Елена Михалкова - Котов обижать не рекомендуется
Света взяла компьютер, попробовала работать. Не работалось. И не думалось ни о чем, кроме того, что есть человек, который хочет ее убить.
Это было дико и нелепо. Нелепо, что где-то ходит мужчина или женщина, носит с собой оружие, выслеживает Свету. И все время желает ей смерти.
Света считала, что трудно найти человека безобиднее, чем она. Когда-то знакомый психолог провел с ней шутливый тест: предложил назвать животное, в которое она хотела бы превратиться. «В оленя», – сказала Света, подумав. Стремительное, гордое животное. К тому же травоядное, то есть никому не вредит.
«А если в оленя нельзя?» – изменил условия психолог. «Тогда в дельфина», – решила Света. Мчаться за яхтами, красиво выпрыгивая из воды, и нырять в синюю глубину – разве не прекрасно!
«А если и в дельфина нельзя?» – потребовал вредный психолог.
Света огорчилась. Ну как же так: в оленя нельзя, в дельфина нельзя. Какая тогда разница, кем быть? И она буркнула, не задумываясь: «В божью коровку».
Тут-то вредный психолог захохотал и объяснил, что осмысленный выбор – это то, кем человек хочет быть. А непроизвольный – это то, кем он себя подсознательно ощущает. То есть Света может воображать себя сильным гордым животным сколько угодно, но сама знает, что она букашка в крапинку.
– Я – букашка, – печально проговорила Света.
Из-под дивана послышался сдавленный звук. Кажется, Тихон возражал. Он придерживался мнения, что она монстр, лупящий невинных котов тапочками.
Очень обидно быть букашкой, на которую охотятся. Будь она оленем или даже дельфином, ее не терзало бы с такой силой ощущение нелепости происходящего.
И, может быть, ей даже не было бы так страшно.
Перед Дроздом Света храбрилась. Но после его ухода первым делом задвинула засов и задернула шторы. Конечно, Лешка сказал, что убийца – далеко не снайпер. Но кто знает, что взбредет ему в голову? Вдруг он решит, что у него ничего не получается, и найдет того, кто умеет метко стрелять?
Света сидела одна в квартире и отчаянно гнала от себя панику. Под диваном скребся кот, изображая мышь.
– Что мы будем делать дальше? – вслух спросила она.
Кот притих. Затем, поняв, что гроза окончательно миновала, вылез из-под дивана, отряхнулся и с независимым видом прошествовал к кухонному подоконнику.
Завтра она может отсидеться в квартире. Но ведь наступит и послезавтра, а послезавтра у нее съемка в театре. Позвонить в редакцию журнала и сказать, что она отказывается от проекта? А что потом? Сколько она сможет прятаться дома, постепенно сходя с ума?
Свету неумолимо охватывало понимание, что у нее нет никаких способов противостоять убийце. Когда один человек задумал убить другого, он это сделает. Если только его жертва не богата настолько, что может закрыться телохранителями, камерами слежения и бронированными автомобилями.
Света Морозова не была богата. У нее не было телохранителя, кроме друга детства Лешки Дроздова, не было камер слежения – кроме кота на подоконнике, и не было бронированного автомобиля – лишь малюсенький «Ниссан».
Ее охватило горячее желание сбежать из города и спрятаться где-нибудь в деревне. Да хоть у злющей Капитолины! Света доила бы по утрам ее козу и ходила с ней гулять.
Только надо обязательно взять с собой оружие. Вдруг он найдет ее и там? Ей нужно будет защищаться.
«Буду вести прицельный огонь», – услужливо подкинула выражение память.
«Прикрываясь козой», – саркастически дополнил здравый смысл.
Кот мякнул с подоконника, напоминая о себе.
– Никуда я не уеду, – сказала Света и поднялась. – Куда я без тебя, дуралей?
Она подошла к Тихону, и тот потянулся лобастой головой ей под руку. Света проутюжила полосатую спину ладонью от макушки до хвоста. Когда она его так гладила, кот ухитрялся каким-то образом вытянуться в длину, словно дождевой червяк. Света все вела и вела по нему, а кот все не кончался и не кончался.
– Нам надо самим найти его, – неуверенно сказала она. Кот повернул к ней голову и зажмурился. – По-другому никак не получится.
Раздался телефонный звонок. Света вздрогнула и посмотрела на трубку со страхом. Это не Дрозд – у него уже приближается время концерта. Клиенты на этот номер ей не звонят: все знают, что она предпочитает общаться по электронной почте. А для звонка из журнала слишком поздно.
Телефон все играл и играл Моцарта.
Нет, глупости! Зачем убийце звонить ей? Только в фильмах преступник таким образом пугает жертву. И после этого та обязательно спускается в самый темный подвал или лезет на чердак, где по случайному стечению обстоятельств одна за другой погибли три ее тетушки, собачка соседа и электрик.
