Джон Андервуд - Код Шекспира
«Наблюдатель!» — так Джейк решил его называть.
Он повернулся к хозяину магазина.
— Вы сказали, что кто-то звонил по поводу Льюиса?
— Проклятая налоговая инспекция. Они потребовали список всех книг, которые он купил или заказывал за последние пять лет. А потом пригрозили мне аудиторской проверкой. Вы можете в такое поверить?
— Да. Но это не похоже на налоговую инспекцию. Больше смахивает на американский Патриотический акт.[27] И что вы собираетесь делать?
— То, что уже сделал. Скажу, чтобы шли ко всем чертям. Они не имеют никакого права, а я знаю одного адвоката, который будет очень рад напомнить им об этом, если они начнут выступать.
— Надеюсь, до этого не дойдет, — сказал Джейк. — Извините, если из-за меня у вас возникли проблемы, — добавил он, бросив взгляд в окно.
Лимузин отъезжал от тротуара, а Наблюдателя нигде не было видно, и Джейк решил, что это хороший знак.
— Никаких проблем. Мы с вами прекрасно поболтали, — извиняющимся тоном проговорил Блоджетт. — Но, думаю, на сегодня пора заканчивать. Моя жена требует неукоснительного выполнения определенных правил, и одно из них заключается в том, что я не должен опаздывать на ланч.
— Вы закрываетесь на ланч?
Джейк вспомнил, как много лет назад он путешествовал по Бургундии и отчаянно пытался найти место, где можно было бы поесть. Деревня за деревней, город за городом он натыкался на закрытые рестораны и гостиницы.
— С некоторыми приказами спорить не стоит, — фыркнув, заявил Блоджетт. — Кстати, а вы женаты?
— Был. Жена умерла от рака два года назад.
— О, понятно. Жаль это слышать. Примите мои соболезнования, сэр.
Джейк взглянул на часы, поблагодарил хозяина магазина и направился в библиотеку, одновременно поглядывая по сторонам, но Наблюдатель либо оставил его в покое, либо старался не попадаться на глаза.
Он зарегистрировался в библиотеке и отправился искать раздел с биографиями Шекспира. Как он и предполагал, книг, посвященных великому Барду, было множество. Джейк выбрал двухтомный труд сэра Эдмунда Чамберса, озаглавленный «Шекспир: исследование фактов и проблем». Библиотекарша заверила его, что Чамберс считается одним из ведущих специалистов в этой области, если не самым крупным знатоком жизни Шекспира. Он взял еще несколько знаменитых и более свежих биографий Шекспира, отнес их в кабинку и стал искать упоминания Роберта Грина.
Джейк тут же обнаружил, что произведение Грина цитировали в качестве доказательства того, что Игрок был Шекспиром, и все дружно сходились на том, что слова «Ворон-Выскочка» означают, что Грин завидовал успеху и мастерству Барда. Джейк считал, что это как раз говорит об обратном. Судя по всему, Бальсавар прав, и Грин обвинял Ворона-Выскочку в том, что тот украл славу истинного автора произведений, которые приписывали ему. Или разбогател благодаря им. Или и то и другое.
Это также могло относиться и к его роли Актера, в том смысле, что он делал то же, что делает большинство современных актеров: присваивал себе славу автора строк. По меньшей мере, если, как утверждают ученые, Грин называл Потрясателя Сцены драматургом, Барда обвиняли в плагиате. В таком случае как свидетельство о плагиате может служить подтверждением авторства? Что за извращенная логика? Джейк положил ручку и задумался. По мере того как он читал дальше, все начало вставать на свои места. Блоджетт сказал ему, что образ Ворона-Выскочки родился из знаменитой басни Эзопа, в которой ворон (знаменитый в Европе своими воровскими наклонностями) «украшал» себя чужими перьями в надежде стать Королем Птиц.
Таким образом, вполне разумно предположить, что «перья» — это произведения писателей-современников Шекспира, очевидно, самого Грина и еще троих. И снова это показалось Джейку обвинением в плагиате или намеком на то, что Шекспир выступал в роли агента. Джейку стало интересно, каким образом ученым удалось извратить не вызывающее сомнений значение слов Грина и заявить, что он завидовал драматургу, наделенному более ярким талантом? И тут ему пришло в голову, что «перья» могут означать то, чем в те времена писали.
