Анна Данилова - Цветок предательства
– Мне надо подумать.
– Некогда думать. Через полчаса придут Матвеева и Ухова. У Матвеевой какая-то родственница недавно умерла, оставила ей квартиру на Масловке… Вот просто на голову свалилась ей эта квартира, и она точно купит тот павильон, в котором сейчас работает. Ухова…
– Постойте, Ухова – бухгалтер.
– Ну да, вот она-то как раз и положила глаз на твой магазин. И деньги у нее есть, вернее, у ее мужа.
– Но я не могу вот так… Мне посоветоваться нужно.
– С кем советоваться? Ты живешь одна, без мужа. Сама себе хозяйка. Я знаю, что ты недавно погасила кредит за квартиру, у тебя хорошая банковская история. Соглашайся, я очень хочу, чтобы «Бархотка» досталась тебе. Посоветуется она… А ты со мной посоветуйся!
Карпов – хороший человек. Возможно, окажись я в подобной истории, на самом деле обратилась бы за консультацией именно к нему.
– Советуете?
– Советую. Я еще месяц буду в Москве, я тебе помогу. Ну что, согласна?
Я вышла от Карпова с пылающим лицом. Голова моя шла кругом. «Бархотка» будет моей. Это невероятно! И вполне все реально. Магазин на самом деле приносил хорошую прибыль. И Карпов может только догадываться об истинных размерах моей дневной выручки. Конечно, свою флористическую фантазию я направляла не только в эстетическом направлении, мои знания и опыт помогали мне делать из недорогих цветов весьма дорогие композиции, которые своей ценой сильно превосходили плановые цены. Быть может, именно это имел в виду Алексей Павлович, когда убеждал меня взять немыслимый кредит, мол, все получится, денег хватит.
К тому же я обещала Лизе партнерство с новым цветочным бизнесом, когда мы мечтали арендовать павильон. Разве я могла подумать тогда, что мне предложат выкупить «Бархотку»?
Мысли о кредите, магазине и открывающихся перспективах на время отодвинули тему возможного ареста Лизы.
Я осмелилась и позвонила ей. И как же обрадовалась, когда услышала голос Лизы.
– Господи, Лиза, тебя не арестовали! – воскликнула я срывающимся голосом. – С тобой все в порядке?
– Тсс… У меня все нормально. Просто я сейчас не могу говорить, – прошептала она в трубку. – Мы с Людой сидим в машине, рядом с домом, в котором живет Аркадий, брат Макса, а Валера, ну, следователь, уже там… Возле подъезда народ начал собираться…
Я похолодела.
– Не поняла…
– С ним что-то случилось… Неясно, что именно… Я тебе потом позвоню.
16. Следователь
– Да не тряситесь вы так, я же обещал… Вот только никак не пойму, чем вы руководствовались, что заставило вас надеть эти пакеты на ноги и помогать незнакомой женщине, да к тому же еще и пьяной, мыть полы на лестнице, где вы сами же и видели труп, то есть на месте преступления?! Вы не подумайте, я не подозреваю вас, нет, просто хочу понять ваши мысли, чувства в тот момент. У меня складывается такое впечатление, будто бы я что-то важное упустил в своей жизни, что я, получается, совершенно не разбираюсь в женщинах. Уверен, что мужчина, увидев труп и кровь, сбежал бы.
Он смотрел на молодую красивую женщину, которая меньше всего была похожа на дурочку, и ему казалось, что это он сам дурак, раз не понимает ее. Или просто чего-то не улавливает, до него не доходит.
Ее звали Лиза, она была одноклассницей его жены, профессиональный музыкант, арфистка. Еще из короткого скупого рассказа Людмилы о подруге он знал, что у нее проблемы, что ее бросил муж и все такое. Он даже пожалел ее, поскольку понимал – она явно не успела отойти от измены мужа и ее душевные раны еще были полны ядом предательства.
Они беседовали в кафе, за столиком. Людмила, чтобы не мешать им, скучала за чашкой кофе в другом зале.
– Да какая разница, мужчина это или женщина? – воскликнула Лиза с болью в голосе. – Важно, какой это человек. Возможно, не будь вы сами следователем, то наверняка сбежали бы, окажись в подобной ситуации. Испугались бы. Я же просто поставила себя на место этой девушки. Мне стало жаль ее. Я сразу определила, что она – фигура трагическая. Я и сама много чего пережила недавно… Вот и подумала, что ей нужно помочь. Мне помогли, и я тоже хотела ей помочь. Все люди должны по мере возможности помогать друг другу. Это будет правильно. Да, безусловно, я рисковала, но, с другой стороны, я же никого не убивала. Я не знаю, как был убит этот парень, вернее, я знала, что застрелен, мне Вероника сказала…
– Вы смыли все следы с места преступления… – вздохнул Валерий. – Это-то вы хотя бы понимаете? Может, Веронике вы и помогли, но думаю, что родственники убитого парня вам спасибо бы точно не сказали.
