Владимир Кашин - Тени над Латорицей (Справедливость - мое ремесло - 3)
Теперь он снова за Карпатами, в центре Европы, обозначенном многозначительным столбом неподалеку от города Рахова, и ходит по таким же старинным улицам, как когда-то в Меркуря-Чукулуй, и так же, как там, слышит наряду с украинской и русской речью - румынскую и венгерскую.
Но окружающий мир уже не кажется ему чужим, непонятным - этот мир стал для него своим. Угрюмы средневековые замки. Однако ведь даже и они, сохранившиеся после многих баталий и войн, - памятники не только тяжелого прошлого, но и героической истории народной.
Думая об этом, подполковник убеждался, что специфические трудности, о которых рассказали ему Вегер и Романюк, - всего лишь пережитки старины в психологии местных жителей, чьи предки вели жестокую борьбу за существование, и что с течением времени трудности эти исчезнут бесследно и навсегда.
Больше всего тронуло и взволновало подполковника то, что, несмотря на девятисотлетнюю оккупацию, во время которой славянские земли за Карпатами переходили из рук в руки всевозможных феодалов и королей, титулованных и нетитулованных захватчиков, не утратили люди родного языка. Каждую свободную минуту использовал Коваль, чтобы поближе познакомиться с этими новыми для него местными людьми.
Кабинет Романюка понемногу заполнялся.
Уже пришел неуклюжий на вид Вегер, в котором Коваль с профессиональной проницательностью сразу угадал добросовестного крестьянина. Бравый Романюк, нравившийся Ковалю своим милицейским рвением, сопровождал сейчас следователя из областной прокуратуры Ивана Афанасьевича Тура, всем своим видом демонстрируя готовность к немедленным действиям. Районный прокурор Стрелец уехал в Ужгород, но зато явились инспекторы участковый Козак и лейтенант Габор. Кворум был достаточным, и можно было начинать совещание.
- Начнем, Дмитрий Иванович? - сказал Тур, садясь за стол Романюка. Что милицией уже сделано, и что будем делать дальше? Доложит Вегер.
Начальник уголовного розыска был лаконичен:
- По первой версии: убийство с целью ограбления. Проведен ряд мероприятий. Проверены базары-толкучки, где торгуют ношеными вещами. Результатов никаких. Группы наших работников и дружинников направлены в общественные места для выявления подозрительных лиц. Проверены гостиницы, учреждения гостиничного типа. Сотрудники автоинспекции беседовали с таксистами и владельцами частных машин.
Вегер замолчал и потянулся за графином. Романюк пододвинул капитану стакан и налил воды.
- А куда девались Кравцов и Самсонов? - спросил Тур.
Начальник розыска поставил пустой стакан на стол.
- Уже установлено, Иван Афанасьевич. Уехали в направлении Тюмени...
- М-да... - хмыкнул Тур. - Не очень-то складно у вас получается. Слоняется этот Самсонов без определенных занятий и, наверняка, не месяц, не два, а милиция, как тот мужик - пока гром не грянет, не перекрестится... - Следователь с укором глянул на майора Романюка.
- Они в нашем городе недавно. Сперва заявился Кравцов, сразу же устроился на работу, претензий к нему не было никаких. А Самсонов, так сказать, к приятелю приехал, и всего два месяца назад.
- Это ничего не меняет, - Тур положил руку на стол. Он был мрачен. Так же, как день за открытыми окнами. Туман, который пал на город ночью, не рассеивался и стоял под самыми готическими крышами, так, что оставались видны только их верхушки, похожие на горные пики.
Коваль не вмешивался. Прежде чем делать выводы и давать советы, ему первым долгом нужно было разобраться в людях, которые работают рядом. Он считал, что в местных условиях здешние работники разберутся лучше него, и он ни в коем случае не должен поучать их и понукать. Им надо не мешать. И спокойно ждать того решающего момента, когда потребуется его опыт. А пока он сам - ученик. И все-таки, невольно подумал он, в его время молодые следователи не разговаривали таким безапелляционно-менторским тоном.
Романюк молча проглотил нравоучение работника прокуратуры.
- Так какое решение будет относительно Кравцова и Самсонова? спросил Вегер.
- Откомандируем двух работников в Тюменскую область, - сказал Романюк. - Пусть допросят беглецов, а в случае надобности - доставят их сюда. Если не будет возражений, - майор вопросительно посмотрел на Коваля.
Следователь тоже ждал его слова.
- Дмитрий Иванович... - обратился он к подполковнику.
- У меня возражений нет, - сказал Коваль, - но давайте-ка раньше послушаем, какие еще данные имеются по версии "Ограбление". Пожалуйста, Василий Иванович.
Капитан откашлялся.
