Беспощадное возмездие - Роберт Брындза
– У них всех были маленькие черные сумочки.
– Одинаковые черные клатчи. Я не знаток сумочек, но в клатче много не утаишь. И что с веревками, которыми его связали? Плюс она оставила поляроидные снимки. Фотоаппарат «Поляроид» большой и квадратный. Как все это попало в его квартиру, если ни у одной из этих женщин не было места в их маленьких сумочках?
Они замолчали. Эрика услышала, как Джордж протопал по деревянному полу и высунул мордочку из-за кухонной двери, чтобы проверить, чем она тут занимается.
– Посмотри еще раз на первое видео в лифте, когда они поднимались в квартиру Джейми, – подсказал Крейн.
Эрика перемотала видео к той части, которая была снята камерой, установленной в углу лифта. Все пять женщин смотрели прямо в объектив на протяжении всей поездки.
– Они все смотрят в камеру, – удивилась Эрика.
– Ага. Все время, как будто специально.
Эрика поставила видео на паузу и увеличила изображение лиц девушек, одну за другой.
– Тебе не кажется, что их носы выглядят странно?
– Да. Наверное, у них была одинаковая пластика носа или что-то в этом роде? – предположил Крейн.
– Или у них одинаковые накладные носы. Я знаю, это звучит глупо, но их лица похожи на маски. Тебе не кажется? Носы не слишком большие для их лиц?
– И у всех один и тот же странный цвет глаз. Их радужки кажутся черными, – добавил Крейн.
– Они выглядят так, будто… все в этом замешаны, – закончила Эрика, не зная, как еще описать увиденное. Она перемотала на начало и снова просмотрела сцену в лифте, где все женщины с безучастными лицами смотрели в камеру. Эрика поежилась. Казалось, что они смотрят прямо на нее, как будто заглядывают к ней на кухню. Она подпрыгнула и вскрикнула, когда почувствовала, как что-то коснулось ее ноги.
– Ты в порядке?
Эрика опустила глаза. Джордж посмотрел на нее и протяжно мяукнул.
– Прости, просто кот.
– Эрика, как думаешь, они все убили Джейми Тига?
– Двое его приятелей скорее всего тоже в этом замешаны. Мы до сих пор не получили от Айзека точного времени смерти. Что, если они хотели, чтобы нам было трудно догадаться, которая из пяти женщин его убила? Похоже, они не просто так одновременно посмотрели в камеру; они хотели, чтобы их лица точно попали в поле зрение системы видеонаблюдения. – Эрика смотрела, как они выходят из лифта вместе с Джейми и его приятелями. Каждая из них продолжала смотреть в камеру до самого выхода. – У тебя есть запись из клуба «Красный бархат»?
– Это четвертый видеофайл, который должен быть у тебя в почтовом ящике, – ответил Крейн.
– Поняла. – Эрика нажала «Воспроизвести».
– Они прибыли в 10:13 вечера, – указал Крейн. – В клубе видеокамер нет. Это единственная имеющаяся у них камера – на входе в переулок. Ты увидишь, что они сделают это снова. Они посмотрят прямо в камеру.
На коротком видео была видна узкая улочка, ведущая к главному входу в «Красный бархат». Пять женщин вошли в переулок и сплоченной группой направились к двери. Проходя мимо камеры, они замедлили шаг и посмотрели прямо в объектив.
– В котором часу они ушли?
– В 2:26 утра. Я отправил запрос в городской совет Вестминстера на получение записей с дорожных камер видеонаблюдения.
– Парень из магазина для взрослых на Олд-Комптон-стрит что-нибудь присылал?
– Пока нет.
Они смотрели, как в 2:26 ночи группа женщин вышла из клуба с Джейми Тигом и его приятелями и направилась в конец переулка к дороге. В объектив камеры попал свет фар проезжавшей машины. Белая вспышка осветила компанию, а затем они исчезли из кадра.
19
Аннабель услышала, как в коридоре за дверью спальни по трубам заскрежетал ключ. Чем ближе он подходил, тем громче становился скрежет металла о металл, эхом отражавшийся от каменных стен.
В детском доме его звали Трубачом. Он работал ночным воспитателем. Его наняли, чтобы он присматривал за детьми. Даже смешно, что его должность называлась именно так. Во время ночных обходов благодаря царапанью ключа о металл дети всегда с легкостью определяли, где именно находится Трубач. Когда он двигался по коридору быстро, звук был звонким, но если шагал медленнее, скрежет становился глуше, конец ключа цеплялся за царапины и вмятины на древней отопительной трубе, которая змеилась по всему зданию.
Хуже всего было, когда звук замедлялся и замолкал прямо за вашей дверью.
После стольких лет, оказываясь в похожих ситуациях, Аннабель все еще переживала тот же самый ужас. Трубач давно остался в прошлом, но когда она оставалась одна, любой скрежещущий звук вызывал рефлекс Павлова – кожа между лопатками покрывалась холодным липким потом, накатывала тошнота, а еще панический страх, который мешал разумно мыслить.
За все проведенные в детдоме годы Аннабель практически каждую ночь дрожала от страха, услышав этот звук. Иногда дети засиживались допоздна и ходили по длинному коридору между своими спальнями, чтобы поиграть или полакомиться сладостями. И прерывистый, зловещий скрежет ключа воспитателя служил отличным предупреждением.
– Трубач идет! – перешептывались дети, крепко обнимая друг друга. К их страху примешивалось тревожное предвкушение. А потом, по мере того как тихий скрежещущий звук нарастал и неумолимо приближался, те, кто в тот момент находились в чужих спальнях, начинали шарить по комнате в поисках своих тапок и игрушек или пытались скрыть следы запрещенного ночного пиршества.
Если после отбоя вас ловили за пределами своей спальни, простым выговором отделаться не удавалось. Повезло, если вас поймал другой воспитатель, тогда вы получали лишь нагоняй, но Трубач отличался особой жестокостью, и тогда горе бедному ребенку, угодившему под луч его фонарика в неположенный час.
Хотя часто вообще ничего делать не приходилось. Звук царапающего трубу ключа затихал в коридоре перед вашей спальней, а затем дверь медленно открывалась. Свет фонарика скользил по комнате и, даже если ваши глаза были закрыты, все равно ослеплял.
Трубач никогда не вытаскивал Аннабель из постели, но это случалось с другими девочками. Тихо и незаметно. Едва слышные шаги, неясный шорох и потрескивание статического электричества, когда откидывали нейлоновые простыни. Некоторые вскрикивали, но, если это случалось не в первый раз, они уже знали – лучше молчать. Аннабель вспомнила, как слышала тихие «Нет» или произнесенные шепотом «Пожалуйста, не делайте мне больно».
В эту холодную мартовскую ночь в Лондоне скрежет ключа по трубе проник в сны Аннабель. Она проснулась в поту и закричала в темноту. Даже когда она
