Юлия Шилова - Воплощение страсти, или Красота – большое испытание
– Я никого не убивала, – вздрогнула я. – Он умер от избытка эмоций. Он умер в тот момент, когда кончал в мою туфлю.
– А может, тебе напомнить, что было дальше? – прищурился Зак. – А дальше ты позвонила мне и с плачем рассказала о том, что произошло. Ты молила меня о помощи. Ты обещала работать на меня всю оставшуюся жизнь, если я сумею вытащить тебя из этого дерьма… И я, как дурак, помчался тебя выручать. Я привёз тебя к себе на квартиру и отпоил виски. Голая, ты ползала передо мной на коленях, распинаясь в благодарностях. А затем я тебя трахнул. Я балдел от того, что ты занимаешься сексом молча…
– Заткнись! – вскрикнула я. – Я не хочу ничего слушать! Чего ты от меня хочешь?
– Я хочу, чтобы мы, как и прежде, работали вместе. Ведь нам было здорово, правда?
– Этого не будет никогда!
– Тогда я сейчас подойду к твоему симпатичному дружку и расскажу ему, как бурно протекала твоя незабвенная молодость. Думаю, ему будет интересно узнать кое-какие факты из твоей богатейшей биографии. Представляю, как он обрадуется! А может быть, Леночка, ты собралась за него замуж? Нет, дорогуша, на проститутках не женятся. Их только трахают!
– Лена, у тебя возникли проблемы?
Вздрогнув, я обернулась. К нам с Заком приближался Максим.
– Нет, Максимчик. Просто я встретила старого знакомого, – тихо сказала я.
– По-моему, этот знакомый не слишком тебе приятен.
Ноздри Максима хищно раздувались. Он хоть сейчас готов был вступить в драку.
Зак миролюбиво похлопал меня по руке и со словами: «Ладно, увидимся в следующий раз» вышел из ресторана. Облегчённо вздохнув, я уткнулась в широкую грудь Макса и тихо прошептала:
– Господи, если бы ты только знал, как сильно я тебя люблю…
Глава 12
Дома мы разбрелись по комнатам. Танька с Толиком, чуть ли не на ходу сбрасывая с себя одежду и бросая друг на друга томные взгляды, тут же отправились в крошечную восьмиметровую клетушку, где в редкие дни ночевал дома Танькин сын Кирюшка. Кроме ящика с игрушками там стояла старенькая продавленная тахта, на которой вдвоём уместиться было трудновато, но моя бедовая подруга, долго и безуспешно искавшая себе «подходящего мужика», давно уже привыкла не обращать внимания на подобные мелочи.
Нам с Максом досталась Танькина комната (этот сарай обычно гордо именовался гостиной): потёртый ковёр на полу, в углу – стол, заваленный тетрадками, полированный, с баром, сервант из чешского гарнитура Танькиной матери, телевизор, два кресла, диван. Диван! Его же разложить можно, сообразила я и села на пол, чтобы выдвинуть вперёд нижнюю часть.
– Ax ты, Ленка моя, – засмеялся Макс и легко проделал всё необходимые манипуляции.
Чувствуя всё более нарастающее волнение, я присела на край только что застеленного свежей простынёй «любовного ложа». Где я нахожусь, не имело никакого значения. Главное, что со мной был Макс. Роскошный, восхитительный Макс.
Он гладил меня по плечам, по груди, по животу, приятно возбуждая и настраивая на большее. Вскоре на помощь рукам пришёл язык. Я застонала и, желая продлить удовольствие, бесстыдно раздвинула бёдра. Мне не надо было работать, мне не надо было никого ублажать.
Оказывается, принимать ласки любимого человека так приятно… Естество моё истекало соками, тело покрылось испариной. Я готова была кричать от наслаждения. Если бы не Танька в соседней комнате… Ах!
Сжимая и разжимая губы, Макс довёл меня до полного исступления. Когда его член наконец вошёл во влагалище, двигаясь равномерно и быстро, я уже находилась на вершине блаженства и спускаться оттуда не собиралась. Отныне и навсегда – только так!
Потом мы долго лежали рядом, не в силах пошевелиться.
– Макс, скажи, а они когда-нибудь закончатся? – неожиданно для себя спросила я.
– Что именно?
– Ну, наши с тобой отношения…
– А ты этого хочешь?
– Нет, что ты! Если ты меня когда-нибудь оставишь, я, наверное, сойду с ума.
– Я никогда тебя не оставлю. Я слишком долго искал тебя, Лена.
– Но ведь ты меня почти не знаешь.
– Я знаю о тебе всё.
Услышав эту фразу, я не на шутку испугалась.
– И что же ты обо мне знаешь?
– Я знаю, что ты молодая, красивая девушка, достойная моей любви.
– Макс, а если бы ты услышал обо мне что-нибудь плохое?
– Я бы не стал это слушать.
– Ты не ответил на мой вопрос. Если бы моя биография оказалась далеко не идеальной, ты бы изменил своё отношение ко мне?
