Ольга Володарская - Любовь как война
– Ваша инициатива? – не удержался от вопроса Боря, дождавшись Натальи.
– Вы про картины? И да, и нет. Дело в том, что Костя рисовал втайне от всех. Сам сюжеты не мог придумывать, брал готовые. Увидит картину где-нибудь на прилавке, придет домой и воспроизведет.
– И вы, найдя их, решили Костяна порадовать? Развесить по стенам, как истинные шедевры?
Пожалуй, Наташа не заметила ноток раздражения в его голосе – она плохо знала Бориса, – но Амон их уловил. И поспешил вмешаться:
– А что в этом плохого? Моя мама, например, всем читала мои детские стихи. А парусник, который я склеил из спичек, до сих пор стоит у нее на журнальном столике.
– Костя вроде вышел из детского возраста. Да и Наташа ему не мать, – хмыкнул Боря.
– Все вы в глубине души дети, – спокойно возразила та. – А поддержка исходить может не только от матери, но и от любимой и любящей женщины. Вы разве не знаете об этом?
Амон ей мысленно зааплодировал. Как она корректно Борю на место поставила! Молодец…
А глаза у Наташи оказались разными – один карий, другой зеленый.
Гетерохромия. Редкая аномалия, наблюдающаяся у одного процента жителей Земли.
– Вы его любили? – не унимался Борис.
– Да, – коротко ответил она.
– Ты чего докапываешься до нее? – вспылил Валера.
– Расспрашиваю, а не докапываюсь.
– Зачем?
– Чтобы узнать получше. Эта девушка – жена моего покойного друга.
– Не жена, – покачала головой Наташа.
– Пусть не законная, но гражданская.
– И не гражданская.
– Если вы настаиваете, назовем вещи своими именами… Сожительница.
– Вот это верно. Потому что женой Кости я перестала быть месяц назад. Мы расстались. Но я продолжала делить с ним кров.
– Расстались? – воскликнул Валера. – Почему я не знал?
– Нет? Я думала, Костя сказал…
– Но что случилось? – не унимался Валера.
– Вы его бросили? – встрял Борис.
– Нет, он меня.
– Быть такого не может, – вскричал Валера. – Он бы никогда тебя не оставил.
– Вот именно это он и сделал. Оставил – не бросил. Ведь эти слова имеют разное значение, правда?
– Демагогию не разводи, – прикрикнул на нее он. – Объясни толком, что между вами произошло.
– Костя страдал из-за того, что не может мне дать того, чего я, по его мнению, заслужила. Поэтому решил расстаться со мной, чтобы я начала новую жизнь с новым человеком.
– Он у вас был? – спросил Борис, и Амону захотелось отвесить ему подзатыльник. Он и сам не до конца доверял Наталье, но зачем же так явно это демонстрировать.
– У меня никого нет, – ответила та. – И я не уверена, что появится в ближайшее время.
– Почему же? Вы женщина интересная…
– Должна отойти от разочарования в мужчинах, которое меня постигло.
– Чем мы перед вами провинились? Тем, что не бросили к вашим ногам весь мир?
– Тем, что пошли по пути наименьшего сопротивления.
– Как так?
– Легче сдаться. Отказаться от борьбы, прикрывшись благими побуждениями… – Ее голос сорвался. А в карем глазу блеснула слеза. – Я была готова к трудностям. И хотела преодолевать их вместе…
Больше Наташа ничего не смогла сказать, разрыдалась. Валера вскочил, бросился к ней, обнял.
– Простите, – выдавил из себя Борис. Затем встал и, похлопывая себя по карманам, удалился в подъезд курить.
Засвистел чайник. Амон выключил газ. Коробка с пакетированным «Ахматом» стояла на столе, и он заварил всем чай.
Тем временем Наташа успокоилась. Перестала плакать и судорожно вздыхать. Но вид имела крайне несчастный и совсем непривлекательный: нос распух, веки набрякли. Но почему-то именно такой она показалась Амону хорошенькой. Он подал ей стакан воды.
– Я съехать хотела сразу, как только Костя сказал о том, что желает расстаться, – проговорила Наташа, попив. – Но он мне не позволил. Сам съехал.
– Из собственной квартиры? – приподнял бровь Амон.
– Да. Дал мне месяц на поиск жилья. Вы же понимаете, как трудно найти недорогую и приличную квартиру… Хотя, о чем я? Вы же москвичи, для вас таких проблем не существует…
– Почему же? Было время, когда и я снимал жилье. Не сразу у меня своя квартира появилась.
– Вы всегда могли вернуться к родителям. Хотя бы перекантоваться…
– А сам Костя где жил? – перебил ее Валера.
– Я не знаю.
Амон бросил многозначительный взгляд на друга. Тот кивнул. Оба решили, что Костя нашел другую женщину, к ней и ушел.
– Нет, вы неправильно подумали! – взвилась Наташа. – Он не завел себе другую!
