Марина Крамер - Я не ангел
— Давай уйдем. — Я встала и потянулась за курткой, но Кирилл опередил, подал ее мне, помогая надеть:
— Капризничать изволите?
— Не нравится — не ешь, — огрызнулась я вдруг, — я же не заставляю. Можешь ехать домой или куда там еще.
Он развернул меня к себе, крепко ухватил за отвороты куртки и, пристально заглянув в глаза, тихо сказал:
— Не бунтуй, не выйдет.
У меня от его слов и прямого жесткого взгляда едва не подкосились ноги — никогда прежде Кирилл не говорил таким тоном. Мало того, я вдруг поняла, что и не хочу никакого бунта, и меньше всего на свете мне нужно, чтобы он ушел. Определенно Мельников имел на меня странное влияние, какого никому из мужчин никогда не удавалось добиться.
Мы вышли на улицу и медленно пошли в сторону отеля. Мне даже в голову не пришло, что мой дом всего в десяти минутах ходьбы отсюда, что в этом районе я могу встретить соседей или каких-то знакомых. Все это казалось таким мелким и неважным по сравнению с тем чувством, что я испытывала в эти дни. Появление Кирилла в моей жизни неожиданно раскрасило ее радужными цветами, хотя внутри почему-то все равно сидели неуверенность и неведомо откуда взявшееся чувство опасности. Я гнала их от себя, потому что хотела верить в то, что рядом с Мельниковым мне ничего не угрожает. Какое же мерзкое ощущение — не верить тому, с кем спишь.
В номере… Я в первый момент отказалась верить глазам. Было ощущение, что сюда попал снаряд и разворотил кровать, комод, шкафы и тумбочки. Все ящики вывернуты, все белье, одежда, даже моя косметика разбросаны по полу, сверху все это богато припорошено бумагами из портфеля Кирилла.
— Это… что еще? — с запинкой выговорил Мельников, останавливаясь на пороге комнаты.
— Похоже, нас тщательно обыскали, — оглядывая помещение, протянула я. — Идеи есть?
— У меня?
— Тут больше никого нет.
Мельников взъерошил волосы и присел, собирая свои бумаги:
— Нужно посмотреть, не пропало ли что.
— А что тут могло пропасть? Деньги и документы у нас с собой, никаких ценностей у меня, во всяком случае, точно не было. Что могли искать?
— Значит, что-то могли. Пойду переговорю с администраторами — не могли же они не видеть, как кто-то прошел! И, судя по всему, замок-то не сломан. — Кирилл сунул бумаги обратно в портфель и внимательно осмотрел замок в двери.
— Ну и зачем ты его разглядываешь? Мы открыли дверь своей карточкой, она прекрасно открылась. И это значит только то, что кто-то воспользовался тем же способом.
— Ты хочешь сказать, что ключ дали на ресепшен?
— А ты не хочешь этого сказать? — Я поддела носком ботинка валявшийся рядом саквояж. — Другого я не могу представить. Или ты знаешь иной способ открыть кодированный замок?
— Я тебе что, профессиональный взломщик?
— Дело не в том. Это простая логика.
Мельников вдруг пнул свой портфель, и тот взмыл на приличную высоту, вновь засыпав пол уложенными внутрь бумагами:
— Бред! Кому надо? Зачем? Ты куда-то влипла, что ли?
Я внимательно наблюдала за ним, потому что в его эмоциях что-то казалось мне не совсем натуральным:
— Я — нет. А ты?
Он удивленно уставился на меня:
— Я?
— Да, ты. Почему ты не допускаешь, что этот обыск может быть связан с тобой? Почему думаешь, что это непременно я? У меня нет дел, связанных непосредственно с людьми, я предпочитаю фирмы и организации, а частных дел не беру.
— По-твоему, нет людей, заинтересованных в делах какой-то фирмы? Да их полно!
— Знаешь, Кира, я устала. Ты что-то недоговариваешь, скрываешь?
Мельников аж подпрыгнул:
— Сдурела?! Ты меня обвиняешь в чем-то?
Я закончила складывать коробочки с тенями и румянами в косметичку, подняла голову и медленно сказала:
— А почему ты задергался?
— Ты с ума сошла! Как ты могла такое подумать? — Он заметался по комнате, перескакивая через валявшиеся вещи, и это напомнило мне сцену из какого-то старого фильма. Только вот актер из Кирилла вышел бы паршивый.
— Остынь, — попросила я, убирая косметичку в ящик комода, — я же не сказала, что это твоих рук дело.
— Еще не хватало, чтобы ты не приняла во внимание мое алиби! — фыркнул он, немного успокаиваясь. — Я провел с тобой все это время, если помнишь.
— Ладно, убедил. Помоги мне убраться, нет сил смотреть на бардак.
