Энтони Фруин - Месть скорпиона
– Нет. Терпеть не может. Прямо не выносит.
Винс сел, надел носки и туфли, потом куртку.
Он уже направился к двери, когда Дениза сказала:
– Ты вроде говорил что-то насчет платы… за информацию.
Винс остановился, повернулся к ней и переспросил:
– Платы? За информацию?
– Ну. Ты говорил – я помню.
– Да я б и заплатил, если бы ты не кликнула этого раздолбая.
– Но ведь информацию-то я дала.
– Да брось ты, Дениза.
– Ну и жмотина!
Винс на секунду задумался, но природная доброта взяла верх.
– Вот тебе двадцатка на новую сбрую и топ.
– Ну удружил!
– И тебе спасибо.
Дениза сцапала улетевшую на пол бумажку. Винс вышел из комнаты.
Патрик глухо застонал.
Дениза повернулась к нему:
– Да заткнись ты!
В массажном салоне «Цезарь» воцарилась тишина.
На улице Винс остановился и посмотрел на массажный салон. Над ним было еще три этажа – вероятно, квартиры. В доме имелась боковая дверь. Рядом с ней было три кнопки. Две надписи были запрятаны в прозрачный пластик, на третьей, по клейкой пластиковой ленте, было набрано: БРАУН.
Винс нажал кнопку и подождал.
Ничего.
Снова нажал и отступил на шаг – посмотреть, не появится ли кто в окне. Никого.
Он позвонил в третий раз.
Никакого ответа.
Все тихо.
Он зайдет к Вики Браун попозже.
День уже стал клониться к вечеру, но Винс решил все же заглянуть в Арлингтон-Хаус. Может, он и сумеет найти эту Кэнди Грин. Посмотрим, что она скажет.
Он прошелся по городу, по Сесил-сквер и вниз, по холму. С моря дул соленый ветер. На Марин-террас Арлингтон-Хаус навис над ним угрожающей громадой.
Народу на Марин-террас было мало. Рестораны работали, но посетителей в них было немного. Курортники почти все разъехались. Сезон подошел к концу. Воздух был по-осеннему прохладным. Наступали сумерки.
Вот он, Арлингтон-Хаус.
Ау, Кэнди Грин!
Винс остановился и посмотрел на многоэтажное нечто – уродливая махина, детище современной строительной индустрии, поднималась вверх и, казалось, растворялась в ночном небе. Оно было похоже скорее на крепость, а уж никак не на жилое здание, построенное местным муниципальным советом для мирных нанимателей.
Он прошел в вестибюль и поднялся в пустом лифте на пятнадцатый этаж.
В коридоре не было ни души. Дом казался вымершим. Не было слышно даже детского крика или верещанья радиоприемников. Одна мертвая тишина.
Он отыскал нужную квартиру и постучал дверным молоточком. Потом подождал.
Никакого ответа.
Он постучал сильнее – так, что дверь даже содрогнулась.
Изнутри послышался голос – мужской голос.
– Эй, приятель, не горячись. Иду.
Дверь отворилась. На пороге стоял мужчина лет тридцати пяти – сорока. Длинные светлые волосы, усы. Испачканные краской джинсы. Черная футболка с длинными рукавами, на груди цветная размазня и поверх нее надпись: «МУСОР». То ли самокритика, то ли фанат рок-команды, подумал Винс. Мужчина окинул Винса оценивающим взглядом.
– Я ни при чем.
– Вы – что? – удивился Винс.
– Ни при чем. Уж поверьте моему слову.
– Я не тот, за кого вы меня принимаете, – подмигнул ему Винс.
– Вы не из полиции?
– Нет. Я из Лондона.
– Да-а?
– У меня к вам дело. Не пригласите войти?
Немного помолчав, его собеседник ответил:
– А у меня не будет неприятностей?
– Обещаю вам, что нет.
– Ну заходите. Я Дейв.
– А я Винс.
Дейв закрыл за ним дверь и повел по коридору в комнату. Комната походила на притон хиппи шестидесятых годов: два старых дивана, разбросанные по полу большие подушки и валики, длинный низкий стол – не кофейный столик, нет! – стереосистема, телевизор, на стенах плакаты с фотографиями рок-звезд – и больше ничего.
– Присаживайся, Винс. Будешь кофе?
– Нет, спасибо, – сказал Винс, усаживаясь на диванный валик.
Дейв сел напротив и закурил «Голуаз».
– У меня тут недавно были неприятности с фараонами.
– Наркотики? – спросил Винс.
– Наркотики? Ну, если вы называете наркотиками травку…
Винс кивнул.
– Но я даже не сбывал. Только личное потребление, и все! Но они вбили себе в башку, что я тут такой, типа, крутой барыга. То и дело таскают на допросы. Мне это, знаете, малость поднадоело. Вы ведь знаете, как бывает?