– В моей биографии, Лена, много чёрных пятен. Ну и что? Будем считать, что мы оба вылезли из дерьма, очистились и теперь будем жить нормальной, полноценной жизнью, именно такой, о которой долго мечтали. В ближайшее время я разберусь со своими делами, и всё встанет на свои места. А пока, Леночка, поживи у себя дома, ведь тебе больше ничто не угрожает.
– А ты?
– А я буду к тебе приезжать.
– Разве мы не можем жить вместе?
– Когда всё закончится, мы обязательно будем жить вместе.
– А это долго?
– Думаю, что нет.
Макс нежно коснулся губами моих волос, подул тихонечко, выдыхая тёплый воздух, и закрыл глаза.
Грудь его равномерно вздымалась. Уснул, поняла я.
А мне спать не хочется. В эти часы я привыкла работать. Но это теперь в прошлом. С завтрашнего дня начинается новая жизнь. Собственно, она уже началась. Спокойная, счастливая жизнь. Вскоре мы с Максом поженимся. Я буду ему хорошей, верной женой. И дети у нас тоже будут. Первым родится мальчик. На подбородке у него будет ямочка – такая же, как у Макса. И волосы будут такими же густыми, и глаза такими же весёлыми.
А потом – девочка. Моя маленькая дочка. Уж ей-то не придётся зарабатывать на жизнь, торгуя собой. Мы с Максом сделаем всё, чтобы наши дети выросли счастливыми.
Сначала я буду заниматься с ними сама, потом найду хорошую школу. Что ещё? Музыка, теннис, английский – стандартный, но необходимый набор. Престижный вуз, хорошая работа. Лучше всего – за границей…
Ой, что это я замечталась? Может, пойти освежиться? Душно у Таньки. Окно она попросила не открывать – стекло на соплях держится, вылететь может в любой момент. Мастера вызывать – дорого. Хотя из моих ежемесячных «взносов» вполне могла бы выкроить сотенку-другую на ремонт.
Бестолковая она!
Накинув на голое тело халат, я босиком пошлёпала в ванную. Ванная у Таньки находилась рядом с кухней.
Из-под двери пробивалась узкая полосочка света – там кто-то был.
– Да я это, я, – долетел до меня приглушённый голос Толика.
С кем это он? Ага, шнур телефонный. В Ригу, наверное, звонит. Клянётся жене в верности.
Нет… С женой так не разговаривают. Уж больно тон деловой. Это в половине-то пятого утра?
Прижавшись к стенке, я затаила дыхание и прислушалась.
– Да, деньги уже у меня, – докладывал кому-то Толик. – Правда, я рассчитывал на большую сумму, но, перевернув всё вверх дном, ничего не нашёл. Не понимаю, куда этот урод смог их спрятать? Я точно знаю, что деньги у него.
«Вот так-то… – подумала я, плотнее приникая ухом к двери. – А Толик не такой простачок, каким старается казаться. Он переживает из-за каких-то денег… Из-за каких?»
– Не бери в голову, – продолжал Танькин ухажёр, – у меня железное алиби. Бабы сами ничего не поняли. Представляю, как они испугались, увидев такой сюрприз. Но в общем-то всё прошло без лишних осложнений. Правда, с деньгами неувязочка вышла. Ну да ладно, хоть какую-то сумму наскрёб. Получается, что я всё-таки не зазря человека на тот свет отправил. Ну, до связи!
Я метнулась в кухню и, не включая света, затаилась у раковины, схватив со стола пустой стакан.
«Жажда замучила», – вертелась на языке глупая фраза. Дверь ванной едва слышно скрипнула. Неужели конец?
Удаляющиеся шаги прозвучали для меня как торжественный марш. Ликование труб, звон литавр – «Прощание славянки» да и только. Даже жалко, что, кроме меня, этой радостной какофонии не слышал никто из присутствующих в квартире.
Постояв немного, скорее для порядка, я прошла в ванную, сняла халат и встала под душ. Прохладные струи смыли с меня остатки оцепенения.
Голова заработала с удвоенной силой. «Получается, что я всё-таки не зря человека на тот свет отправил…»
С ума сойти: Толик – убийца. А с виду тихий такой. «Бабы сами ничего не поняли…» Какие бабы? Может, мы с Танькой? «Представляю, как они испугались, увидев такой сюрприз…» Когда в Танькину квартиру ввалился Драный, мы действительно испугались. Всё сходится.
Драного убил Толик. Нет… Он не мог его убить. Они же братья. Пусть не родные, двоюродные, но всё равно братья. Сколько здесь было слёз, сколько воспоминаний…
Из одной рогатки стреляли, одну сигарету делили на двоих – ах, ах! Слёзы-то как раз и настораживают. Не верю я картинно ревущим мужикам. Хотя… Нет, не знаю, не берусь судить. Утречком шепну потихоньку Таньке, чтобы была поосторожнее. Впрочем, говорить ей что-либо сейчас бесполезно. Влюблена, дурочка, в очередной раз влюблена. А значит, грудью встанет на защиту своего ненаглядного хахаля, будь он трижды проклят.