Грин предостерегал других писателей, основываясь на собственном опыте общения с Шекспиром, который, будучи совладельцем театра, нанял его для написания пьес. После чего Потрясатель Сцены, являясь дельцом, посчитал, что может заявить на них свои «права»? Джейк сидел и смотрел в пространство. Дело большое. Это уже не просто агент. Очень похоже на елизаветинский эквивалент голливудского продюсера. Бард не продавал пьесы студиям, как делают сегодняшние агенты. Он покупал их от имени своих нанимателей, которые позже стали его партнерами, чем как раз и занимается амбициозный продюсер, точнее, исполнительный директор студии. Из прошлых интервью Джейк знал, что очень немногие из сегодняшних или вчерашних продюсеров в состоянии удержаться от соблазна, по крайней мере, сделать вид, что они что-то написали. А также, что в современном Голливуде все продюсеры и исполнительные директора были либо специалистами по правовым аспектам бизнеса, либо имели степень магистров делового администрирования. Они были бизнесменами, а не творческими людьми.
Шекспир и Голливуд? Он записал и остановился, чтобы обдумать новую мысль.
Седовласый мужчина в мятом костюме прошел мимо кабинки Джейка и наградил его сердитым взглядом сквозь стеклянную перегородку. На мгновение Джейк встретился с ним глазами, и у него возникло ощущение, будто ему в тело вошла отравленная стрела. Этого ему хватило. Инстинкт подсказал, что за ним снова следят. Он поднялся на ноги.
— Прошу меня простить, могу я вам помочь?
Но мужчина поспешил скрыться среди полок с книгами. Джейк хотел было последовать за ним, но потом решил, что не хочет оставлять без присмотра свои записи и книги, лежавшие в кабинке. Он неохотно снова сел и попытался сосредоточиться.
Напряженный, постоянно настороже, он задумчиво изучал дескриптивные фразы и термины, которые подчеркнул в тексте Грина, но не нашел среди них ничего, что бы показалось ему синонимичным слову «бард».
Его внимание привлек еще один абзац: «Сюда я могу включить еще двоих, что писали для этих чопорных джентльменов: но пусть их собственные труды станут свидетельствовать против их грехов, если они станут и дальше поддерживать крестьян».
Джейк принялся систематизировать свои записи. Кто был «грешником» и почему? Потому что они имели дело с этим человеком? Кто в театральном мире того времени был родом из крестьян? Говорит ли это о происхождении Шекспира, несмотря на то что он посмертно коронован? Грин предупреждал своих коллег, что они не должны «поддерживать» крестьян. Поддерживать означает помогать. Помогать «крестьянам», необразованным деревенским выскочкам, которым удалось занять высокое положение. Но как поддерживать и помогать? Не давать им пьес, потому что, очевидно, Грин считал, что компенсация за это была недостаточной, если не сказать грабительской.
Вернувшись к биографиям, Джейк довольно скоро убедился, что фактически о жизни Уильяма Шекспира известно очень мало и что по большей части это всего лишь предположения. Или, как написал Марк Твен, догадки. И снова где-то на задворках его сознания зазвонил колокольчик, и он попытался привести мысли в порядок и вспомнить. Может быть, дело в том странном разговоре с Десмондом Льюисом, который состоялся у них во Флориде? Но он по-прежнему был окутан туманом. Они выпили несколько бутылок великолепного калифорнийского вина на тех выходных. По своему опыту судебного журналиста Джейк знал, что эти предположения и размышления не имели бы никакого веса в суде. Они не более чем слухи.
Он нашел биографа, которого упоминал Блоджетт, — Джона Обри — и, просматривая книгу, наткнулся на заинтересовавшие его факты. По словам Обри, крестный сын Шекспира, Уильям Давенант, заявил, что, появившись в Лондоне, Шекспир поначалу был чем-то вроде елизаветинского аналога голливудского парковщика. Он присматривал за лошадьми зрителей во время спектаклей, и это продолжалось до тех пор, пока Генри Бербеджу не пришлось перенести свой театр на другой берег Темзы. После чего зрители, очевидно, приезжали на пароме.
Джейк сделал запись: «Для тех, кто не читает Дика Фрэнсиса и не ходит на бега: человек, занимающийся лошадьми, называется конюх».
Значит, вот на что намекал Блоджетт, когда он спросил его про «убогих конюхов».
Интересно, а что представлял собой этот Давенант? Джейк решил поискать, что о нем известно. И нашел биографию, написанную Виктором Гюго, где говорилось: «Шекспир время от времени наезжал в Нью-Плейс. На полпути своего короткого путешествия он бывал в Оксфорде, а там — на постоялом дворе „Краун“, где познакомился с хозяйкой, красивой, умной женщиной, женой благородного хозяина постоялого двора по имени Давенант. В 1606 году миссис Давенант родила сына, которого назвали Уильям; а в 1644-м сэр Уильям Давенант, получивший титул из рук короля Карла I, написал в Рочестер: „Да будет вам известно, потому что это делает честь моей матери, что я сын Шекспира“».
