Владимир Безымянный - Русское видео
— Теперь секи, чтоб самого не украли, что там машина, — съязвила спешащая впереди Нонна.
— Ну, твоя-то на стоянке под охраной, вот и попользуемся. А за моей авось не кинутся… И что нас искать? Захотят — найдут в три минуты. Сейчас бы время выиграть, дела свернуть, прикрыть хоть что-то. Ох, и в окнах торчат… Не меньше, чем у подъезда. Отчалим со стоянки на твоей, Нонка. Все равно светится, как маяк. Нет в тебе скромности. Камушки уши не оттягивают? ТАМ их носить не положено.
Шурик трепался, хохмил, старательно разгоняя тоску, заполнившую салон «мерседеса». Вела Нонна машину, что называется, на автопилоте. Мысли ее витали далеко от трассы, что едва не кончилось печально для парочки пешеходов.
Внезапная гибель могучего босса таила массу опасностей. Кроме того, совершенно очевидно, что один из них — убийца. От этого дышалось не легче. Помимо ноющего «что делать?», мысли вновь и вновь возвращались в только что покинутую квартиру.
Там было на что посмотреть. Опергруппа разминулась с троицей участников бурной ночи ненадолго. С запорами прибывшие справились не хуже первоклассных взломщиков, — не прошло и пяти минут.
Оставшемуся наедине с трупом Шаха Лешику нельзя было позавидовать. Крови он потерял немного — рана была специфическая, не тяжелая, но выводящая из игры. Вид начавшего очухиваться боевика, ошеломленно разглядывающего пригвожденный к креслу труп, вовсе не позабавил привыкшего ничему не удивляться майора Строкача. Обитатели квартиры розыску были в общем-то неплохо известны. Юрий Семенович Шах «ныне присно и во веки веков» умолк, бывший же тренер по рукопашному бою, а ныне уголовный элемент Алексей Пугень усиленно изображал нечто вроде шока, в то же время мучительно шевеля мозгами и прикидывая, как выкарабкаться из критической ситуации.
Изнурительное молчание и необходимость оказания медицинской помощи пострадавшему вынудили Строкача на время с ним расстаться. Если нажим «по-горячему» сразу и определенно ничего не дает, лучше сосредоточиться на осмотре места преступления. Благо есть что посмотреть. Квартира, обставленная разрозненной дорогостоящей мебелью, не поражала избытком вкуса. Денег — да, денег затрачено было много. Огромные, действительно ценные старинные фарфоровые вазы соседствовали с изолятором высокого напряжения, используемым в качестве подставки для чахлой пальмы. Кричаще-красный дешевый ковер диссонировал с изящными, палевых тонов, гобеленами, словно в насмешку вправленными в аляповатые гипсовые рамы. Книжные полки с безукоризненно подобранными заботливой Нонной изданиями загромождали не вмещающиеся в бар пестрые бутылки с импортным спиртным. Очевидно, они ласкали глаз хозяина дома. «Ну, что ж, за годы своей не столь уж долгой деятельности на свободе покойный поубавил количество спиртного на планете, хватило бы не на одного долгожителя», — подумал Строкач, оглядывая гостиную, где, очевидно, происходили основные события. Небольшой ручеек крови, сбегавший из-под стилета по груди Шаха, уже полностью высох. Судя по лужице крови, скопившейся и у выхода из коридора, свою долю Пугень получил на пороге все той же гостиной. Говорить на эту тему он пока отказывался, назвав только свое имя. В этом как раз особой нужды не было: участники таких постоянных, налаженных предприятий, как наперсток и лотереи, были известны наперечет.
Тем временем дотошный Родюков усердно рылся в недрах симметрично расположенных спален. Строкач же всей этой велюрово-атласной затхлости предпочел скрупулезное изучение балкона. Добротная, на совесть застекленная лоджия с достаточно прочно для спокойного сна закрытыми шпингалетами. Майор был из тех, кто на вопрос, не доставляет ли ему неудобств то, что в его «восьмерке» всего две двери, обязательно поправит: «Дверей в моей машине три». Так или иначе, но выходы должны быть обследованы. Впрочем, в этом случае балкон можно было смело сбросить со счетов. Одинаково удаленный от земли и от крыши двухподъездного дома, он годился для восхождения разве что какого-нибудь спешно прибывшего из Страны восходящего солнца ниндзя. Но и те (известные, благодарение богу, сотрудникам угрозыска лишь по видеофильмам) все же оставляют следы на поле брани, без жалости кроша мебель и прочий инвентарь. Здесь же все осталось в целости. Справа и спереди рамы были заперты. Слева высилась общая с соседним балконом стена, имевшая, как и везде, неширокое — тридцать на пятьдесят сантиметров — прямоугольное отверстие, заделанное прессованной фанерой и прикрытое стопкой разного рода планок и обрезков досок. В сущности, мусор, невесть зачем хранимый нынешними домохозяевами. Скорее всего — остатки остекления балкона. Так и есть — вот сверху кусок деревоплиты с глубоким поперечным пропилом со вставленным куском стекла. То же стекло, тот же материал. Проникнуть из соседней квартиры через отверстие в перегородке, отодрав фанерную заслонку и не свалив всю эту прикрывающую лаз стопу обрезков, невозможно. Еще менее реально вернуться назад и присобачить изрядную кучу к стене обратно. Изловчившись, Строкач ткнул кулаком в узкую щель между планками и стеклом. «Нет, забито наглухо. Что, однако, не исключает знакомства с обитателями соседней квартиры»
На звонки соседи Шаха по тамбуру упорно не открывали. Прислонясь к обитой потертым дерматином двери, Строкач прислушался. Тишина. Автоматически, ни на что не рассчитывая, подергал ручку запора. За этим и застал его степенный, с простодушным, мягким лицом старший лейтенант. Не надо было быть большим физиономистом, чтобы опознать в нем издерганного бесконечными неприятностями и ненормированным рабочим днем участкового.
