Александр Горохов - Аферисты - Славные времена
Альфред Викторович заглянул в спортзал. Поминки выдохлись и здесь. Гости, пошатываясь, отваливались от столов, нанятые официантки уже наводили порядок и громко ругались.
Комаровский прошел на автостоянку. В машине Матильды, красивом "форде", кроме спящего шофера тоже никого не оказалось и огорченный Альфред Викторович решил поискать Валерия в других ждущих своих хозяев автомобилях - может красавчик обжимается с какой-нибудь девицей в чужой машине.
Он прошел вдоль линии застывших иномарок, но ничего любопытного не обнаружил. Но зато оказался возле калитки, за которой виднелся дом Толстенко, в котором одиноко светилось маленькое оконце. Альфред Викторович между делом отметил, что этот домишко портит респектабельный пейзаж улицы и пора бы соседям-бизнесменам выкупить его, или подарить Толстенко что-нибудь более приличное. А позор этот обветшавший - снести бульдозером, чтоб не портил общего имиджа поселка. Потом пришло соображение, что ведь и с Толстенко необходимо объясниться - его позиция, со слов Афанасьева, была более чем странной, мягко выражаясь. Ведь поначалу он практически ткнул пальце в Комаровского, определяя его чуть ли не прямым убийцей, даже накидал словесной портрет близкий к личности Альфреда Викторовича, а потом отработал задний ход.
Альфред Викторович подергал ветхую калитку, сорвал слабенький крючок и шагнул на кирпичную дорожку с некоторой осторожностью, припоминая, что у Толстенко была собака.
Лай маленькой дворняжки раздался на следующем шагу Альфреда Викторовича и он остановился, чтоб убедится, что собачонка прыгает на цепи, но озлобленного рычания не изображает, поскольку к строжевой службе явно не приучена, как и к будке с цепью тоже. Эта странность не заострила его внимания и Альфред Викторович добрался до дверей домика, постучал в них, не обнаружив звонка. Сколько он не ждал, хозяин не отозвался и Альфред Викторович подошел к низкому окну и заглянул в него.
В неярком свете настольной лампы можно было разглядеть, что Толстенко сидит к окну спиной, на столе стоит электрический самовар, в углу работает телевизор. Альфред Викторович постучал в окно ногтями, потом костяшками пальцев, позвал хозяина, но тот даже не шевелился, а собачонка рвалась с цепи и жалобно скулила.
С невесть откуда появившейся решительностью Альфред Викторович вернулся на крыльцо, жестко навалился плечом на дверь и та вылетела из рамы вместе с замком. В нос ударил затхлый запах керосина, гнили, протухшей капусты - бедного быта одинокого человека.
- Владимир Степанович! - позвал Комаровский.
Никакого ответа, кроме воя эстрадных певцов по телевизору он не получил и, настораживаясь, шагнул в комнату.
Телевизор работал, из краника самовара в чашку капала вода, на стуле была укреплена вертикальная палка, на которой была нанизана тыква, а на горизонтальной планке под тыквой висел старый ватник, так что из окна казалось, что именно Толстенко увлечен телевизором и чаевничает, а не его манекен. Камуфляж этот показался Альфреду Викторовичу категорически непонятным - от кого и зачем таким образом спасался сосед было неразрешимым вопросом.
Альфред Викторович прикоснулся пальцами к самовару и тут же одернул руку - национальный кипятильник сохранял высокую температуру, он даже ещё постанывал и булькал, но штепсель уже был выдернут из розетки.
Альфред Викторович быстро оглянулся - обстановка оказалась более чем убогой, если шкаф, железную кровать и портрет В.И.Ленина на стене можно было числить за обстановку. Но шкаф был распахнут, вещи вывалены наружу, в углу валялся сломанный спиннинг. Альфред Викторович метнулся в соседнюю, очень маленькую комнатушку, которая оказалась нечто вроде кабинетика - на полках стояла политическая литература, висели портреты опять же вождей и правителей Великой Социалистической Державы, ящики тяжелого чиновничьего стола открыты, ворох бумаг вывален на пол. Вывод прост - хозяин бежал и побег свой осуществил совсем незадолго до появления незваных гостей. А своим муляжем у самовара хотел выиграть хотя бы несколько секунд времени.
Альфред Викторович в раздумье покинул дом и снова обратил внимания на залившуюся тоскливым воем собачонку. Он осторожно подошел к ней, та принялась прыгать на него, виляя хвостом без попыток укусить, и Альфред Викторович снял с неё ошейник вместе с цепью. Действия освобожденного пса оказались поразительными - мимо освободителя он ринулся в темноту, к забору на задах, и Комаровский разглядел, что собака принялась бегать вдоль ограды, словно пытается найти в ней брешь.