– Знаю.
– А вы чем занимаетесь, Винс?
– Организованная преступная группировка.
Дейв хмыкнул.
– Это в Лондоне?
– Да.
– Тогда что вы здесь делаете? И чем я могу быть вам полезен?
Винс закурил сигарету и сказал:
– Кэнди Грин.
– А, эта.
– Да.
– Вы ведь приехали из Лондона не только для того, чтобы с ней увидеться, верно? Не только ради этого?
– Не только для того, чтобы с ней увидеться, это верно.
– Так что тогда?
– Скажем просто, что это нечто большее, – ответил Винс.
– Понял.
– А Кэнди здесь? Она ваша девушка?
– Да что вы, упаси бог, – ответил Дейв, – я к ней никакого отношения не имею. Моя жена ушла от меня около года назад. Я остался один и тогда сдал нашу спальню этой Кэнди, а сам стал дрыхнуть здесь.
– Вы давно ее знаете?
– Около года. Познакомился с ней через своих приятелей. Она тут работала официанткой.
– А потом?
– Потом она стала работать в массажном салоне.
– Она сейчас здесь?
– Нет, здесь ее нет. Смылась пару месяцев назад. Собрала вещички и поминай как звали. Задолжала мне за два месяца и ни тебе «до свидания», ни «пошел ты в сраку» – ничего.
– Вы знаете, где она сейчас?
Дейв задумался и ответил:
– У нее есть подруга, Вера, где-то в Клифтонвилле. Может, она сейчас там, но адреса я не знаю. Можете еще поискать в баре «Тиволи».
– В баре «Тиволи»? Это почему?
– Обычно она цепляла там парней.
– А где это?
– В самом конце Марин-террас. Найдете легко.
– А вы знали, что она это самое… короче, работает в массажном салоне, когда сдавали ей комнату?
Дейв помедлил, зажег новую сигарету, а затем сказал:
– Вообще-то слышал, конечно. Но ведь, как говорится, живи и дай жить другим. Сюда она своих клиентов не водила, так что какое мое дело.
Винс чувствовал, что Дейв с ним искренен. Ладно, поехали дальше.
– Сама-то она местная?
– Вроде бы из Рамсгейта.
– А она рассказывала о своей работе в массажном салоне?
– Мы вообще мало с ней говорили, потому как редко пересекались. Днем я работал декоратором, по вечерам – барменом. Желали друг другу «доброго утра» или «доброй ночи», сталкиваясь в районе ванной, – в зависимости от времени дня – вот и вся любовь.
– Она привлекательна?
– Да, но малость шлюховата.
– Умна?
– Хитра, это точно.
– А вы слышали что-нибудь о расследовании убийства? Лайонел Блаттнер, слыхали?
– Лайонел Блаттнер? Хозяин газетного киоска?
– Он самый.
– Полиция несколько раз допрашивала ее по этому поводу, потому как он захаживал в салон и она ему дрочила. Перетрусила деваха, это понятно. Полиция пару раз заглядывала сюда по ее душу, а заодно они решили, что стоит пощупать и меня – насчет дури.
– Она упоминала Блаттнера?
– Говорила, что он дядька щедрый.
– А вам известно, откуда полиция прознала о том, что он заглядывает в это заведение?
– Кэнди говорила, что их навела одна из ее товарок.
– Может, еще что посоветуете?
– Я бы потолковал с этой самой Вики, ихней «мамочкой», если хотите узнать, что там было, чего не было, если, конечно, она пожелает говорить. Эта баба – кремень. Голыми руками не возьмешь.
– До вас доходили какие-нибудь слухи об убийстве Блаттнера? За что его убили? Хоть какие-нибудь версии?
– Так, чепуха какая-то. Типа, его казнила мафия. Все такая чушь.
– Может, это правда?
– Шутите? Здесь, у нас? Мафия?
– Да, понимаю. Так, может, у вас есть какие-нибудь предположения?
– Его вроде бы связали? Убили выстрелом в голову? У нас тут так обычно не делают.
Винс был с ним согласен. У них так обычно не делали.
– Я все-таки думаю, это как-то связано с массажным салоном. Они там черт знает чем занимаются, но они не убийцы. Что правда, то правда.
Винс записал номер своего мобильника и протянул листочек Дейву.
– Если вы что-нибудь узнаете или вспомните что-нибудь интересное – дайте мне знать.
– Можете быть уверены.
Дейв проводил его до двери, и они пожали друг другу руки.
Начинался прилив, и море было неспокойным. Винс шел по прибрежному бульвару и курил «Мальборо». Уже стемнело, и фонари вдоль Марин-террас были зажжены. Народу было куда больше, чем днем.
Винс остановился у башни с часами и посмотрел через дорогу. Вот оно: светящиеся неоновые буквы: «Бар Тиволи».
