Жулик моей мечты - Дарья Александровна Калинина
Да, был в жизни господина Бородинского и такой эпизод. Впрочем, до тюрьмы не дошло, посидеть ему довелось лишь в следственном изоляторе. Дело его до суда не дошло, развалилось где-то на полпути еще в процессе расследования. А обвиняли господина Бородинского в скупке краденых произведений искусства. Украли их из музея якобы по заказу самого Бородинского, который пообещал ворам за их работу баснословную, по их меркам, сумму в десять миллионов. Процесс был громким, и впору было даже подумать, что репутации Бородинского конец. Но все получилось иначе. И суд, и шумиха Бородинскому были только на руку, потому что его имя после скандала оказалось у всех на слуху. Теперь о хобби эксцентричного миллионера не знал только ленивый или глухой.
Сам Бородинский, когда его спрашивали о выдвинутых против него обвинениях, лишь смеялся и утверждал, что ни о чем не жалеет, уголовное дело оказалось необычайно полезно для его коллекции. Теперь слух о том, что он щедро платит за нужные ему экспонаты, дошел до самых отдаленных уголков России, и ему шлют на оценку оружие со всех просторов необъятной России и даже из-за ее пределов.
– Ловкий типчик! Такой из любой переделки вывернется.
Вот и все, что сумела заключить Саша из этой истории.
Внешность у миллионера была комичная. Маленький, кругленький, словно колобок, и подвижный, словно ртуть, с короткими ручками и ножками и вдобавок лысый. Был он уже немолод и вряд ли когда-то мог считаться красавцем. Но это ничуть не уменьшало шарма, который этот мужчина источал вокруг себя и на который женщины слетались, словно бабочки на яркий огонь.
– Он богат, любим женщинами, что еще нужно человеку для счастья?
Но, судя по всему, было что-то такое, чего Бородинскому не хватало в этой жизни. Детей у него не было. Наследников тоже. Часто меняющиеся женщины не оставляли в его душе сколько-нибудь заметного следа. Единственной страстью, которая владела этим человеком, была страсть к коллекционированию оружия. Она и была главным делом его жизни. И Саша сосредоточилась на описании коллекции Бородинского. А она того заслуживала, ибо в разное время составляла от нескольких сотен до нескольких тысяч единиц хранения.
Фотографии многих образцов Саше также удалось увидеть в Сети. В каталоге с одной из проводимых Бородинским выставок девушка обратила внимание на витрину, под стеклом которой ей посчастливилось разглядеть тот самый кортик, который Милославский сегодня подкинул в чужой сад. И поэтому первый вопрос, который Саша задала следователю, когда тот за ней заехал, касался именно этого ножичка.
– Это не простой ножик, это кортик образца восемнадцатого века. По легенде, принадлежал самому императору.
– Самому Петру Первому?
У Саши даже дух захватило от восхищения и одновременно от возмущения. Какой Милорадов черствый тип! Как он мог так возмутительно поступить с почти что святыней! Кортик, который держал в руках император, сейчас валяется в чужом саду под кустами. На голой сырой земле! В его-то возрасте!
Но Милорадов о мыслях Саши не подозревал и невозмутимо продолжал:
– Когда Петр ввел в армии моду на ношение этого вида оружия, их вначале не слишком одобрили сами военные. Поэтому первых образцов почти не сохранилось, но этот кортик – исключение, и он один из них.
– Значит, он очень ценный?
– Заурядных экспонатов в коллекции Бородинского не имеется вовсе.
– И кортик дорого стоит?
– Как у всякой уникальной вещи, у него нет цены. А на практике высший потолок его стоимости определяется исключительно щедростью и заинтересованностью покупателя.
– А как кортик оказался у вас?
– Оказался… как-то.
– Я имею право знать, вы так не думаете?
– Саша, ты очень умная девочка, и именно поэтому тебе не нужно знать лишнего. Тебе это не пойдет на пользу.
Милорадов произнес это с такой отеческой заботливостью, что Саше захотелось дать ему кулаком по носу. Не отеческих чувств она добивалась! Но похоже, этот чурбан ни на что больше пока не был готов.
Несмотря на ранний час, дом Бородинского уже жил своей жизнью. В окнах горел свет. Слышался шум голосов и звук работающих машинных моторов. У подъезда перед воротами образовалось нечто вроде пробки из грузовиков, желающих посетить или, наоборот, покинуть владения коллекционера.
– Что это? – удивилась Саша. – Откуда столько машин?
– Я тебе говорил, что уже завтра в доме состоится большой прием по случаю приобретения Бородинским новых экспонатов для своей коллекции.
– Какой коллекции? Которую украли? И Бородинский не обломался? Я бы на его месте завязала с этим старинным оружием.
– Во-первых, похищена лишь небольшая часть коллекции. А во-вторых, я уже говорил, у меня есть насчет этой кражи свои сомнения.
– А этот кортик был среди украденных вещей?
На этот раз Милорадов снизошел до ответа и коротко буркнул:
– Был!
Саша кивнула. Теперь ей казалось, что она понимает задумку Милорадова. Следователь подозревал Бородинского в причастности к ограблению собственной коллекции старинного оружия. И, подсовывая коллекционеру кортик, который был украден у него недавно в числе прочих экспонатов, а потому должен был оказаться среди добычи Спицына, но почему-то там не оказался, следователь ожидает, что виновный как минимум запаникует, а как максимум наделает кучу ошибок и тем или иным образом выдаст себя.
И тут же Саше пришла в голову до крайности неприятная мысль. Если Бородинский причастен к краже коллекции у самого себя, то он может быть причастен и к смерти Константина Спицына, на которого пытался свалить вину за эту кражу. А это уже совсем другой коленкор. Одно дело – войти в дом мошенника, промышляющего аферами со страховками или другими финансовыми преступлениями. И совсем другое дело, если этот же человек является хладнокровным убийцей.
Саша еще раз внимательно посмотрела на Милорадова. Нет, не может быть, чтобы он решился подвергнуть ее такой опасности. Скорей всего, к смерти Спицына известный коллекционер не имеет никакого отношения. Да и зачем ему убивать того, с кем он сидит в одной лодке, гребет в одном направлении, и к тому же того, кто еще не отдал ему украденное? Ведь Спицын утверждал, что должен вернуть украденное именно Бородинскому. И собирался это сделать. Разве что украденное Спицыным оружие у него, в свою очередь, свистнул кто-то другой, и совсем не Бородинский. А Бородинский, поняв, что не получит своих экспонатов, выместил злобу на Спицыне. Но тоже как-то глупо, сперва нужно было Спицына хорошенько допросить, но на теле Спицына не было ни малейшего следа допроса с пристрастием.
И