Решение пришло в голову Комаровского мгновенно - собака бежит за хозяином, она "держит след", он ушел недалеко, быть может пес ещё слышит его шаги.
Альфред Викторович сбросил с плеч на крыльцо дубленку, побежал к забору, подхватил собачонку на руки, перекинулся вместе с ней на другую сторону ограды и опустил пса на землю. Тот моментально ринулся к реке и Альфред Викторович устремился за ним.
Маленькая псина оказалась очень быстроходным бегуном и если бы не белое пятно под светлым хвостом-калачиком, Альфред Викторович уже через два десятка шагов потерял бы своего поводыря из виду. Он и потерял его, в конце концов, но это произошло через минуту кросса по грязному полю. Однако, когда Комаровский уже не мог видеть собаки, то слышал её лай. Ориентируясь на этот сигнал, уже задыхаясь, Альфред Викторович скатился с откоса и оказался на берегу узкой речки, точнее - широкого ручья. Поток уже освободился от льда, а может и вообще не замерзал зимой за счет быстрого течения. С трудом выдирая ноги из разбухшей, сохранявшей весенний снег земли, Комаровский вновь бросился в погоню.
Через десяток шагов он увидел на другой стороне речки приземистую неуклюжую фигуру с мешком на горбу, которая тоже изображала нечто вроде поспешного бегства.
Альфред Викторович закричал и вошел в азарт погони.
Со стороны, если б кто-то мог видеть эту гонку преследования животик бы надорвал со смеха. Два весьма немолодых человека бежали параллельно друг другу вдоль берегов ручья, пыхтели, напрягались, а скорость этого забега была ничтожной, вовсе не стоила тех усилий, которые могли закончится инфарктом.
Собака продолжала лаять где-то за близкой излучиной и задыхающийся Альфред Викторович ринулся на это указание живого провокатора, хотя сил на преследование почти не оставалось. Лай собаки перешел в радостный визг, а затем грохнул гулкий выстрел и собачий голос словно отрезало.
По инерции, но уже испуганный, Комаровский выбежал на излучину и через поток, в двадцати шагах от себя разглядел в сумерках темную фигуру Толстенко, горбящуюся из-за рюкзака на спине. У ног беглеца едва скулила собака, лежала на боку и, кажется, дергалась в предсмертной судороге.
Толстенко не двигался, правая рука его казалась удлиненной и Альфред Викторович сразу понял, что это - оружие. Он сделал несколько медленных шагов, по блеснувшим на лице очкам окончательно убедился, что на другом берегу замер именно Толстенко и мягко окликнул.
- Владимир Степанович! Это всего лишь я! Комаровский!
Толстенко не шевелился,но главное, что не поднимал оружие.
- В чем дело, Владимир Степанович? - Комаровский делал медленные, непугающие шаги и приподнял обе руки ладонями наружу, чтоб свихнувшийся ни с того ни с сего сосед не выстрелил в него с перепугу.
Толстенко продолжал молчать, а Альфред Викторович двигаться к нему навстречу, отлично понимая, что тем самым, скорее всего, выходит на удобный рубеж огня и когда стрелок сочтет дистанцию приемлемой для выстрела на поражение, то ему , Комаровскому, придется разделить судьбу подохшего песика. Но он продолжал идти, поскольку любая попытка броситься назад - уж наверняка кончится выстрелами в спину.
- Стой, мразь! - наконец прозвучал истеричный вопль Толстенко и Альфред Викторович послушно замер.
- Ложись! - завопил Толстенко и Комаровский понял, что имеет дело с сумасшедшим, но присел на корточки и спросил.
- Что происходит, Степаныч? Я не желаю вам зла. Всего пару вопросов и разойдемся.
- Каких вопросов?
Их разделял ручей в поперечнике метров десять, да ещё два метра берегов, так что не смотря на сгустившиеся сумерки, Комаровский видел лицо Толстенко достаточно ясно и признаков сумасшествия в нем не отмечалось. Только страх и ненависть.
- Степаныч! - громко и панибратски спросил Альфред Викторович. Почему ты не признался ментам, что встретил меня в ту ночь? Я ж ничего дурного не сделал! Просто меня Федя застукал со своей женой. Ты ж мужик! Должен понять.
- Знаю.
- Что знаешь?
- Что тебя застукали... Это я помог.
- Как? - не понял Альфред Викторович.
- Федьке, буржую недорезанному... Сообщил.
- Подожди... Ты ему в Египет позвонил и донес? Продал меня и Нину?!
- Телеграмму дал. В тамошний офис. Ну и что?
