Марина Серова - А счетчик тикает
— Вы переночуете? — решила проявить гостеприимство Ольга.
— Нет, мы поехали. А ты сиди здесь и ничего не бойся. Ничего они вам не сделают. Если ты, конечно, не станешь пересказывать им нашу беседу.
— Да нет, что ты! А вдруг они сами узнают?
— Откуда? Они что тут, у тебя скрытую камеру установили? Что ты из них делаешь суперорганизацию?! Обычные бандиты и мелкие сволочи. — Не такие они, конечно, безобидные, но мне сейчас главное — успокоить Ольгу. Но мысль она подала, кстати говоря, неплохую: а вдруг они к ней действительно заявятся и поговорят, скажем, с соседями. А те им и ляпнут про милицейский газик. Надо что-то срочно придумывать: — Ну а если вдруг спросят тебя что-нибудь про милицию, которая к тебе наведывалась, то скажешь им… О! Точно! Скажешь, что допытывались про твоего бывшего. Он у тебя где?
— А кто ж его знает?
— Вот и чудненько! Так ты и милиции сказала. И вопрос снят.
— А если они спросят, зачем это милиции так понадобился мой бывший, что мне говорить?
— Что не знаешь. Будет тебе еще милиция докладывать. Приехали, спросили, записали, уехали. Все. А уж что он там натворил — не твоего ума дело.
Ольга кивала, давая понять, что запомнила все дословно, а я подумала, что если бы это было правдой, то ее бывший действительно должен был бы совершить нечто сверхъестественное, чтобы наша доблестная милиция в конце трудового дня потащилась к черту на кулички допрашивать его бывшую жену. Другое дело — на редкость трудолюбивый частный детектив Татьяна Иванова! Как говорится, для милого дружка и семь верст — не крюк. Хотя для моего случая скорее подходит другой вариант этой поговорки — «Бешеной собаке семь верст — не крюк». И ведь никто не оценит.
Как раз в разгар этих горьких размышлений на тему «наша служба и опасна, и трудна…» на крыльцо вышел Лешка. Его появление моментально навело меня на утешительную концовку моих раздумий: «Зато платят хорошо, не сравнить с милицией». Утраченный было оптимизм вновь громко заявил о своем существовании, и я бодро заявила:
— Ну, Лешка, благодари хозяев за хлеб и за соль. Мы поехали.
— Всегда готов. Спасибо, Оленька. Все было очень вкусно. У вас замечательная мама. С ней я уже попрощался, так что можем ехать.
— До встречи, Оля. Все запомнила? — На мой вопрос Ольга так активно замотала головой, что я испугалась, как бы она у нее не отлетела. — Ничего не бойся. Пока. Мой телефон у тебя есть.
— Есть. Пока, — Ольга слабо, но с надеждой улыбнулась и вышла за калитку нас проводить.
Мы влезли в газик, радостно помахали ей руками и тронулись в сторону шоссе. Лешка закурил, я подумала, что и мне неплохо бы покурить в спокойной обстановке, но с ужасом обнаружила, что сигареты мои кончились. Лешка было великодушно предложил свои, но я решила, что лучше уж потерпеть до города, чем курить ту гадость, которую он почему-то именует сигаретами. Вместо курения пришлось вести светскую беседу:
— Что же ты делал в обществе Евгении Петровны?
— Делом занимался, — гордо отвечал Лешка, — она там что-то распускает, так я помогал шерсть сматывать. Потому и к тебе не вышла. Но видела тебя в окошко, узнала и все про тебя выспросила.
— И что же ты ей рассказал?
— Да так, пустяки всякие.
— А сам кем представился?
— Ну не ментом же мне было рекомендоваться! Она бы испугалась. Сказал, что твой потенциальный муж.
— Так. Ну а она что?
— Обрадовалась. За тебя. Я ей понравился.
— Да что ты? А это мысль! Если ты ей понравился, можно тебя женить на Ольге. Наконец-то у женщины все в жизни образуется.
— На этой малахольной? Кстати, что тебе от нее было нужно?
— Встреча бывших одноклассниц.
— Понятно. Успешно?
— Вполне, — мы уже въезжали в Тарасов, я посмотрела на часы. Ну надо же, какая я умница: уложилась в то время, которое планировала. Десять вечера.
— Куда едем? Может, напоишь кофе?
— Нет, Лешенька, сегодня у меня еще непочатый край работы. Как-нибудь в другой раз.
— В другой так в другой, — не стал протестовать покладистый Лешка и напомнил: — Но от пикника в ближайшее время ты не отвертишься!
— Само собой! И не собираюсь.
— Так куда тебе?
Я задумалась. Вообще-то, мне домой, думать и выстраивать логические цепочки, благо материала для этого — хоть отбавляй. Не мешает еще позвонить Наталье Семеновне и узнать у нее последние новости. Но все-таки по дороге домой надо бы заехать к Гришке и вызволить от него свой драгоценный кофе. И купить сигареты. Так я и сделала: продиктовала Леше Гришкин адрес, распрощалась с ним и молчаливым водителем у Гришкиного дома, купила в ближайшем магазинчике любимые сигареты и ровно в десять часов вечера позвонила в дверь Гришкиной квартиры. Ждать мне пришлось, как всегда, довольно долго. Наконец из-за двери меня невежливо спросили:
— Ну?
