Франк Тилье - Атомка
— Нет-нет. Только в «Барм». Я уверена.
Люси записала название гостиницы. Она была разочарована: ниточка ускользала, связь между жертвами терялась — во всяком случае, здесь. Она минутку подумала и задала еще несколько вопросов насчет пребывания на горнолыжной станции — нет, в ответах снова никаких зацепок.
Вскоре Люси выдохлась, пришла к выводу, что из упрямой Ламбер больше уже ничего не вытянешь. Оставалось только распрощаться, но она не хотела уходить побежденной, она не могла бросить след, едва на него ступив. Теперь уже нет пути назад.
Она зацепилась за слово «бросить», и слово это навело ее еще на один вопрос:
— Вы сказали «пока не бросила лыжи окончательно»… А почему вы бросили лыжи? Из-за чего-то? Из-за кого-то?
Лиз подняла рукав свитера, показала длинный шрам:
— Я сломала локоть на «черной» трассе. Знаете, что такое «черная» трасса? Трасса самой высокой сложности… Натерпелась тогда страху, как никогда в жизни, и зареклась становиться на лыжи.
Так. Люси насторожилась. Теперь, кажется, в яблочко.
— С этим переломом вас, должно быть, отправили со станции в больницу?
— Ну да… Как ее… хм… А-а, вот! Мне кажется, клиника называлась «Солнечные склоны», это в Шамбери.
Люси записала и обвела кружком название клиники. Постаралась припомнить страницу дорожного атласа: Экс-ле-Бен, а прямо под ним — Шамбери, самый центр района, в котором действовал убийца. Она достала мобильный.
— Скажите, а Кристоф Гамблен вас об этом спрашивал?
— Нет, вроде нет…
— Я сейчас вернусь.
Она вышла на улицу, набрала номер Шене и, поздоровавшись, сразу же перешла к делу:
— Я насчет двух жертв из озера. Помнишь те факсы, ну, присланные из Гренобля?
— Ух ты! Я как раз собирался сам тебе звонить насчет того же! У меня новость. Но давай сначала выкладывай, что там у тебя… Есть какие-нибудь подвижки?
— Вроде бы есть. Только, к сожалению, нет перед глазами протоколов аутопсии. Можешь быстренько сказать, были ли у жертв отмечены какие-нибудь переломы или другие повреждения, характерные для горнолыжников?
— Сейчас гляну, подожди…
Люси слышала, как Поль шуршит страницами. Стоять на месте было слишком холодно, и, чтобы не закоченеть окончательно, она принялась ходить туда-сюда перед дверью закусочной.
— Знаешь — были! Одна сломала ключицу, другая — ногу. Ну, это самые такие заметные травмы, тут отмечены и другие, менее значительные, причем много…
— А могли тамошние полицейские не обратить внимания на то, что обе жертвы побывали в свое время в одной и той же клинике?
— Конечно, — помолчав, ответил Шене. — Все лыжники падают, даже самые лучшие. Мой коллега отметил, что, судя по степени рекальцинации костной мозоли, ее созревания, перелом у одной женщины был за год до смерти, у второй — еще раньше. Короче, ребятам из Гренобля там не за что было зацепиться. В любом протоколе вскрытия больше шестидесяти страниц, ну и вы, полицейские, их ведь, как правило, только пролистываете, правильно? Думаешь, есть смысл покопать в этом направлении?
— Думаю? Не то что думаю — более чем уверена! Можешь проверить, в каких больницах лечили жертв после переломов? Случайно, не в «Солнечных склонах», это Шамбери?
— Увы, мне труднее, чем тебе, получить доступ к информации подобного рода, это же, считается, частная жизнь, так что патологоанатом тут вроде бы ни при чем… Хотя… хотя стой! Что-то такое я про «Солнечные склоны» слышал или читал… Большая клиника, да?
— Понятия не имею.
Люси услышала, как Поль щелкает мышкой.
— Ага, точно! — воскликнул Шене. — Вычитал сейчас в Интернете, что «Солнечные склоны» — медицинский центр, издавна славящийся своим отделением кардиохирургии. Туда то и дело приезжают на операцию из-за границы: итальянцы, швейцарцы… Тамошние врачи были первооткрывателями совершенно нового метода — холодовой кардиоплегии.
— А если попроще?
— Если совсем просто, то можно объяснить так: перед операцией в аорту больного вводят специальный, сильно охлажденный раствор, который вызывает быструю остановку сердца минут на двадцать — двадцать пять, — сама понимаешь, это сильно облегчает хирургическое вмешательство. А после операции температуру миокарда постепенно повышают, и омываемая теплой кровью сердечная мышца согревается…
Благодаря объяснениям Шене в голове Люси кое-что стало выстраиваться. Остановка сердца при охлаждении, возобновление работы сердечной мышцы при согревании… Смерть, жизнь, холод… Очень похоже на то, что произошло на озерах! Нет, такое нельзя списать на простое совпадение. Теперь Энебель и впрямь была почти уверена, что убийца работал — или даже работает? — в «Солнечных склонах». Вполне возможно, именно там он впервые и увидел своих будущих жертв: после несчастных случаев на лыжне. Интересно, а Кристоф Гамблен сумел напасть на этот след?
