Александра Маринина - Все не так
– Давно. Она еще беременная была, когда к нам приехала.
Вот теперь мне все стало понятно. Беременная была… Ах ты ж елки-палки! То есть старорежимные родители из маленького добропорядочного городка выгнали из дома бесстыжую дочь, пригулявшую ребеночка невесть от кого, и она кинулась за помощью к Ларисе Анатольевне. Мое воображение тут же дорисовало картину вполне житейскими деталями: отцом ребенка был некий москвич, оказавшийся в том городке проездом или по делам, соблазнил красивую девушку, наобещал ей кучу всего, оставил свой телефончик (адресок? Нет, вряд ли, скорее только номер телефона, причем мобильного, который легко сменить и скрыться) и отбыл. Когда последствия неосмотрительного поведения обнаружились и строгие родители отказали дочери-блуднице от крова и пищи, та ринулась в Москву искать возлюбленного, а того и след простыл, то есть номер телефона оказался недействующим. Глубоко беременная девушка Лена стала звонить всем родственникам подряд, прося помощи или хотя бы совета, и кто-то ей подсказал, что в Москве давно уже счастливо и богато живет Лариса, дочка дяди Толи, сына дедушки Богдана. Вот так все и вышло. Теперь все срослось.
Я похвалил себя за хорошую память и внимание к деталям. Ведь сам Михаил Олегович мне при первой встрече сказал, что его жена родом с Украины и что дочь она назвала Богданой в честь деда. А что? Может, я и не совсем потерян для сыщицкого дела? Во всяком случае, в этот момент я чувствовал себя Эркюлем Пуаро, никак не меньше.
Успех меня окрылил, и я решил пойти чуть дальше намеченного плана.
– Дана, ты, наверное, любишь поэзию?
– Я? – Она даже приподнялась, опершись на локти, и уставилась на меня в немом изумлении. – С чего это?
– А что, разве не любишь?
– Да ну, полный отстой.
– Странно, – лицемерно заявил я.
– А чего странного? Кто ее сейчас любит? Стихи – это прошлый век, несовременно.
Согласен. Но согласен в принципе. А папаня-то как же? Спонсирует издание поэтических сборников. Почему?
– Наверное, твой папа очень огорчается, что ты равнодушна к поэзии, – закинул я пробный камень.
– Да вы что! У нас в семье никто этим не увлекается. Нет, я, конечно, читаю то, что нужно по литературе, даже наизусть учу, потому что на экзамене спросят. Но муть страшная! Как только экзамен сдам, сразу все забуду. А вы что, стихи любите?
– Нет, – честно признался я. – А вот твой отец, как мне кажется, их любит, просто ты об этом не знаешь.
– Да нет же! Ну с чего вы взяли-то?
– А как же поэтические сборники, которые издаются на его деньги? Твой папа занимается благотворительностью, дает деньги на издание молодых поэтов. Разве ты не знаешь?
– Ах, это… Знаю, конечно. Но это так, блажь. Богатые люди обязательно должны заниматься какой-нибудь благотворительностью, это модно. Какая разница, на что выбрасывать деньги, на больницы или на стихи? Так уж лучше на стихи.
– Почему это? – пришла моя очередь удивляться.
– Потому что если дать деньги больнице или детскому дому, их все равно украдут. Все воруют. Ни больным, ни детям ничего не достанется. И проверить нельзя, такие документы покажут, что вроде все выйдет по-честному. А книжка – она и есть книжка, ее можно потрогать, она в магазине продается, и калькуляцию на издательские расходы проверить легче, чем на лекарства. Даже если и обманут, книжка-то все равно есть, и поэт доволен, и те, кто эту муру читает. То есть хоть кому-то какая-то реальная польза выходит.
Я ушам своим не поверил. И это говорит пятнадцатилетняя девочка!
– Ты в этом так хорошо разбираешься?
– Нет, это папа так объяснял.
Да, все бы хорошо было в этих объяснениях, если бы Нана Ким не сказала мне, что Михаил Руденко свою благотворительность не афиширует и имя его в выходных данных поэтических сборников ни в каком виде не фигурирует. Модно! Модно – это когда все знают о твоей благотворительной деятельности. А когда не знают – это что? Милое чудачество миллионера? Но на милого чудака папаня был похож примерно так же, как я – на золотую рыбку.
Закончив свой рабочий день и изнывая от голода, я решил закатиться в какой-нибудь клуб поужинать, потусоваться, повидаться со знакомыми, с которыми не встречался уже очень давно. После больницы я в целях экономии резко оскудевших средств нигде не бывал, отсиживался дома и занимался поисками работы. Теперь, получив аванс, я мог себе позволить хороший ресторан в хорошем клубе. Правда, на мне висел «доклад» Нане, но я вырубил телефон, подумав, что никакой офигительной срочности в ее деле нет. Перебьется, подождет до завтра.