– Да мы не…
– Перестаньте! Я знаю, что у вас в голове происходит.
– Откуда? – хмыкнул Амон.
– Если что, я дипломированный психолог. И больше вам скажу, я начала писать диссертацию, да вынуждена была из-за личных обстоятельств ее забросить…
– На тему?
– Если вас так интересует моя кандидатская, я с удовольствием обсужу ее с вами, но не сейчас, – проговорила она, чуть повысив голос. И тут же сбавила тон, пробормотав: – Давайте чаю выпьем?
Все взялись за свои чашки. Лишь одна так и осталась стоять – Борис пока не вернулся.
– Кто мог Костю убить, как вы думаете? – спросил Амон.
– Я без понятия, – ответила Наташа. – Костя вообще меня в свои дела редко посвящал. А в последнее время мы не виделись…
– Совсем?
– Он приходил в квартиру, естественно, но старался это сделать в мое отсутствие. Пару раз мы пересеклись, да только несколькими фразами перекинулись. Он сторонился меня. Боялся переступить черту, выйти из зоны отчуждения…
– Вы нашли себе жилье?
– Да. Увы, не квартиру, а комнату, в общем… Не до жиру.
– Ты мне сказать не могла, что ли? – сердито проскрипел Валера. – Я бы подсуетился…
– У тебя есть эта возможность, – сказал Амон. – Наташа пока может тут остаться. Кому, кстати, квартира достанется?
– А что, у Костяна есть родственники? – удивился Валера.
– Я помню мать, но она умерла. Он тогда однушку их с доплатой на эту хату поменял. Благо на тот момент у него водились деньги. Кто еще?
– Братьев, сестер не было. Детей вроде тоже.
– Какая-то дама, он говорил, предъявляла ему дочку, – вспомнил Антон.
– Там история темная. И давняя!
– Значит, кому-то из очень дальних родственников повезет…
Тут из прихожей раздался шум. Это вернулся Борис.
– Эй, ты, потише там! – крикнул Валера, вздрогнувший от звука хлопнувшей двери.
– Ребята, вы не поверите! – раздалось из прихожей.
– Что?
– Я сейчас одну новость узнал…
– От кого?
– От полицаев!
– Какую, не тяни?
Борис ввалился в кухню, наполнив помещение запахом крепкого табака.
– Святая-то наша… не такая и святая! – хохотнул он.
– Ты о ком? – недоуменно переспросил Амон.
– Она! – друг указал своим перстом на Наташу. – Она не зая. Условная судимость за мошенничество. Но это не все! Костян две недели назад подписал на нее свою квартиру.
– А почему именно тебе полицейские об этом сообщили?
– Я просто услышал их разговор. Кстати, с секунды на секунду они сюда явятся, чтобы предъявить обвинение!
Амон посмотрел на Наталью. Она беспомощно опустила голову и не позволила заглянуть себе в глаза.
Глава 5
Он и сам не знал причины своего гнева. Вернее, причин было несколько. Но какая конкретно стала той спичкой, что разожгла костер его недовольства, Боря не мог разобраться.
Он приехал в Россию после стольких лет, а ему на родине некомфортно.
Из его друзей, тех самых, лучших, настоящих, один окончательно слетел с катушек, второй убит, а два оставшихся будто ему и не особенно рады!
Его, как подозреваемого, терзают представители правоохранительных органов…
И нет женщины любящей и любимой, готовой его поддержать.
Он, не раздеваясь, плюхнулся на кровать. Взял с тумбочки сигареты, закурил.
Вот и они не те! Будто веники подожгли, а он дым вдыхает.
Чертыхнувшись, Борис затушил сигарету. Может, настало время бросить? Раз от курения никакого удовольствия…
Он вспомнил «бомжацкие» времена. Сигареты представлялись ему тогда самым ценным приобретением. Можно не поесть, не выпить, не залатать валенки, но… как пел Виктор Цой, «Если есть в кармане пачка сигарет, значит, все не так уж плохо на сегодняшний день!». Причем хотелось иметь именно ее – пачку. Свою! А не «стрелять» по сигарете у прохожих. Поэтому деньги, которые у него появлялись, он тратил на «Космос». Мало – на одну пачку, много – на блок. А еду и одежду всегда можно было раздобыть даром. К спиртному же Боря был равнодушен. Выпивал, только если мерз. И тут на помощь ему, как правило, приходили старшие товарищи. У них всегда было что-нибудь: дешевая водка, спирт «Роял» или портвейн «Анапа».
Тогда ему не хватало одного – мороженого! Он с детства обожал это лакомство и мог есть его каждый день. Но, как ни странно, когда появилась такая возможность, Боря к мороженому охладел и ел его теперь от силы раз в месяц. Возможно, потому, что оно было уже не то. Даже знаменитое итальянское джелато, воспетое еще в «Римских каникулах», не шло ни в какое сравнение с обычным советским пломбиром за двадцать копеек…