- По свидетельству одного из таксистов, в ночь с пятнадцатого на шестнадцатое июля из Ужгорода ехал какой-то цыган и очень нервничал. Имя и фамилия цыгана установлены - Маркел Казанок. Два дня перед убийством он проживал в ужгородской гостинице "Киев". Приехав ночью из Ужгорода к нам, он заплатил точно по счетчику, копейка в копейку, чем очень удивил таксиста, который хорошо знает из опыта, что цыгане больше всего на свете любят шиковать и обычно, как правило, переплачивают. Это тем более удивительно, что на следующий день после убийства, то есть шестнадцатого, в ресторане ужгородского аэропорта тот же самый Казанок дал официанту "на чай" двадцать пять рублей. После этого взял билет до Орла и улетел ближайшим рейсом.
Вегер сделал паузу, давая присутствующим возможность обдумать свое сообщение.
- А что он представляет собой, этот цыган? - загорелся майор Бублейников.
- Раньше жил в таборе под Мукачевом, потом по причине каких-то неурядиц, о которых в таборе предпочитают отмалчиваться, уехал. Вроде бы женат, в настоящее время оседло проживает в Орле, лет ему около сорока. Имеет судимость.
- Я полагаю, следует поехать в Орел и допросить его, произвести обыск, - решительно заявил Бублейников.
Романюк вздохнул:
- Товарищ майор, у меня людей не хватит.
- Люди - не проблема, - заметил следователь. - Надо так надо. По этой версии есть что-нибудь еще?
- Больше ничего, - ответил Романюк.
- Есть предложение подвести итоги, - сказал Тур. - Стало быть, надлежит заняться не только Кравцовым и Самсоновым, но и цыганом, как его...
- Казанок, - подсказал Вегер.
- Казанком. Что скажет Дмитрий Иванович?
- Дам ориентировку орловской милиции, пусть Казанка проверят на месте, - отозвался Коваль. - А здесь пусть Вегер поищет, к кому, кроме Иллеш, мог он заехать.
- А за Длинным и Клоуном направим людей, - поспешил согласиться Романюк, обрадовавшись, что отпала необходимость посылать сотрудников отдела еще и в Орел.
- В таком случае переходим к версии "Наследство". Что у вас, Василий Иванович, по этому вопросу?
Вегер достал из папки листок.
- Установлено, - сказал он, - что единственным наследником является продавец комиссионного магазина сельпо Эрнст Шефер - родной брат погибшей. Других родственников - ни близких, ни дальних - нет. Кроме того, есть данные, что Эрнст Шефер в ночь с пятнадцатого на шестнадцатое июля дома не ночевал, ушел после ссоры с женой поздним вечером, около одиннадцати по местному времени, и вернулся только под утро. Алиби Шефера подтверждает только его жена Агнесса. Заявляет, что с мужем не ссорилась и ночевал он дома. Шефер допрошен. Дважды. Разговаривал с ним и товарищ подполковник. Вегер кивнул в сторону Коваля. - Но Шефер все отрицает, не признается, где был в ночь на шестнадцатое. Если учесть, что Шефер ненавидел сестру (правда, сейчас он пытается объяснить это тем, что Каталин была женой фашиста), оснований для подозрений более чем достаточно.
- Что вы планируете? - спросил Тур.
Капитан Вегер заглянул в свои бумаги, словно не знал на память все, что подготовлено в отделе:
- Обыск у Шефера.
- Обыск необходим! - воскликнул Бублейников. - И так время работает на Шефера, преступник может успеть и, возможно, уже успел спрятать концы в воду!
- Обыск теперь все равно ничего не даст... - вздохнул Романюк.
- Я тоже думаю - с обыском стоит подождать, - высказал свое суждение Коваль. - Он напуган, этот человек, и, кажется, что-то знает. Лучше провести очную ставку Шефера с его соседом, который отрицает алиби Шефера. Чувствуется, что Шефер в конце концов скажет правду. А это даст нам больше, чем обыск.
- Позвольте, Дмитрий Иванович, - не выдержал Бублейников. - Конечно, обыск теперь, скорее всего, ничего не даст. Но есть хоть какая-то надежда, какой-то шанс. А позже он будет совсем ни к чему.
Это был выпад против Коваля. Как младший по служебному положению, Бублейников должен был бы согласиться с мнением подполковника, но как участник оперативно-следственной группы он хотел напомнить, что с самого начала, в отличие от Коваля, был сторонником активных действий против Шефера. Милиция - это милиция, а не дипломатическая комиссия, милиция это инициатива, оперативность, молниеносные действия, особенно когда речь идет о зверском убийстве...
В управлении уголовного розыска министерства Бублейников работал давно, а подполковник - "без году неделю", и майор считал, что опыта у него не меньше, чем у Коваля. А подполковник подумал, что дай Бублейникову развернуться, он много дров наломает.
