Ольга Некрасова - Платит последний
Ивашникова дома не было.
Тревоги, надежды, опасения и страхи Лиды мы пропустим тоже. Любая женщина ее поймет.
Позвонила Люська. Узнав, что Ивашников не вернулся, она стала изобретать маловероятные причины, по которым он мог задержаться, и причины вовсе невероятные, которые помешали ему дать о себе знать.
— В общем, больницы я обзвоню, — напоследок утешила она Лидию, продиктовала свой телефон и повесила трубку.
Лидия осталась одна в опять своей, но, если честно, чужой, непривычной квартире. Даже часть старых стен была снесена, и она ничего здесь не узнавала.
Мужчины, конечно, думают, что Лидия места себе не находила, беспокоясь за Ивашникова, и она действительно места не находила и за Ивашникова беспокоилась. Но еще Лидия думала о своем будущем без Кольки (да, вот такие мы), и будущее это было невыносимо.
У нее была какая-то бешеная уйма долларов в тайнике на месте бывшей газовой колонки и на кредитной карточке. Наверное, стоило их как-то перепрятать от возможных претензий ивашниковской жены, и можно было бы неплохо жить на проценты.
Но если у нее не станет Кольки, это сделает всю дальнейшую жизнь просто коровьей.
На своего мужчину — на действительно своего мужчину — подсаживаешься, как наркоман на иглу. Будущее без Кольки ничего не стоило. В прошлом было несколько месяцев, а чистого времени — несколько дней полудетской прозрачной любви. И, конечно, часть вчерашнего дня и почти весь сегодняшний.
Лидия поставила телефон у кровати, легла не раздеваясь и стала, как свихнувшийся коллекционер, перебирать немногие часы счастья в своей тридцатитрехлетней жизни.
Как Колька сказал: «Сегодня я тебя трахну» и как она удивилась, хотя давно ждала чего-нибудь подобного и даже устала ждать.
Как у них было в машине и Вадим все время мешал. И как Вадим был посрамлен на туалетном столике в ванной и утонул в прошлом среди случайных мужчин, пустых разговоров и купленных сдуру неудачных нарядов. И как Лида с Ивашниковым купались в джакузи и он называл джакузи «приветом из Митина». Потому что много лет назад (с ума сойти!), после того, как он поливал из лейки стоявшую в детской оцинкованной ванночке Лиду, Колька пообещал себе, что у них будет роскошная ванна. И все сделал, как мечтал.
Колька, Коленька, мой мечтатель! Что же ты, идол, так медленно все это делал?! И зачем это мне без тебя — опять водить случайных мужиков и придумывать, что они не случайные, а мои?! Но так уже не будет. Я уже знаю, что такое мой мужчина, как он пахнет, как он разговаривает, как он берет меня и как поворачивает голову, когда его окликнешь. Радуйся, мерзавец: другие рядом с тобой — манекены, игрушки из секс-шопа. Где же ты, мой любименький, что с тобой?!
Телефон звонил несколько раз, но это была всего лишь Люська. С докладом, как она выражалась. «“Скорая” его не подбирала, среди неопознанных он вряд ли — ехал в машине, документов у него была куча».
В какой-то момент до Лидии дошло, что ведь Люська работает на Ивашникова. За деньги. И что Ивашников всем представлял ее, Лиду, хозяйкой не только потому, что не мог назвать ее женой. Выходит, она сейчас осталась на ивашниковском хозяйстве. Не особенно веря в это свое предположение, Лидия сказала Люське: «Спасибо. Ложись спать, утро вечера мудренее». И Люська не без облегчения тоже сказала спасибо и, судя по всему, отправилась спать.
Вот так. Хороший работник Люська, работоспособный работник Люська, но — работник, ни больше ни меньше.
Лидия вдруг с беспощадной ясностью поняла, что никто не станет лезть из кожи вон, чтобы разыскать Ивашникова.
Родственников, кроме дочки, у него нет.
Жена хочет делить с ним имущество, а если Колька погибнет, то ей достанется все.
Люська, Виталик и прочие найдут себе новую работу, а ивашниковская жена, скорее всего, не станет закрывать прибыльную фирму и оставит всех на своих местах. Они еще и повышение получат: Виталик на место Ивашникова, Люська на место Виталика…
В самом по себе Ивашникове, без его долларов, оказалась заинтересована только она, Лида, по закону пока что Парамонова, а Ивашникову — никто. Значит, Лиде его и разыскивать. На всю катушку используя его работников, раз уж они принимают ее как хозяйку.
Она позвонила уже дрыхшей Люське, чтобы узнать номер машины Ивашникова. Работоспособная секретарша сонным голосом пробормотала его наизусть и повесила трубку.
