Марина Серова - Сладкий ужас

Результат не замедлил сказаться уже через несколько минут, то есть к концу завтрака. «Спецблюдом» на этот раз, видимо, была запеканка.

Я с удовлетворением отметила, что, несмотря на, мягко говоря, приподнятое настроение, я сохранила трезвую оценку происходящего и не забыла своих ночных размышлений. Я помнила о своих планах, хотя они и казались мне теперь подозрительно легко осуществимыми.

Кроме того, мне уже не приходилось изображать что-то на своем лице, рискуя «переиграть» и быть уличенной в обмане. Внимательно изучив в конце завтрака окружающих, я только теперь поняла, что они не постоянно улыбались, как не улыбаются все время и самые счастливые люди. Они были предельно доброжелательны, общительны, приветливы, и только с непривычки мне показалось, что на их лицах застыла кукольная улыбка. Умные оставались умными, недалекие недалекими, но никто из присутствующих не напоминал радостного идиота.

В конце завтрака Леша сообщил мне, что с сегодняшнего дня в мои обязанности будет входить мытье посуды после завтрака и обеда. Так распорядился Эдуард Александрович. Он заходил на кухню во время моего отсутствия.

— Только за этим и приходил? — поинтересовалась я.

— Да нет, — ответил Леша, — он задал мне несколько вопросов о вчерашнем ужине, а об этом сказал заодно.

И я поняла, что вопросы скорее всего касались вчерашнего инцидента. Эдуард Александрович размышлял о возможных его причинах. И, может быть, мой утренний медосмотр был как-то связан именно с этим.

«Не забывай об этом, Багира, и навостри свои ушки», — сказала я себе мысленно и улыбнулась, но не потому, что до такой степени поглупела, а потому, что сохранила способность контролировать ситуацию.

Я убедилась в справедливости своих подозрений. Не успела я собрать со столов грязную посуду и загрузить ее в машину, как пришла Зина и попросила меня зайти к директору, как только я закончу работу.

Эдуард Александрович встретил меня с улыбкой, как старую знакомую.

— Заходите, Раиса, располагайтесь, — сказал он, увидев меня в дверях своего кабинета.

Я улыбнулась ему в ответ, пытаясь определить, насколько он искренен, и стараясь не утратить бдительности.

— Ну, как вам у нас? — спросил он, как только я уселась у его стола. — Наслышан о ваших успехах на ниве… кулинарии, так сказать…

— Ну, пока особых успехов у меня нет, — скромно возразила я.

— Не скромничайте, не скромничайте, — остановил он меня. — Все только и говорят, что о вашем торте, так что у меня… слюнки потекли. Как-нибудь попрошу вас приготовить для меня нечто подобное. Вы что же — работали в ресторане? — спросил он с улыбкой.

Я не сомневалась, что Султан перечислил ему все места моей работы, среди которых не значилось никакого предприятия общественного питания.

— Ну что вы, — ответила я с подобающей скромностью, — это — мое хобби.

— Прекрасное хобби для женщины, хотя по вам и не скажешь, что вы любите поесть.

Мне показалось, что я поняла, куда он клонит, но виду не показала.

— Количеством я не злоупотребляю, но к качеству я, честно говоря, привередлива, — созналась я.

— Так что и собственный торт не стали есть? — спросил он уже не с такой широкой улыбкой.

«А вот теперь внимание, Багира, — предупредила я себя, — за этим-то тебя и пригласили».

Нетрудно было догадаться, что проверить количественное содержание в Мишиной крови препарата не представляло для Эдуарда Александровича ни малейшей трудности. И наверняка это было сделано, как только мы с Лешей вернулись вчера вечером на кухню, поэтому любая неосторожная ложь поставила бы меня в весьма затруднительное положение.

Мой мозг работал как часы, и я моментально сообразила, что в данном случае единственным разумным вариантом ответа будет полная правда.

— Ну нет. Торты — это моя слабость, но вчера у меня произошла маленькая неприятность, — прыснула я в ладошку и замолчала.

— Что за неприятность? — подбодрил меня директор, изобразив на лице кокетство.

— Даже неудобно сказать… — продолжала я мямлить.

— Бывает, не расстраивайтесь, — догадался наконец директор и посочувствовал мне. Он хотел еще что-то добавить, но я не дала ему такой возможности.

— Но я все равно не смогла себе отказать в удовольствии и съела немного торта, — рассмеялась я.

— А остальное выкинули? — спросил директор, расставляя мне ловушку.