От меня не укрылось, что он перевел дыхание и облизал губы — верный признак, что Кирилл был крайне напряжен. Больше я не стану заговаривать с ним на эту тему, лучше сама потихоньку выясню все, что меня интересует, у администратора.
Ночью Мельников был неузнаваем. Мне казалось, что в нем проснулся зверь, которому давно не давали мяса, и это было даже страшно. В какой-то момент мелькнула мысль, что в таком состоянии он запросто может сжать руки на моем горле, например, — и все, конец. Но вдруг все прекратилось, Кирилл уткнулся лицом в подушку, положив ладонь мне на губы.
— Не говори ничего, — глухо пробормотал он, — не хочу слышать твой голос.
Он все сильнее пугал меня и все больше смахивал на ненормального. Но у меня не возникало мысли о том, чтобы уйти, напротив, я все сильнее привязывалась и все отчаяннее хотела быть с ним. Сейчас, когда он повернулся, в его лице мелькнуло что-то беззащитное, почти детское, и у меня сжалось сердце. Его что-то угнетало, я чувствовала это, но понимала, что Кирилл ни за что не признается, не позволит мне увидеть его слабым. Я сняла его руку со своих губ и положила на грудь, погладила. Он закрыл глаза и тяжело вздохнул.
— Спи, — прошептала я, — спи, я рядом.
– Я так и не понял, что должен был найти.
— Идиот! У тебя было как минимум два часа, мог перетрясти каждую вещь!
— Я так и сделал! Но в другой раз дайте мне четкую инструкцию — возьми то-то и принеси мне. Я же не ясновидящий, чтобы угадать!
— Ты не ясновидящий, ты просто дурак!
— Тогда в другой раз сами ищите! Там ничего интересного не было, разве что мобильник какой-то старый, но он был выключен. Я попробовал включить, но наткнулся на пароль.
— Ты идиот!!! Идиот! Надо было нести его сюда, мне!
— Да зачем вам старый «кирпич» занюханного года?
— Твое дело баранов пасти, а не заниматься частным сыском! Идиот! Скройся и сиди тихо, будешь нужен — позвоню.
Я не поздравила бабушку с юбилеем. Не смогла уговорить себя включить телефон и набрать ее номер. Обида оказалась слишком сильной, рана — слишком глубокой. Я уговаривала себя весь день, но так и не смогла справиться с характером. Наверное, вечером Светик заедет за бабушкой и повезет ее в ресторан, где соберутся все родственники и бабушкины оставшиеся в живых друзья. Будет отличный банкет, придут ее ученики, ее коллеги по консерватории, будут музыка, тосты, смех, поздравления. Только меня не будет. Я не могу делать вид, что все по-прежнему, не могу видеть мужа и знать, что он сделал, не могу видеть бабушку, покрывавшую его столько лет. И не могу больше терпеть ее лицемерие: «Святославу нужен другой импресарио!» Конечно, потому что прежнему нужно чаще бывать дома и воспитывать сына-гения. Интересно, похороны были уже? Наверняка…
Я подперла рукой щеку и вздрогнула — кольцо впилось в кожу. Кольцо, подаренное вчера Кириллом. Серебряная змея оплетала палец, и кончик ее хвоста больно уколол меня, словно напоминая, что я совершаю грех. Я бросила семью, живу в отеле с мужчиной и совершенно не интересуюсь ни делами в офисе, ни тем, что делает супруг. Если честно — меня это совсем не занимало. Сейчас меня занимало совершенно другое…
Вчера, дождавшись, когда Кирилл уедет, я позвонила Кукушкину и попросила встретиться со мной. Димочка с радостью согласился, и через час я уже сидела в его машине. Мы ехали по адресу, данному мне Анастасией Потемкиной, чтобы встретиться с ее пасынком. Время, конечно, не очень удачное, скоро город встанет в пробках, но выбора нет — объясняться с Кириллом я не очень хотела.
В Фили мы добрались, на удивление, довольно быстро, правда, по району пришлось поплутать, так как ни я, ни Димочка не бывали там раньше. Наконец нужная улица нашлась, и даже нужный дом, но Кукушкин вдруг сказал:
— Не советую в квартиру заходить. Мало ли… Давайте я схожу и приглашу его в кафе. — Он кивнул в сторону небольшой французской пекарни.
— Не думаю, что он тебе с радостью откроет. У парня постоянные проблемы с долговыми расписками, он проигрывает в покер и вряд ли откроет дверь первому встречному. А я все-таки адвокат его мачехи, у меня есть бумага от нее.
— Все равно разговаривать лучше в кафе, — уперся Димочка, и я согласилась с ним: действительно, мало ли что в этой квартире, лучше уж на нейтральной территории поговорить.
Мы поднялись на пятый этаж и оказались перед довольно обшарпанной дверью, с которой лохматыми полосами свисал оборванный дермантин обивки. Надо же, я думала, что наследник Потемкина обитает в более приличном месте…