— Так вы ж его увезли, товарищ майор, Пугеня моего шалавого. Чувствовал, не доведет это до добра… Спортивная звезда! Разве я не сигнализировал? Так мне в ответ: «Что ты на него взъелся, нет фактов…». А какие еще факты: труп, что ли, как сейчас? Откуда все эти тысячи, чтобы так жить?
— Так это квартира Пугеня?
— Ну. А рядом — дружка его, которого убили, тот еще похлеще. Давайте посмотрим.
Сгорающие от любопытства понятые проследовали в квартиру Пугеня, замок которой легко уступил невзрачному ключику из увесистой связки, угнездившейся под полой махрового халата между раскинутых ног Шаха.
В отличие от «шахской роскоши», у Пугеня царила спартанская простота, доходящая едва ли не до аскетизма. Шведская стенка, велотренажер, штанга и гантели, болтались нунчаки на трехстворчатом зеркале — все говорило о целеустремленности хозяина квартиры. Компактный черный телевизор «Сони» слепо взирал на незваных гостей пустым экраном — но и его нельзя было счесть излишеством. Напротив, словно в ожидании чего-то интересного, восседал огромный, едва ли не метровый мохнатый мишка, к его брюшку прислонилась пожелтевшая открытка: «Лешеньке от мамы…»
Решительно миновав комнату, Строкач оказался на балконе — точной копии только что обследованного им. Те же рамы, голубизна зеркальных стекол, та же, что и с противоположной стороны, темно-красная обшарпанная фанера, загнутые гвозди, криво вбитые в неровно притертые деревянные пробки. Наверняка куча обрезков со стороны балкона Шаха представляла большую преграду для решившего пропутешествовать из квартиры в квартиру.
Осмотр жилья также не порадовал. Ничего проливающего свет на преступление — ни ценностей, ни наркотиков, ни оружия, если не считать всерьез таковым палки на веревке. При этом в соседней квартире многократно стреляли, чему свидетельством — ранение Пугеня.
Умеренная сумма денег, приземистая арабская кровать, два совершенно банальных кресла и полное отсутствие каких-либо продуктов, за исключением, пары пачек превосходного чая — початой и нераспечатанной. Все это скорее напоминало освобождающийся номер в гостинице для спортсменов, чем утопающее в роскоши гнездо преступного элемента…
Тем временем элемент в тюремной больнице проводил не лучшие мгновения своей жизни. Дырка в простреленной руке докучала не больше надоедливой мухи. Мучили мысли. Нет ничего проще, чем истолковать факт пребывания известного (и нечего тешить себя иллюзиями) боевика в одной комнате с мастерски приколотым к креслу хозяином. Все это заставит кого угодно отказаться от поисков иных подозреваемых. «Надо же было так подставиться этим сукам! Неужто при всем опыте не смог собраться, когда застучали по ушам выстрелы? Да нет, просто и подумать нельзя было, чтобы кто-то из крысятников решился напасть… А то бы ворвался как стремительно разящий шар, как ядро из ствола невообразимой пушки, весь в пружинной готовности отразить любой удар. Не первый же ведь год живу в напряжении… И кто? Зануда, полуинтеллигент-полурэкетир! Все, подставили — прямиком в убийцы… Думал, ошибки остались в юности. А оно вот как повернулось… Чем начиналось — тем и закончилось. Теперь, похоже, навсегда. Да, босс… Не такой он оказался и могучий. «Вышку» за Шаха, конечно, не дадут, да как бы руки длинные и в тюрьме не достали. Свои же приколют где-нибудь на этапе. Лучше самому на нож броситься, чем годами сходить с ума, ежесекундно озираясь. Конечно, авторитет Шаха умер еще раньше, чем он сам, ну, а вдруг щенок какой-нибудь захочет выслужиться перед матерыми волками? Жизнь — хрупкая штука. От всего этого недолго и крыше поехать, хуже нет, чем неизвестность… Ну, да недолго. Милиции тоже надо работать — на самотек дело не пустят. Небось, начальство долбит, хотя за то, что прикололи Шаха, государство премию бы должно выписать. Связи у него хорошие были, кормил и законников кое-каких. Так что могут и всерьез взяться — как не пожалеть разбитую кормушку… Ну, вот — черта помяни!..»