Глаза Валерия Зосимова слипались. Он устал и чувствовал себя выпотрошенным, а в голове, в мыслях и вовсе был хаос. Всю ночь он провел в квартире Аркадия Шитова, допрашивая его. Аркадий, хоть и являлся инвалидом, но даже в своем инвалидном кресле выглядел весьма респектабельно, ухоженно, он был в чистой дорогой одежде, неподвижные колени его прикрывал теплый плед. Бледное худое лицо с большими темными глазами, копна густейших черных с проседью волос, аккуратно уложенных, кисти рук с длинными пальцами, словно фарфоровыми, неживыми – все это вызвало в Валерии чувство, будто он увидел ожившего мертвеца. Безусловно, он был нездоров, на вопросы Зосимова отвечал путано, сильно нервничал, как и его сиделка, Любовь Петровна, худощавая темноволосая женщина лет пятидесяти интеллигентного вида, в белом свитере и клетчатой юбке. Для Аркадия и Любови Петровны известие об убийстве Вероники стало настоящим потрясением.
– Товарищ следователь, – говорила Любовь Петровна Зосимову в перерывах беседы, уводя его подальше от Аркадия, от его ушей. – Пожалуйста, пожалейте его, не сводите на нет мою работу, вы же видите, он не в себе. Он потрясен, ошеломлен, убит! Он очень любил свою бывшую жену, можете спросить его брата, Максима, он вам расскажет… Думаю, вы видели многочисленные букеты в ее квартире? Так вот, это все дарилось Веронике по желанию Аркадия Ивановича. Уж не знаю, о чем они там всегда шептались с братом, я никогда их не подслушивала, но понимала, что за этими цветами стоит какая-то трагическая история, связанная с аварией. Возможно, Аркадий Иванович был виноват перед своей бывшей женой, но детали этой истории мне неизвестны.
Доказательством того, что Максим Шитов вчера говорил правду, рассказывая о том, что он покупал цветы Веронике по просьбе брата, явилась внушительная пачка чеков из цветочного магазина «Бархотка». Эти чеки, как и другие документы, квитанции, важные бумаги, все это хранилось в ящиках письменного стола и содержалось в строгом порядке. Квартира, которую снимал Аркадий Шитов, оказалась скромной, однако мебель и предметы, которые ее заполняли, были роскошными.
Любовь Петровна довольно неохотно отвечала на вопросы, которые задавал ей, уединившись с ней на кухне, Зосимов. Беседовать же с Аркадием, который явно нуждался в инъекции успокоительного средства (которая ему и была сделана Любовью Петровной), было просто невозможно.
– Скажите, эту квартиру Аркадий снял не случайно? Ведь так?
Валерий внимательно осмотрел мощную подзорную трубу на штативе, установленную в спальне, у окна, выходящего как раз на дом, в котором проживала его бывшая жена Вероника.
– Ну, что вы хотите, – вздыхала Любовь Петровна, заламывая руки и морщась так, словно каждое произнесенное ею слово причиняло ей боль. – Он – больной человек, у него целая куча болячек, в том числе и психическое заболевание. Как иначе можно объяснить его желание постоянно наблюдать за своей бывшей женой, настоящей стервой, между прочим… Она водила к себе мужиков, а он просто сгорал от ревности, видя, как она принимает их у себя. Да шлюха она была первостатейная, вот что я вам скажу!
– А Вероника знала о том, что муж наблюдает за ней?
– Нет-нет, что вы, конечно, нет! Иначе устроила бы ему настоящий скандал, пришла бы сюда, орала бы на него, прибила бы его этой трубой… Она не знала, где он живет, снимает ли жилье, купил ли себе квартиру. Ее вообще не интересовал Аркадий. Главное, она получила от него квартиру, я сама лично видела свидетельство о праве собственности… Вот и понимай после этого мужиков. Вот таким шлюхам всегда все с неба падает… Как золотой дождь.
– Но вчера она получила пулю… – заметил Зосимов. – Скажите, Любовь Петровна, ведь если он наблюдал за ней, то и вы тоже могли что-то видеть… Из любопытства.
– А мне это зачем? – Любовь Петровна была возмущена этим вопросом, раскраснелась. – Я-то нормальный человек… У меня, вы не представляете себе, сколько дел, забот, хлопот… Он же очень капризный, с ним сложно… И еду ему готовлю особенную, и гулять его вывожу… Да у меня времени не было глядеть в эту подзорную трубу.