— Что «ну»? А то ты меня в глазок не видишь!
— Мало ли что я вижу! Что надо тебе здесь в такое время, чума египетская?
— Между прочим, у тебя остался мой кофе, — с достоинством ответствовала я и продолжала: — И не пытайся его зажилить. Может, все-таки впустишь?
За дверью тяжело повздыхали. В конце концов под привычное ворчание и чертыхание дверь открылась, и Гришка заявил:
— Ну, проходи. Кстати, хорошо, что зашла. Разговор есть.
— Ты выпил мой кофе? — ужаснулась я. Какой у него еще может быть ко мне разговор.
— Да успокойся ты! Не притрагивался я к нему. Могу даже сварить тебе свой.
— Вари. Так что за разговор?
Гришка молниеносно сварил кофе, поставил передо мной чашку и уселся напротив. Такая быстрота меня удивила: если уж он так безответственно отнесся к такому важному процессу, как варка кофе, то разговор, по всей видимости, предстоял действительно серьезный.
Гришка еще помолчал, подумал и наконец выдал:
— У меня были люди. Спрашивали про тебя. Я сначала решил, что это твои потенциальные клиенты. Рассказал. Потом понял, что нет. Они заплатили, ушли, я бросился звонить тебе, не дозвонился. Нет, вру. Что не клиенты, понял на другой день, то есть сегодня. Просто вчера они показались странными. И звонить тебе начал сегодня с утра. Ты почему-то не отвечала.
— Занята была, — да уж мне сегодня утром только и было дел, что общаться с Гришей.
— Ну вот, собственно, и все.
— Ага. Что значит «странные» и почему «не клиенты»?
— Не знаю. Спрашивали не о том.
— Закономерный вопрос — а о чем? И о чем должны спрашивать клиенты?
— Какие отзывы, какие гарантии. Вообще о работе. Как работает, были ли проколы, жалобы, неэтичное поведение. Ну и так далее.
— Понятно, — я задумалась о том, часто ли я веду себя неэтично. Но спохватилась и потребовала продолжения: — А эти о чем спрашивали?
— Да все больше биографические подробности. И семейное положение, и этапы большого пути — где училась, где работала. И все пытались свернуть на твое окружение.
— То есть?
— Ну, с кем общаешься? Какие связи? Всякими обходными путями пытались выяснить, есть ли у тебя «крыша»?
— Ясно. Ну а ты что?
— А мне все это не понравилось, тем более что странные они какие-то. Ну я и прикинулся валенком. Выдал минимум информации, а дальше — полная амнезия.
— Слушай, ты уже несколько раз повторил, что они были какие-то странные. Это что значит — три глаза у них на двоих или пропеллеры за спиной?
— Да нет, — Гришка оставался серьезен и задумчив, мои довольно-таки банальные приколы не вывели его из этого состояния. В обычном своем расположении духа он бы немедленно взорвался и наговорил бы мне гадостей, почем свет ругая мое примитивное чувство юмора.
Однако что-то долго он думает.
— Ты что, заснул?
— А? — Гришка очнулся от своих дум и меланхолично проговорил: — Все-таки ты, Татьяна, пошлая женщина, и твои попытки казаться ироничной вызывают у меня искреннюю жалость. Нет, когда я говорю, что они были странные, это лишь означает, что они абсолютно не похожи на нормальных клиентов. Они похожи на «шестерок», которым выдали подотчетные деньги и четко проинструктировали, как надо действовать.
— Ты уверен?
— На сто процентов. Если даже у таких людей есть деньги, они не подойдут ко мне, чтобы их выложить, да еще в таком количестве, за мою трепотню. Они лучше будут бегать по городу, высунув язык, и узнают все самостоятельно.
— Ладно, я тебе верю. Ты в этом деле специалист. А как выглядели эти «странные»?
— Да никак, — ответил Гришка и тут же принялся детально их описывать. Я выслушала подробное повествование об их внешности, на самом деле ничем не примечательной, об их обыкновенной — не дорогой и не дешевой — одежде. Получила я и сведения об их возрасте — от двадцати трех до двадцати четырех с половиной. Причем Гришка долго объяснял, почему он уверен, что возраст его посетителей колеблется именно в этих пределах. Наконец его содержательная лекция приблизилась к концу. Я услышала много поучительного, но единственный вывод, который я могла из всего этого уверенно сделать, был неутешительным — я их не знаю. А если и знаю, то они настолько обычны, что я не могу их вспомнить. Но версия у меня все-таки есть: вполне возможно, что это люди Геннадия Владимировича Кольцова. Это легко все объясняет: и вопросы, и цель их визита, и то, почему Кольцов все так хорошо знал обо мне.
