На тихой улице - Серафина Нова Гласс
Однажды я попыталась заказать новый паспорт. Еще в самом начале, когда не осознавала, в какой ловушке очутилась. Прежде чем узнала, что Лукас рассказывал своим друзьям и коллегам о моей депрессии и ментальных проблемах. Если б я обратилась за помощью, то была бы просто безумной, накачанной антидепрессантами женой, а он – судьей с хорошей репутацией и положением в обществе. Даже представить не могу, сколько усилий он для этого приложил.
Поначалу у меня были деньги, оставшиеся от прежних заработков, и даже много. Когда я начала понимать, что происходит, то заказала новый паспорт по интернету. Это была первая ошибка. Конечно, Лукас проверил историю в браузере компьютера, которым я воспользовалась, пока он спал. Конечно, он перехватил письмо, а потом направил всю почту в абонентский ящик, чтобы полностью ее контролировать. В то время я еще была такой наивной, чтобы удивиться этому. В то время. Казалось, прошло много лет, хотя это было всего год назад.
Но тогда я еще не знала, что Лукас забрал все документы о рождении Эйвери, и если я не найду кучу денег и каких-нибудь дельцов, чтобы те снабдили меня фальшивыми документами, отныне такой и будет наша жизнь.
Иногда я мечтала рассказать Коре или Донне, которая пробегала мимо и время от времени ворковала с Эйвери на террасе, но все не так-то просто. Конечно, я могла бы пойти в полицию. Позвонить 911 или прибежать к соседям и все рассказать. Любой разумный человек так и поступил бы, верно? Лукас тоже так считал. В первый раз – в ту ночь, когда все изменилось и он так сильно надавил большим пальцем мне на горло, что перед глазами замелькали искры и я потеряла сознание, – я сказала, что позвоню в полицию. Я была беременна, и мы только что приехали в США. Прошло всего несколько месяцев, прежде чем мужчина, за которого я вышла замуж, начал душить меня, прижав к стене в ванной, из-за моего замечания, что он израсходовал всю горячую воду.
Когда я заявила, что ухожу от него и обращусь за помощью, он только посмеялся. Лукас вручил мне свой телефон, чтобы я позвонила в полицию, и поприветствовал явившихся копов. Он смеялся вместе с ними, рассказывая про мою депрессию и хрупкую психику. Не важно, что это неправда. Они обращались к нему «сэр» и пожимали руку.
Если я сбегу, нельзя допустить, чтобы меня остановила полиция или объявили в розыск, прежде чем я успею уехать подальше. Я должна сразу оказаться достаточно далеко, а на это нужны деньги. Я думаю о Коре на террасе. За все это время я никогда так близко не общалась ни с кем, кроме Лукаса и Эйвери. В какой-то момент я подумала: а что, если просто все ей рассказать и попросить помощи? Но я уже знаю, чем закончится эта фантазия, потому что все камеры записывают звук и Лукасу приходят оповещения на телефон, когда они улавливают в доме любой чужой голос. Я поняла это на собственном опыте. И не хочу снова проводить ночи в подвале ради очередной бессмысленной попытки.
Стягиваю вязаное розовое одеяло со спинки кресла-качалки в детской и ложусь на пол рядом с кроваткой Эйвери. Я по-прежнему не плачу. Я вообще ничего не чувствую. Просто смотрю на ночник с единорогом, висящий на стене, и молюсь, чтобы пришел сон, который принесет упокоение.
9
Пейдж
Пейдж стоит в темной кухне и открывает банку с тунцом для Кристофера, нетерпеливо пританцовывающего на задних лапах. Она балансирует на шпильках в слишком узкой юбке, в которой едва может передвигаться, и пес чуть не сшибает ее с ног, возбужденно прыгая.
– На, Кристофер, успокойся. – Она отпихивает его ногой и наклоняется, чтобы поставить миску с тунцом.
Кристофер съедает все в два укуса. Пейдж приходится ухватиться за раковину, чтобы устоять на ногах в этом дурацком наряде, который пришлось надеть. Она ненавидит наряжаться. Взрослые не должны наряжаться на Хеллоуин. И точка. Пейдж ненавидит тематические вечеринки, куда надо приходить в образе девушки двадцатых годов или в юбке из травы для вечеринки в гавайском стиле. И знаешь что, Брайан? Если на твоем дерьмовом гриле приготовить бургер с ананасом и развесить гирлянды из искусственных цветов на заднем дворе, все равно не получится гавайская вечеринка.
Может, сейчас она и не в маскарадном костюме, но очень похоже. Да и ежегодный бал в музее искусств балом назвать трудно. Там есть зал караоке и куча двадцатилеток, которые к девяти часам уже блюют в мусорные баки, надравшись бесплатной «Маргаритой». Большинство гостей стараются принарядится в смокинги и пышные платья, чем напоминают выпускников восьмидесятых, но кто-нибудь всегда явится в джинсах. Господи ты боже мой. Это все-таки бал. Они с Грантом всегда ходили туда, как, конечно, Кора и многие жители квартала. Как и большинство мероприятий, которые они посещают, это благотворительный прием. В этом году Пейдж вообще не пошла бы, если б там не было Финна, но Грант очень хотел заехать за ней и пойти вместе, поэтому она притворяется, будто все как обычно. На самом деле Грант удивлен, что она вообще согласилась пойти. Естественно, он надеется, что она примирилась с действительностью, хотя бы частично.
Отель «Сапфир» украшен сверкающими бумажными снежинками, свисающими с потолка, и воздушными шарами, парящими между ними. По всему огромному залу расставлены барные тележки. Точнее, это больше похоже на складные столы с черными скатертями, на которых стоят бутылки со спиртным и пластиковые стаканчики, но и так сойдет. Гигантские двойные двери открыты и ведут в несколько других залов, в одном играет джаз-группа, а на импровизированном танцполе уже собралась приличная толпа. В банкетном зале на круглых столах, расставленных вокруг мягкого ковра, стоят закуски – фаршированные яйца и крабовые тарталетки. Ледяная скульптура, по всей видимости, поначалу изображала лебедя, но сейчас немного подтаяла и больше походила на голубя с деменцией.
Грант указывает на Кору и Финна, беседующих в кружке других пар возле столика. Пейдж с мужем подходят и обмениваются со всеми парой фраз. Она старается не смотреть Финну в глаза. Вдруг лицо ее выдаст прямо на виду у всех. Пейдж не привыкла целоваться с женатыми мужчинами, поэтому не уверена, что сумеет скрыть вину, столкнувшись
