысячу долларов, вышла в коридор и протянула деньги Алмазу.
- Спасибо тебе, - кивнул Алмаз, - конечно, это не два миллиона, которые мне нужны, но как пелось в песенке, которую я пел в детском хоре: «Капля за каплей и ручеек выбежал чист и светел»...
Лицо Алмаза при исполнении этой строчки выглядело таким жалостливым, что женское сердце Татьяны не выдержало и дрогнуло. Она чуть было не предложила Алмазу остаться. Но взяла себя в руки и промолчала. Она прекрасно знала этого парня - когда ему это было выгодно, он клялся тебе в вечной дружбе и любви, а когда от тебя ему становилось ничего не нужно - пропадал надолго.
Она и так помогла ему чем могла, сама попала в неприятности и заработала синяки, оставь она его у себя в квартире: неприятности продолжали бы её засасывать, как болото. Так что на жалобную песню Алмаза она только лишь сочувственно кивнула и повернула барашек замка. Алмаз сунул в карман пальто её деньги, повернулся, пробормотал что-то похожее на «Спасибо за всё!» и направился к лифту.
Татьяна закрыла за ним дверь взяла телефон и снова позвонила на мобильник отцу. Но он не отвечал. Гудки шли, но трубку не брали. До самолета в Турцию оставалось еще тридцать шесть часов и Татьяна решила пока заняться макияжем, попытаться замазать синяки на лице.
Алмаз тем временем вышел из подъезда, поднял повыше воротник пальто, втянул неприкрытую голову в плечи и пошел к выходу со двора. Проходя мимо ворот он увидел охранника с опухшим носом и с фингалом под глазом, который экспрессивно размахивал руками и возмущенно рассказывал второму охраннику, который приехал его сменить о том как ночью его отдубасили какие-то отморозки, а еще прилично одетые.
- Я чего нанимался тута за такие деньги по морде получать? - кричал он своему напарнику, который слушал его без интереса. - Да я вообще уйду отсюда обратно в школу физруком!
Алмаз постарался пройти побыстрее, чтобы не попасться под горячую руку, вышел на улицу и побрел в сторону метро. И тут он заметил, что пальто его сильно грязное, да и голове холодно покрытое бурыми пятнами - шапку-то он потерял, когда его позавчера били люди Насосова. Алмаз решил, что ему нужно вновь приобрести презентабельный вид, зашел в ближайший же магазин модной одежды.
- Что деньги? - говорил он молоденькой продавщице, помогающей ему выбрать прикид. - Нужна идея! Деньги без идеи ничто? А идея у меня есть!
Продавщица кивала, ей было приятно обслуживать звезду мюзикла «Амбивалентность», плакат с изображением которого только позавчера содрали со щита, находящегося напротив магазина. На известного продавца вылезли из закутков магазина смотреть все - от уборщицы до директора. Алмазу было приятно вновь оказаться в центре внимания и он не мог отказать себе в удовольствии напоказ посорить деньгами.
- Эти деньги меня не спасут, - продолжал разглагольствовать Алмаз, примеряя обновки. - Хорошая идея есть у меня!
- Вы будете ставить новый мюзикл? - осмелилась спросить продавщица.
- Нет, на этот раз я поставлю настоящий боевик, - ответил Алмаз, - представьте себе сюжет. Один нефтяной магнат обожает свою жену, а она изменяет ему с каким-то молокососом из стриптиз клуба. И тут появляется честный человек и открывает ему глаза на происходящее. А магнат обещает помочь честному человеку справиться с нехорошими людьми, которые на него насели со всех сторон и требуют с него деньги, вымогают. Хороший сюжет?
- Да, - кивнула продавщица, чтобы понравиться «звезде», - очень хороший!
Она получала проценты с продаж и мечтала втюхать Алмазу что подороже, но он был сдержан в покупках, потому что не располагал необходимой суммой. Выйдя на улицу преображенный певец выбросил в урну пакет со старой одеждой и остановил такси.
- В центр, пожалуйста, - сказал он, запрыгнув на задние сидения, - у меня там важное дело!
Водителю было наплевать какое у кого где дело - он знал только одно: до центра ехать - хорошо заработать, поэтому он переключил рычаг скоростей и рванул вперед по шоссе.
Глава 10 – Тайны, покрытые мраком, приоткрываются…
***
Краб решил, что на мобильный Эли нужно звонить с таксофона. Может быть, телефон уже в милиции, если звонить со своего мобильника, то номер определится, а это ни Крабу, ни Спичкину нужно не было. Матвей сообщил номер телефона Эли, они сели в «Лексус» и поехали искать таксофон, а Краб параллельно давал указания Матвею что и как ему говорить в двух случаях - в первом, если трубку поднимет следователь и во втором, если трубку поднимет, допустим, тесть, сидящий в квартире.