— Огромное спасибо, Поль! Но ты сказал, что сам хотел мне позвонить?
— Хотел, да. От токсикологов пришли результаты анализов нашей жертвы из морозильника. Припоминаешь: у него в желудке и мочевом пузыре было много воды?
— Да.
— Так это оказалась соленая вода с невероятным количеством микробов и бактерий. Кроме того, в ней нашли микроскопические остатки кератина, чешуйки кожи и волоски нескольких разных особей…
Люси забыла о холоде. Раскрасневшаяся от мороза, она так и замерла посреди стоянки с прижатым к уху телефоном:
— Волоски разных особей?! Что это еще за хрень?
— Ну-у, не могу сказать со стопроцентной уверенностью, но сдается мне, что речь тут о так называемой святой воде…
— Святой?!
— Это только предположение, но его, на мой взгляд, вполне можно обосновать. В какой соленой воде случается обнаружить органические отходы, принадлежащие разным лицам?
— Фонтан? Море?
— В фонтанах вода пресная, а в морской воде полно других элементов. Нет. Возможно, это была вода из кропильницы или, еще вернее, из чаши, в которую люди окунают пальцы. Думаю, твой убийца заставил жертву наглотаться воды, предназначенной для изгнания бесов.
Люси сначала онемела, а когда голос вернулся, спросила:
— А в желудках других жертв? Тех, из озера? Там было что-то…
— Понимаю, куда ты клонишь. Вот только в протоколах ни о чем подобном нет ни слова. Ну ладно, пока! Кстати, я ведь вчера так и не послушал Мадонну, а жена концерт не записала. Как это пережить!
Шене отключился. Энебель, потрясенная услышанным, сломя голову помчалась наверх. Теперь еще и святая вода, изгоняющая бесов! Ой, лучше пока об этом не думать, лучше пока размять только что возникшую версию: все четыре «озерных» жертвы были связаны медицинским центром «Солнечные склоны» в Шамбери. Мотивы убийцы пока еще не ясны, но путь она выбрала, теперь уже совершенно ясно, верный.
Люси скинула в люк для мусора недоеденное, поставила поднос на столик для грязной посуды и поблагодарила Лиз.
Уф… Можно наконец запереться в машине, позвонить Никола Белланже, поделиться открытиями и сообщить, что теперь она намерена отправиться в Шамбери — продолжать расследование. Сообщила. Оказалось, руководитель группы считает, что сначала надо проанализировать ситуацию и, вероятно, подключить Уголовную полицию Гренобля, раз уж они первыми начали заниматься этим делом… Чтобы переубедить шефа, Люси пришлось использовать весь запас имевшегося у нее красноречия. Она хорошо знала, на какие аргументы напирать: если в Париже сами разберутся с делом, Белланже укрепит свои позиции в глазах начальника уголовки. Еще она заверила Никола в том, что они, со своими находками, легко добьются 18-4, то есть санкции прокурора на отдельное требование, благодаря которому поле их деятельности уже не будет ограничено столицей и окрестностями и они смогут работать в том числе и в регионе Рона–Альпы, не привлекая до поры до времени гренобльских коллег. Пять минут спустя Люси с довольной улыбкой повесила трубку: партия была выиграна!
Правда, очень скоро сердце ее снова сжалось: ведь очень может быть, что ей придется собственными руками схватить убийцу, скрывающегося в горах уже больше десяти лет.
17
Люси говорила с Шарко, расхаживая по спальне квартиры в Аи-ле-Роз и попутно укладывая свои и Франка вещи в его кожаный чемодан. Чемодан был старый, с въевшейся грязью, зато на колесиках.
— Знаешь, я вполне могла бы справиться и в паре с Леваллуа. К тому же Гренобль отнюдь не на краю света…
Она засунула в кармашек на крышке гель от ушибов, которым регулярно мазала больную лодыжку.
— И потом, думаю, если тебя не будет рядом, Никола придется трудно, слишком уж у него сейчас много работы…
— «Никола» сам тебе это сказал?
Люси взглянула на него удивленно: ей не нравился такой тон, но в эту минуту лучше было смолчать.
— Нет, просто чувствуется, что ты ему нужен.
Шарко подошел к окну, постоял, заложив руки за спину, вздохнул:
— Положи побольше одежды, ладно? Всяко бывает: может оказаться, мы зря туда приехали, ничего завтра не узнаем… так хоть выходные проведем в Шамбери… Город красивый, приятный, и ничего другого мы все равно не планировали… Если, конечно, ты никому не пообещала вернуться к воскресенью.