Деньги жгли карман, и мне не терпелось вернуться в ту красивую веселую жизнь, из которой меня так безжалостно вырвал сначала обдолбанный водитель, врезавшийся на перекрестке в мою машину, потом моя возлюбленная, лишившая меня возможности экономить на оплате дорогого московского жилья. Я направился в клуб, который мне очень нравился в тот последний период до аварии, когда я еще был здоров, популярен и при деньгах.
Очень быстро выяснилось, что я совершил очередную ошибку. Точнее сказать, я снова наступил на те же грабли, на которые наступал всю жизнь, пребывая в уверенности, что «так будет всегда» и ничего не изменится. Все, как оказалось, меняется, и очень даже быстро. Клуб оказался закрыт, причем не временно, на сегодняшний вечер, а прочно и навсегда. То есть пал смертью храбрых в борьбе то ли с конкурентами, то ли с правоохранительной системой, то ли с налоговиками.
Ну, клубов в Москве много, и минут через двадцать я уже парковался перед другим, с которым у меня были связаны не менее симпатичные воспоминания. Но и здесь перемены меня огорчили: ни одного знакомого лица. Как-то за полгода я успел подзабыть, что мода на тусовочные места возникает быстро и так же быстро исчезает. Заведение перестает быть, как принято выражаться, пафосным, и постоянная туса перемещается в новую модную точку. И почему я не потрудился хотя бы созвониться со своими приятелями, чтобы выяснить, где они собираются проводить сегодняшний вечер? Ответ у меня был, даже два ответа. Во-первых, почти все они за полгода сменили номера телефонов. В этой среде смена телефонного номера – штука не просто обычная, а даже практически еженедельная. Ну, народ такой. Сегодня ему кажется, что ты ему нужен и интересен, и он готов пить с тобой до утра и до следующего вечера, обменивается телефонами и строит планы проворачивания совместных крутых дел, а через три дня понимает, что никаких дел с тобой иметь не хочет (или не может), и ты ему вовсе не нужен, и вообще он тебе должен энную сумму, которую не с чего будет отдавать, и проще всего сменить номер и слинять по-тихому в другое место. Такие случайные ненужные знакомства возникают пачками, по десять штук на дню, и к концу недели необходимость в смене номера становится чрезвычайно острой. Так что искать старых приятелей по телефону спустя полгода – затея совершенно дурацкая. Только несколько человек из числа моих московских знакомых отличались здоровой избирательностью в контактах и вытекающей отсюда нормальной стабильностью, но это были совсем не те люди, с которыми я мог бы сегодня поужинать. Что я мог сказать владельцу подпольного тотализатора, если сам не выступаю? Или зачем я, хромой и ограниченный в движениях, нужен хозяину клуба, в котором проводятся закрытые платные бои? Нет, им я пока на фиг не нужен, а мне, в свою очередь, нужен был легкий треп в приятной непринужденной обстановке и перспектива будоражащего знакомства с какой-нибудь очаровашкой. Не подумайте, что я такой вот легковесный и все мои знакомые – сплошь порхающие мотыльки. У меня есть два друга, близких, задушевных. Честнее сказать – были. То есть до какого-то момента я был уверен, что они есть, но, увы, оказалось, что не есть, а были. В течение первых двух месяцев они исправно навещали меня в больнице, потом их визиты стали все реже, а после прекратились совсем. Эти ребята – такие же спортсмены-бойцы, как я, мы все были, как говорится, «в одной конюшне», но жизнь, как я теперь понял, есть жизнь, и она продолжается для всех, даже если для тебя она по каким-то причинам остановилась. Одним словом, как ни печально, но на сегодняшний день близких друзей в Москве у меня не оказалось. Придет время – и я обзаведусь новыми, а пока буду искать просто приятелей для веселой тусовки.
Не обнаружив никого из них во втором клубе, я собрался было уже поехать куда-нибудь еще, но вдруг понял, что смертельно хочу есть и если немедленно не сяду за стол, то просто-напросто склею ласты. Пришлось остаться. Правда, еще теплилась надежда на знакомство с милой девушкой, но настроение у меня быстро испортилось, и я, поглощая свой ужин, даже забывал поглядывать по сторонам в поисках подходящих кандидатур. Да, клуб перестал быть модным, и это было очень заметно. Публика совсем не та, и кухня стала хуже, и официанты разболтаннее, и даже те девушки, которых я все-таки успел углядеть, имели вид дешевых, подсевших на наркотики потаскушек. Все не то, все не так… Черт знает что! Бездарно убитый вечер, бездарно потраченные бабки. За эти деньги я мог бы неделю шикарно жрать у себя дома продукты из ближайшего супермаркета.