«Возьми трубку. Возьми».
Но Света стояла, вцепившись в загривок кота, и смотрела на телефон затравленными глазами.
Наконец Тихону надоело. Он вывернулся из-под ее руки и повелительно мяукнул. А потом еще раз, и еще.
Света схватила телефон, нажала кнопку и совершенно чужим голосом сказала:
– Алло! Кто на проводе?
В трубке помолчали, затем спросили:
– Удавленник, что ли?
– Почему удавленник? – к Свете от изумления вернулся нормальный голос.
– А кто еще на проводе может быть? Ну если только ласточки.
– Константин Мстиславович, это вы?
С перепугу ей даже удалось с первого раза выговорить имя-отчество следователя, не запутавшись в согласных.
– Я, Светлана Валерьевна. А вы, значит, в хорошем настроении?
– Я? – поразилась Света, пять минут назад собиравшаяся отстреливаться от убийцы или, на крайний случай, отмахиваться козой. – С чего вы взяли?
– Ну, шутки шутите. Загадки загадываете.
На миг Свету охватило опасение, что следователь свихнулся. Не хватало ей в придачу к убийце душевнобольного сыщика…
– Какие загадки? – мягко уточнила она.
– Ну, кто на проводе…
Света помолчала, а затем удрученно сказала:
– Константин Мстиславович, мы ведь с вами почти ровесники.
– И что же? – напрягся следователь.
– Вы должны помнить проводные телефоны. Раньше, когда поднимали трубку, могли спросить: «Кто у телефона?» Или «кто на проводе?» Ну, помните?
– Н-н-н-ну, допустим… – с сомнением протянул следователь. – А при чем тут вы?
– Совершенно ни при чем, – созналась она.
Оба помолчали. Следователь осуждающе, Света – виновато. У нее отлично получалось виновато молчать. В повести «Театр», которую она очень любила и часто перечитывала, героиню – молодую актрису – учили правильно держать паузу. Но сколько сама Света ни пыталась следовать рекомендациям, в конце концов сдалась. К ней эта наука оказалась неприменима: любую паузу она умело превращала в признание своей ошибки.
– Ну, а ведь я вам не для загадок звоню, – обрадовал следователь. – В вашем деле появилось кое-что новое.
– Вы его поймали?!
– Пока нет. Вам бы заехать к нам завтра, Светлана Валерьевна. Поговорить.
– Давайте сейчас поговорим, – предложила она.
– У меня будет удобнее.
«Кому удобнее, а кому потенциальная пуля в голову», – хотела сказать Света. Но, как обычно, промолчала.
– Ну, на шестнадцать часов я вам пропуск выпишу, – сказал Константин Мстиславович, не дождавшись ее ответа. – Подходит?
– Подходит.
– Все, жду вас завтра.
– Стойте! – крикнула Света. – Подождите, не вешайтесь!
– Пока не планировал, – невозмутимо отозвались в телефоне.
– Я хотела сказать, не вешайте трубку, – попросила Света уже тише. – И, пожалуйста, все-таки скажите мне, какие у вас новости.
Она ожидала, что придется уговаривать следователя, но все это будет напрасно, поскольку он все равно не выдаст ей тайны. Но Константин Мстиславович почему-то без возражений ответил:
– Ну, пулю вашу идентифицировали. Прилетела она из того же пистолета, из которого убили Олега Рыбакова. Мы правильно предполагали, это «Макаров». Принадлежал не убийце, а жертве.
– Как вы узнали?
– Ну, у Рыбакова в огороде нашли мишень, по которой он палил. Пули совпадают. Значит, его оружие. Никакого разрешения на него, конечно, не было, и теперь уже вряд ли можно узнать, где Рыбаков его достал. Купил у кого-нибудь с рук, наверняка.
– А сам пистолет не нашли? – с надеждой спросила Света.
– Ну! Откуда! – удивился следователь. – Рыбаков его хранил дома на всякий случай. Тренировался он с мишенью часто, поэтому выстрел в его доме никого не встревожил.
– Значит, все-таки сначала выстрел, а уже потом нож!
– Ну, об этом мы с вами завтра побеседуем. До свиданья, Светлана Валерьевна.
– До свиданья.
Положив трубку, Света постояла в задумчивости.
Один и тот же человек пытался убить и ее, и Рыбакова.
Или нет? Вдруг тот, кто застрелил Олега, передал пистолет кому-то другому? Но тогда все становится совсем запутано.
«А сейчас все просто?»
Пусть будет один и тот же. Тогда можно хотя бы попробовать разобраться.
Они с Дроздом решили, что искать причину покушений нужно в том нелепом событии, что случилось утром у Стрельниковой. Что, если они ошиблись? Быть может, корни растут из ее визита к Рыбакову? А злополучный манекен вовсе ни при чем?