- Какой он мне тесть, - бормотал недовольно Матвей, - тесть мой умер давно, а этот приблудился к моей теще, лимита, а теперь еще в моей квартире ночует! А может, они там с тещей оба сидят…
Таксофон они нашли в круглосуточном магазине, там же купили карточку, Матвей набрал номер жены и стал ждать ответа. Никто долго не подходил и Краб решил, что телефон лежит в милиции. По ночам там никого нет, вот никто трубку и не берет. Но Матвей решил позвонить еще раз, снова набрал номер, держал долго и когда уже собрался положить трубку на рычаги, вдруг ответили и раздался голос тещи Матвея:
- Алло? Слушаю вас?
Матвей глянул на Краба, тот кивнул и Спичкин пересохшим от волнения голосом произнёс:
- Мама, здравствуйте, это Матвей...
- Какая я тебе мама, сволочь? - завопила в трубке теща. - Ты дочь мою задушил!
- Это не я, клянусь не я! - попытался возражать Матвей, но она и слушать не хотела.
- Лучше сам иди в милицию и сдайся! - продолжала кричать теща. - Поймают ведь хуже будет! Мне на глаза не попадайся, я тебе зенки выцарапаю!
И тут она зарыдала, трубку выронила, в ней появился мужской голос, который не произносил букву «р» мягко и раскатисто и посоветовал:
- Матвей, как мужик мужику - иди в милицию и во всем сознайся, тебя тогда ненадолго посадят. Я ж добра тебе желаю…
Спичкин хотел было снова начать оправдываться, но Краб нажал на рычаги таксофона, вытащил карточку, взял из рук Матвея трубку, повесил её и подтолкнул Спичкина к выходу. Когда они вышли на улицу и сели в машину, Краб сказал:
- Всё ясно, телефон в квартире и милиции там скорее всего нет.
- Откуда ты знаешь? - спросил расстроенный общением с родственниками Матвей.
- Если бы милиция сидела в засаде, они бы уговорили твою тещу не кипятиться и постараться заманить тебя домой, - пояснил Краб, - не предлагать тебе пойти и сдаться, а сделать видимость, что они тебе верят, что это не ты задушил Элю, предложить тебе помощь и заманить.
- Но что же тогда моя теща и её муж делают ночью в моей квартире? - спросил Матвей. - У них же своя квартира есть!
- Вот этого я пока не знаю, - ответил Краб, - но полагаю, что мы это выясним. Поехали.
Он завел мотор машины, вывернул колеса, «Лексус» развернулся и помчался обратно в сторону дома Матвея Спичкина.
Краб и Матвей приехали к дому Спичкина, оставили машину недалеко от дома и вдвоем пошли к подъезду. Краб остановился, попридержал Матвея и понаблюдал за окнами минут пять. Никакого шевеления заметно не было и они направились в подъезд, поднялись по ступеньками и остановились возле двери. Матвей достал ключи и осторожно сунул его в замок. Бесшумно открыть не получилось, замок щелкнул, дверь скрипнула, Краб проскользнул внутрь первым. Он заранее расспросил у Матвея что где находится и сразу же нырнул в зал, спрятавшись за гардиной окна.
Спичкин прошел в зал и включил свет и сел в кресло. Из спальни первым выглянул муж тещи - мужичок лет сорока, хорошо сложенный с лицом мужественным и сонным. Он запахивал халат и щурился тревожно. Увидев Матвея, на кресле настороженность и тревога спали с его лица - ведь могло быть и хуже: в двери могли проникнуть злоумышленники, а это всего-навсего Матвей. Видимо, предвидя странные события муж тещи прихватил с собой в спальню бейсбольную биту, которую сейчас и сжимал в руках. Из-за его спины выглянула и теща - женщина лет пятидесяти, хорошо сохранившаяся, с фигурой девочки, в глазах которой при виде Матвея испуг сменился яростью.
- Матвей? - удивленно спросил муж тещи. - Ты зачем сюда пришел?
- Я тут живу, - напомнил Спичкин, - а вот вы что тут делаете?
- Бей его по голове!!! - завопила теща. – Свяжем и сдадим в милицию убийцу!!!
Муж её взмахнул битой, но тут из-за занавески, кто-то ухватился сзади за биту, толкнул ногой в коленный сгиб тещиного мужа сзади и дернув за биту повалил его на пол. Муж тещи попытался подняться, но шлепок ладонью по лбу охладил его пыл, а бита оказалась в руках у Краба.
- Я не убивал Элю! - сказал Матвей. – Я её любил больше жизни! Я пришел, а она уже мертвая!
Теща ему не поверила, сверкнула глазами и рванула в спальню. Матвей кинулся за ней. Она попыталась закрыться, но Спичкин толкнул двери и тещу вместе с ними, она свалилась на пол. Матвей всегда знал, что теща его недолюбливала, постоянно пичкала Элю гадостями про мужа, говорила, что Матвей никчемный человек, что есть настоящие достойные Элиной сексуальности мужики, а этот - пугало крашенное, что при такой красоте, как у Эли она могла бы нефтяного магната захомутать. Тещин язык вносил трудности в семейную жизнь Матвея и Эли, а он не мог даже в ответ слова сказать, потому что жена сразу же на дыбы вставала:
