Найо Марш - Танцующий лакей

Джонатан кашлянул. Харт вздрогнул и вскочил на ноги.

— Доктор Харт… — начал Джонатан и замолк, подбирая слова. — Мы пришли к вам поговорить.

Доктор молчал, внимательно глядя на Мэндрейка.

— Я попросил Обри пойти со мной, — поспешил добавить Ройал. — Как беспристрастного участника событий. Он ведь ни с кем из гостей практически не знаком. Так что вне подозрений.

— Вне подозрений, — повторил доктор, по-прежнему не сводя глаз с драматурга. — Хорошо сказано.

— Так давайте присядем, — произнес Джонатан более твердым тоном, — и обсудим положение дел.

— Я не понимаю, что вы собрались со мной обсуждать, — устало проговорил доктор. — Все, что нужно, я уже сказал. Я никого не трогал, ни мистера Мэндрейка, ни Николаса Комплайна. Да, Комплайн мне неприятен, я это признаю. А вам бы понравились постоянные оскорбления? Будь у меня выбор, я бы ни секунды не оставался с ним под одной крышей. Но, к сожалению, такой возможности нет. Поэтому я принял решение избегать встреч с этим человеком. Чему, надеюсь, вы не станете препятствовать.

— Но… дорогой Харт, так дело не пойдет, — произнес хозяин, придвигая к камину два кресла, одно для себя, другое для Обри. Доктор остался стоять, заложив руки за спину. — Ведь Будда был установлен на двери не ради шутки, а чтобы убить Николаса. Я внимательно проанализировал данный случай и пришел к выводу, что возможность сделать это была только у вас. Возражайте, пожалуйста, я слушаю. — Джонатан хлопнул ладонями по подлокотникам кресла.

«А у него, как ни странно, не так уж плохо получается», — подумал Мэндрейк.

— Давайте для начала выясним, где вы были и чем занимались, скажем, за пятнадцать минут до того, как закричал Николас?

Доктор Харт вскинул подбородок и посмотрел в потолок.

— Когда вы вернулись из вашего неудачного похода, вы и братья Комплайны, я был в этой комнате, разговаривал с мадам Лиссе. Потом она ушла, а я остался, пока не пришло время переодеваться к обеду. В четверть восьмого поднялся к себе наверх, а через десять минут пошел принять ванну. Затем вернулся, начал одеваться и услышал крик Комплайна. Мне даже показалось, что визжит женщина. Когда в коридоре раздались голоса, я надел смокинг и вышел. Все собрались у двери Комплайна.

Джонатан кивнул:

— Хорошо. А до того времени вы ни с кем не встречались?

— Нет.

— Доктор Харт, вы признаете, что еще до приезда сюда писали Николасу письма с угрозами?

— Я не стану отвечать на такие вопросы. Вы не имеете права учинять мне допрос. Я утверждаю, что не причастен ни к каким нападениям в вашем доме.

— Вам известно, где находился Николас до того, как его чуть не убил этот Будда?

Верхняя губа Харта задергалась, словно под ней трепетала крылышками маленькая бабочка. Джонатан подождал и, не получив ответа, нахмурился.

— Почему вы молчите, доктор Харт?

— Я не знаю, где он был.

— А Николас, по его собственному утверждению, находился в комнате мадам Лиссе.

Харт облизнул губы и повторил:

— Я не знаю, где он был.

Пальцы Джонатана были засунуты в жилетный карман. Теперь он резким движением выхватил оттуда лист бумаги. Мэндрейк увидел, что этот тот самый листок, который он прошлой ночью нашел в кресле, где сидел Николас. «ПРЕДУПРЕЖДАЮ, ДЕРЖИСЬ ОТ НЕЕ ПОДАЛЬШЕ». «Неужели это было только вчера? — подумал он. — А мне казалось, что прошла неделя».

— Вам это знакомо? — спросил Джонатан, протягивая бумагу доктору.

— В первый раз вижу, — ответил Харт, повысив голос.

— Вы уверены? Посмотрите внимательнее.

— Это провокация. Я не стану ни до чего дотрагиваться. В чем вы меня обвиняете?

Хозяин дома подошел к письменному столу в глубине комнаты, порылся в ящике, а затем вернулся с еще одним листком бумаги. На этот раз почтовой.

— Это ваше письмо с ответом на приглашение сюда на уик-энд. Я сравнил почерк здесь и на игральном листке. Знаете, доктор, некоторые буквы вы пишете по-своему, по-немецки. Например, «К» с длинной палочкой. Вот как здесь, в слове «уик-энд». А теперь посмотрим в игральную карточку. Какая там буква «К»? Как видите, точно такая же. То же самое и с некоторыми другими буквами. Теперь еще одно обстоятельство. Вы тогда передали Николасу две карточки. Одну чистую, а другую вот эту, с угрозой. А теперь утверждаете, что видите ее впервые. Как же так?

— Я ничего на этой карточке не писал, — сказал Харт. — Видимо, две слиплись.

— И как, по-вашему, это получилось? — резко спросил Джонатан. — Выходит, среди гостей есть фокусник, который написал на карточке эти слова и незаметно подсунул вам, чтобы вы передали Николасу?

— Может, сам Комплайн написал это, чтобы подставить меня? Я бы не удивился. Он способен на все. Ach Gott![6] — Доктор Харт заломил руки. — Я больше не выдержу. Пожалуйста, оставьте меня в покое. Я глубоко несчастлив. Все ваши обвинения смехотворны. Умоляю вас, оставьте меня в покое.

— Хорошо. — Ройал встал и направился к двери, чем изрядно удивил Мэндрейка. — Но я вас предупреждаю. Если с Николасом что-нибудь случится, под подозрением окажетесь вы и только вы. Не буду скрывать, я твердо убежден, что вы покушались на его жизнь. Так что, если с вашей стороны появятся еще какие-то угрозы или действия в адрес Николаса, вас придется запереть под замок. — Джонатан сделал быстрое движение, и в его руке возник маленький пистолет. — Как видите, я вооружен и позабочусь о том, чтобы был вооружен Николас. Спокойной ночи.

Мэндрейк остался сидеть. Уйти мешала непреодолимая жалость к Харту. При этом он тоже считал, что на Николаса покушался именно доктор. Но одиночество этого человека, его тщетные попытки защититься вызывали сострадание. Он видел в Харте жертву всепоглощающей ревности, человека, вырванного из привычного образа жизни. Вот до чего доводит безумная страсть.

Мэндрейку захотелось помешать дальнейшим попыткам покушений на жизнь Николаса. Причем не ради спасения последнего, а ради самого Харта. Ведь доктор себя губит и, наверное, понимает это. Надо сказать ему нечто такое, что может дойти до сердца, пробудить здравый смысл.

После ухода Джонатана доктор опустился в кресло и закрыл лицо руками. Немного помедлив, Мэндрейк подошел и тронул его за плечо.

Харт вздрогнул, поднял глаза.

— Я думал, вы ушли.

Мэндрейк заставил себя улыбнуться:

— Решил задержаться. Мне хочется, чтобы вы очнулись.

— Очнулся? — проговорил доктор с некоторым удивлением. — Если бы вы знали, как мне этого хочется! Очнуться и увидеть, что это был всего лишь кошмарный сон.

Мэндрейк сел в кресло рядом и закурил.

— Неужели все так скверно?

Доктор горько усмехнулся:

— А как вы думаете? У нее есть любовник, она мне изменяет. И при этом все отрицает, и я ей верю. Представляете, верю. Потому что очень хочется верить. А потом заглядываю в ее глаза, а в них скука и равнодушие. И я вспоминаю взгляды, которые они бросают друг на друга, и понимаю, что все кончено. Но продолжаю устраивать сцены. Это какое-то сумасшествие.

— Зачем вы сюда приехали?

— Чтобы все окончательно выяснить. Элиза предупредила, что он тоже здесь будет, и как бы между прочим добавила: «Ты сможешь понаблюдать за нами и сделать вывод». И я понаблюдал. Боже мой, да он открыто надо мной насмехался. Этакий собственник, кичащийся своим богатством. У нас в Австрии до недавнего времени подобные оскорбления решались только на дуэли.

— А у нас в Англии, слава Богу, такого давно нет, — заметил Мэндрейк.

— Да если бы и было, — угрюмо проговорил доктор, — он бы все равно вызов не принял. Потому что трус.

— Но что между вами происходит на самом деле? — спросил Мэндрейк, в душе с ним соглашаясь.

— Подумать только, — продолжил Харт, не слушая его, — несмотря на свою трусость, он, дождавшись, когда я залезу в ванну, все же решился пойти к ней. Он был у нее и сегодня утром. Элиза мне призналась, я ее заставил.

— Так порвите с ней, если вы уверены, что она вам изменяет! Так было бы лучше для вас обоих. Пусть они идут своим путем, а вы своим. Ведь насильно мил не будешь. И зачем губить карьеру и… подвергать опасности свою жизнь из-за какого-то Николаса Комплайна? Он того не стоит. Да и она, признаться, тоже. Отпустите ее на все четыре стороны. С ней вы никогда не будете счастливы. Даже если она выйдет за вас замуж…

— Замуж? — Харт встрепенулся. — За меня? Да мы уже пять лет женаты.

Затем доктор Харт заговорил. Поспешно, сбивчиво. О деловом чутье мадам Лиссе, своей рабской от нее зависимости, о вероломстве Николаса.

— Элиза настаивала, чтобы мы скрывали наш брак. Потому что как моя жена она не сможет рекомендовать меня клиенткам. И в самом деле, я всегда подвергал сомнению пользу массажа и кремов. Даже опубликовал брошюру на эту тему. В общем, для всех мы должны были оставаться только знакомыми. Так лучше для бизнеса.