Лида позвонила еще раз и с тысячей извинений спросила про марку и модель. На сей раз Люська проснулась, включилась и, полистав какие-то шуршавшие в трубке бумажки, выдала массу информации. «БМВ» (а Лидия думала, что «Опель»), модель такая-то, салон заказной, с натуральной кожей, номер шасси, номер кузова, номер двигателя, цвет не просто белый (оттенков белого множество), а «белая ночь».
— Умница, — похвалила ее Лидия. — Отсыпайся. Если Николая Ильича не будет, на работу завтра к двенадцати. И позвони мне, как проснешься.
Люська изумленно хрюкнула и сказала:
— Спасибо, Лидия Васильевна. Виталику что передать?
— Ничего. Пускай сначала проспится, алкоголик. А так — цели определены, задачи поставлены, Виталик за старшего. И пускай только попробует прогадить деньги за армянский коньяк.
«За старшего» — было словечко Ивашникова.
— Спасибо, Лидия Васильевна, — нажав на имя-отчество, повторила Люська. Кажется, она Лидию зауважала.
Положив трубку, Лидия долго себе удивлялась. С чего ей взбрело в голову влезать в ивашниковский бизнес?! Это выглядело просто глупо: не умея даже кредитной карточкой пользоваться… Но Люська-то ее указания приняла, как будто так и надо! Люська-то не знает, что Лидия умеет, что нет, зато знает, что Лидия хозяйка. И надо не давать Люське воли, пока не вернется Ивашников. И Виталику, само собой, воли не давать. Они милые, замечательные ребята. Но у них в руках оказалось очень много долларов, оставшихся без хозяина.
Господи, и все это на мою голову!!
Лидия хотела поплакать, но спохватилась, что надо искать Ивашникова.
Легко сказать — искать, а как? Она, конечно, работала в криминалистической лаборатории, но, увы, на этом ее принадлежность к милиции кончалась. Скажем, в ветеринарной лаборатории она занималась бы тем же самым, только варила бы в щелочи не человеческую, а баранью печенку. Или могла бы сидеть в аптеке химиком-аналитиком и проверять не принесенные Кудинкиным краски, а лекарства.
Но кое-чего Лидия все же нахваталась из служебных разговоров и знала, что среди ночи может поставить на уши всю милицию только один человек — дежурный по городу. Кстати, «поставить на уши» это по-уголовному значит «избить, ограбить», и Лидия это знала. Но говорила «поставить на уши» в том же смысле, в каком все обычные люди. В данном случае — «заставить выполнять свои служебные обязанности».
Дежурный по городу — фигура полумифическая, если не сказать мистическая. Он может все, даже закрыть Москву: «Всех впускать, никого не выпускать!» И его никто не видел. Знакомые Лидины полковники, рассказывая: «Я позвонил дежурному по городу…» — делали паузу, как будто ждали аплодисментов. А «Я позвоню дежурному по городу!» было страшной ментовской угрозой.
Короче, Лидия взяла телефон и позвонила… Конечно, майорше Гавриловской. На часы она старалась не смотреть.
— У аппарата, — басом сказала сонная Трехдюймовочка. У нее был такой родной, сто лет знакомый и такой уверенный голос, что Лида мгновенно поверила: все образуется быстро и даже весело. Например, окажется, что Ивашников по недоразумению сидит в каталажке за угон собственной машины. Слезы у Лиды хлынули в три ручья, и она проревела в трубку:
— Трехдюймовка, он пропал!!
— Шварценеггер твой, что ли? — деловито уточнила майорша. — Погоди, возьму блокнот, запишу его данные.
— Коля пропал!
Об Ивашникове Гавриловская знала, но врубилась не сразу. «Это который первая любовь? Который до дома тебя подвозил? Ну и куда завез?» Потом, сообразив, что Лиде не до зубоскальства, посерьезнела, записала данные Ивашникова и его машины и произнесла волшебную фразу: «Я позвоню дежурному по городу». Впрочем, честная Трехдюймовочка тут же поправилась: «помощнику дежурного».
Оставалось ждать. Больше ничего сделать для Ивашникова Лидия не могла. Она выключила свет, надеясь заснуть, а пока что стала реветь.
Верная Трехдюймовочка позвонила под утро.
Лидия спала без сновидений, но с чувством, что Ивашников рядом. Перекатываясь к телефону (во сне она забилась к стенке), Лидия подумала, что вот Колька опять встал ни свет ни заря. Его подушка была смята.
— Среди мертвых его нет, — не здороваясь, обрадовала ее майорша Гавриловская. Лидины вчерашние мысли о Кольке включились как-то все и вдруг, и на сердце стало невыносимо тяжело.
Хотя что значит «невыносимо»? — сказала себе Лидия. Вынесешь, куда ты денешься. Ты у него одна, и если ты его не спасешь, его не спасет никто!