— Ну зачем же добру пропадать? — максимально искренне возразила я. — Я соседу кусочек подложила.

— Михаилу? — уточнил директор.

— Ну да, которому потом плохо стало, я еще не знаю всех по именам, но его запомнила. Очень симпатичный молодой человек.

Директор смотрел на меня очень внимательно и соображал, а я внутренне торжествовала, потому что он не мог иметь ко мне никаких претензий, и таким образом, тактика сработала.

— Раечка, никогда больше этого не делайте, — грустно сказал он.

— Почему?

— Я же вам говорил, что… мы научились излечивать наркоманию…

— Я помню, — подтвердила я.

— В вашу еду было добавлено лекарство, а вы, как маленькая, поделились… лекарством с товарищем. Но вы же понимаете, что передозировка любого лекарства может оказаться вредной для здоровья.

— Он теперь умрет? — спросила я, широко раскрыв глаза.

— Нет, конечно, не умрет, но то, что произошло вчера с Михаилом, случилось по вашей вине, — строго и серьезно ответил он.

— А почему он не отказался? — спросила я.

— А вы ему предложили, и он… согласился? — насторожился он.

— Нет, я просто положила ему на тарелку, но думала, что он заметил, — привела я свой последний «аргумент», который, по-моему, окончательно убедил директора в моей искренности. Понимая, что после вечерней дозы препарата Михаил не совсем адекватно воспринимал реальность, он допускал, что тот вполне мог не заметить моего «подарка».

— Ну, ладно… — проговорил он, и я поняла, что разговор подходит к концу. — Сегодня вы сдали анализы, а после обеда пройдете кое-какие тесты…

— Да, вы говорили, — сказала я, вставая.

— И последний вопрос… — остановил меня Эдуард Александрович. — Что вам снилось сегодня?

Я удивленно вскинула на него глаза, и он поспешил объяснить мне свое любопытство:

— Не воспринимайте меня только как директора… начальника. Поймите, что я еще и ваш лечащий врач. Вы же сами говорили, что давно хотели избавиться от вашего пристрастия… Кстати, о наркотиках часто вспоминаете?

— Вы знаете, ни разу не вспоминала, — поделилась я радостью.

— Вот и замечательно, так что же вам снилось сегодня?

Я вспомнила свой вечерний «обход» нескольких комнат и почти процитировала грезы своей соседки по столу:

— Я видела свою маму… Хотя я совершенно ее не помню… Она была удивительно красивой, и мы гуляли с ней по волшебному саду…

— Прекрасно… Прекрасно… Ну, а как вообще… настроение?

— Я не помню, чтобы мне было так хорошо когда-нибудь в жизни, — призналась я, и в принципе это почти соответствовало действительности.

— Я очень рад, — сказал Эдуард Александрович, провожая меня до двери. — Всего вам хорошего.

Выходя из директорского кабинета, я внутренне перекрестилась, что съела завтрак полностью. В противном случае никакие отговорки на расстройство желудка мне бы уже не помогли, а Эдуард Александрович наверняка бы определил по одному ему известным признакам, что у меня в крови нет ни грамма гениального препарата. Поэтому я должна была быть довольна собой. И была.

Я зашла в комнату к Леше и спросила его, когда мы приступим к приготовлению обеда. Он обещал зайти за мной, но добавил, что часа полтора у меня есть, чтобы вздремнуть и отдышаться. Поэтому я со спокойной совестью отправилась к себе в комнату.

Спать я не собиралась, но мне пришла в голову интересная мысль, и теперь у меня было время «разобрать ее по косточкам».

Заместительница директора, заподозрив неладное, спросила, не употребляла ли я наркотика, название которого я слышала впервые. Мне известны все основные наркотики, и это могло означать, что появился новый, скорее всего химический препарат. Время от времени такие препараты появляются в мире, и, что самое главное, один сильнее другого.

В связи с этим я и подумала, что мою странную невосприимчивость к «пище богов» она расценила как возможный результат неоднократного приема этого наркотика.

Если это так, то восприимчивость к «пище богов» напрямую связана с привычкой к тем или иным наркотикам. И то, что я за последнюю неделю несколько раз вынуждена была употребить кокаин и анашу, в какой-то мере снизило эффект от местного препарата.

— А что бы было, — с тревогой спросила я себя, — если бы я никогда до этого не принимала наркотиков?

Это был совсем не праздный вопрос, поскольку мне абсолютно точно было известно, что Пострел до лаборатории наркотиков не употреблял.