Витязь в розовых штанах - Дарья Донцова
– Куда отправитесь? – спросила я.
Сюзанна опустила голову.
– Работала у госпожи Бобровой домработницей, она умерла. Поэтому лишилась места и без заработка осталась. Это случилось неделю назад. Какая-то темная полоса пошла. Ну ничего, мы справимся, правда, Маки?
Кот открыл глаза, поднял голову, потом обнял хозяйку передними лапами и тихо ответил:
– Мрр!
– Если мы мешаем, то уйдем, – продолжила Сюзанна.
Я окинула взглядом Архипову, несколько сумок, кота, который прижался к хозяйке… и улыбнулась.
– Пойдемте.
Сюзанна встала, открыла один баул, Македонский быстро влез внутрь. Архипова подняла всю поклажу и направилась к калитке.
– Вы куда? – удивилась я.
– На остановку, там, наверное, лавочка есть. Вы же сказали: «Пойдемте»!
– Да, но не туда, куда вы собрались, а к нам в дом. Переночуете в гостевой комнате, завтра что-то придумаем. Утро вечера мудренее.
– Но Роза Леопольдовна… – начала Сюзанна.
Я перебила ее:
– Забудьте! У Краузе случаются приливы вредности, но они быстро проходят. Она уже забыла, что вам говорила.
Дверь дома приоткрылась, и на крыльцо, словно по заказу, вышла няня.
– Лампа! Гуляете? Я пошла проверить, все ли замки закрыты, а вы до сих пор во дворе. С кем беседуете?
Сюзанна втянула голову в плечи.
– О! – удивилась Краузе, подходя к нам. – Такси ждете?
– Сюзанна и Македонский остаются у нас, – сказала я.
– И правильно, – кивнула Роза Леопольдовна. – Ночью опасно не пойми на какой машине неизвестно с кем ездить. Пойду постель приготовлю.
Няня быстро ушла. Сюзанна растерянно посмотрела на меня.
– Главное, не попасть ей под горячую руку, – улыбнулась я. – А уж если угодили, то надо просто подождать, и все будет хорошо.
Глава девятнадцатая
– Ваша дочка хочет мишку? – уточнила Авдотья Николаевна.
– Киса не знает про игрушки, – сказала я чистую правду, – даже не подозревает об их существовании. Сюрприз.
– Надеюсь, ей понравится, – улыбнулась Семенова. – Сейчас покажу альбом с фото, затем выберете материал.
Некоторое время я рассматривала снимки, потом решила потихоньку подобраться к нужной теме.
– Наверное, вас мама научила шить?
– Нет, – вздохнула Авдотья. – Не помню ее совсем. Они с папой погибли в авиакатастрофе, и я могла тогда тоже умереть. Родители собрались в Крым, меня, естественно, с собой хотели взять. Но я в ночь перед отлетом заболела свинкой – в яслях заразилась, мне два года тогда было. У мамы была подруга, Лариса Георгиевна Гальперина, она уговорила моих родителей оставить ей меня. И вот что получилось! Она меня взяла под опеку, лет до двенадцати я считала ее своей родной тетей, потом узнала правду. Лариса была мастером-кукольником, игрушки делала на заказ. В те годы красивых «плюшек» и «лялей» у нас не производили. А за теми, которые привозили из ГДР[5], такие очередищи стояли! У Ларисы не было недостатка в заказах. Она меня обучила ремеслу, квартиру родителей втихую сдавала, уж не знаю, как ухитрилась меня к себе прописать, говорила: «Моя задача – чтобы у тебя было два жилья. Родительское и то, которое после меня останется». Понятия не имею, каким образом она дело провернула, но в конце девяностых я стала собственницей жилья мамы и папы, а прописана у Ларисы. Обитаю по-прежнему там, где прошли мои детство, отрочество и юность. А родительские хоромы приносят доход. Выбрали, что хотите?
Я показала на розового мишку:
– Можно этого?
– Конечно, – кивнула Авдотья.
Я начала осторожно врать:
– У моей мамы были близкие друзья, Петр Павлович и Варвара Егоровна Гончаровы. Когда сегодня подошла к вашему дому, чуть не заплакала. Такие воспоминания нахлынули! Я порой сюда приходила к Гончаровым.
– Интересное совпадение, – кивнула Авдотья. – У них была дочь.
– Да, да, да, – затараторила я, – Ирочка.
– Ирочка, – хмыкнула Авдотья. – Да уж! Гончаровы были очень богатыми людьми, жили под нами.
Авдотья показала пальцем в пол.
– К сожалению, деньги не помогли Варваре Егоровне. Она была очень доброй, хорошей женщиной, любила детей, прекрасно относилась к соседям, ее все уважали. И вдруг за одно лето Гончарова диаметрально изменилась. Раньше она никогда не выясняла отношения ни с кем из обитателей подъезда. Когда семья в мае уезжала, как всегда, на лето на дачу, Варвара была веселой, позитивной. Вернулись они не в конце августа, а в середине осени. И Гончарова начала к нам каждый вечер заглядывать с желанием поскандалить. Она звонила в дверь как по расписанию, в девять вечера, как раз начиналась программа «Время», Лариса всегда ее смотрела. Только диктор на экране появится – дзынь! Здрассти! Варвара на лестнице! Она не здоровалась, злобно говорила: «Прекратите курить, я задыхаюсь». А тогда за сигареты никого не наказывали. Дымили в кафе, ресторанах, на остановках. Во всех офисах были курилки. В домах, на лестничных клетках, на подоконниках стояли жестяные банки из-под индийского растворимого кофе, их набивали окурками, а как наполнятся, выбрасывали. А уж у себя дома делай что хочешь. Никому в голову не придет замечание соседям делать. А Варвара ну каждый вечер с претензией. Один раз Лариса не выдержала, в лицо ей заявила: «Не знаю, что с вами произошло, почему из нормального человека превратились в цепную собаку. Хватит к нам шляться! Надоели!» И дверь захлопнула. Минут через пять звонок. Лариса мне: «Заинька, посмотри в глазок. Если опять эта баба приперлась, дверь не открывай». Но к нам пожаловал Гончаров. Лариса его встретила фразой: «Петр Павлович, а вам чем пахнет? Сигаретами или, может, селедкой?» Мужчина начал извиняться: «У Варвары началась тяжелая неизлечимая болезнь, извините ее, пожалуйста. Просто не реагируйте на приход моей жены. Позвонит и уйдет!» Как бы не так. На следующий день тетка нажала на звонок и не отпускала до тех пор, пока у Ларисы не лопнуло терпение. Гончарова увидела, что дверь распахнулась, заорала: «Тебя посадят, ты дом подожгла! Изо всех щелей дымом несет!» И в драку! В прямом смысле слова кулаками начала размахивать. Мы ее вытолкнули к лифту, дух перевели. Я тете Ларе сказала: «Давай переберемся в мою квартиру. Недалеко, соседний дом». Она голову опустила: «Там жильцы». Наутро к нам милиционер пришел, прогудел: «На вас жалоба поступила.
