Светлана Алешина - Хит сезона (сборник)
Иван свернул направо, и потом мы долго блуждали по каким-то грунтовым дорогам в начинающих сгущаться сумерках, меняли номерные знаки, высадили где-то Ивана, а его место за рулем занял Виктор.
Когда мы попали в знакомые мне места в черте города, на улицах горели фонари, а небо было уже совсем-совсем черным.
Перед тем как расстаться со мной, Эдик вынул из кармана диктофонную кассету и протянул мне.
– Послушай на досуге, – сказал он. – Очень интересно. Наши ребята записали разговор Митрофановой с Рыжим, когда следили за ней. Думаю, тебе будет любопытно это услышать…
Глава 7
Кассета и впрямь оказалась столь любопытной, что я просто оторваться от нее не могла. Эта кассета все ставила по своим местам. Мне стала совершенно ясна вся история. Но Митрофанова! Эта женщина при всей мрачности ее души была, несомненно, очень талантлива. В этом я убедилась после того, что услышала на кассете.
Впрочем, не буду пересказывать ее содержание. Предлагаю вам просто послушать ее самим.
«– Иди ко мне, радость моя рыженькая. За такую работу ты можешь требовать от меня вознаграждения… Ну-ну, не так грубо, рыженький!
– Ну ты и стерва! Такую комбинацию придумать. У меня в голове не укладывается, как ты его смогла обработать.
– Моего дражайшего супруга? Этого театрального дохляка с замашками гения и душой цыпленка? Это было проще простого. Он сам готов был идти куда угодно, ему нужно было только показать дорогу.
– И ты показала?
– А что мне оставалось, когда я узнала, что он интересуется делами моей фирмы! Он же всю жизнь ненавидит меня за то, что у него нет денег, а у меня есть. Он даже на любовницу свою, эту балеринку из оперного, у меня деньги выпрашивал, думал, я не знала, для чего ему эти восемь тысяч. Он хотел ей купить кольцо с бриллиантом, дешевый бабник! Впрочем, мне было бы наплевать на всех его баб, если бы он не захотел получить мои деньги. Эта тварь задумала меня убить!
– Откуда ты знаешь?
– Я с ним столько лет прожила. Я знаю о нем все. Он только еще собирается подумать о чем-то, а я уже знаю – о чем.
– Ну ты и стерва!
– Это его балеринка – стерва! Я уверена, что это она его надоумила насчет моих денег. Что они ему в наследство достанутся, если со мной что-нибудь случится. Эта дура не поняла только, что я узнаю о его настроении раньше, чем он сам!
– И много ему досталось бы, а?
– Тебе-то что? Тебе в любом случае не достанется ничего! Тебе я достаюсь! Разве этого мало?
– Да я так спросил! Я и не думал ничего. Ты чего окрысилась-то!
– Он тоже сначала «так» поинтересовался финансовым положением фирмы «Голд». А потом я поняла, что это не простое любопытство. Я сделала очень хитро: принесла домой финансовый отчет и оставила его в сумке. Не вытаскивала даже. Но меры приняла, чтобы знать, лазил он ко мне в сумку или нет.
– Лазил?
– Еще как лазил, мразь такая. И даже копии снимал. Не пойму только, за каким чертом ему копии понадобились. Может быть, советовался с кем, на сколько активы фирмы тянут? Так я представляю, что с ним было, когда ему назвали цифру – пятьсот тысяч долларов!
– Полмиллиона баксов! Вот это да!
– Вот такая и у него должна была быть реакция. «Вот это да!» И тут же он подумал: «И все это может быть моим!» Я уверена просто, что именно так он и подумал! Я на следующий день посмотрела ему в глаза. Там была пустота и ненависть, хоть он и старался их прятать, артист чертов! Я, как это поняла, сразу же все решила. Это как вспышка молнии, ты же знаешь, я решаю все быстро и точно.
– Обязательно было эту дуру его мочить?
– А что мне оставалось делать? Он года два обдумывал бы, решался. А мне эти два года как жить? С мыслью о том, что эта мразь собирается меня убить, только духу у него не хватает? Благодарю покорно. Зато теперь я от него наконец избавлюсь! С твоей помощью, рыженький! Я просто ускорила события, вот и все.
– Стерва!
– Ты, рыженький, произносишь это слово с восхищением. Любишь свою стерву, а? Любишь? Ну, покажи мне, как ты меня любишь. О! Сильно любишь. Иди сюда. Я хочу твоей любви!
………..
– А знаешь, как я его на мысль об убийстве навела?
– Как?
– Он же трус. Он сам никогда в жизни не придумал бы ничего. Все это пришлось мне изобретать.
– Ты можешь!
– Могу! Да, могу. Я подсунула ему фильм. Рекламу где-то увидела. Там на одного фотографа вешают убийство, которое совершил муж. Он нанимает этого полудурка – там его такой козел играет, – чтобы тот снял его жену с любовником, а сам в это время вырубает свет, жену убивает, а полудурка потом хватает полиция. Фотографа сажают, а муж выходит сухим из воды. Видел бы ты, как ему понравилось.
– Классный фильм!
– Вот-вот. Ему тоже понравилось. Я, правда, помогла ему немного, сама с ним два раза посмотрела. Обсуждали даже. Я потом засекла как-то, что он втихаря еще несколько раз этот фильм смотрел.
– Вот козел!
– Это ты козел! Он и должен был его смотреть. Я так и планировала. Он вообще делал именно то, что мне нужно было. А потом я вспомнила про эту девчонку, ну, у нее газета еще есть, название всегда забываю. Длинноногую эту.
– «Свидетель».
– Вот-вот, «Свидетель». Она Ермолаева спалила, сучка. Я бы с ней связываться сама не стала. Она мне помогла только, что Ермолаева убрала. Я хоть от контроля с его стороны избавилась. Она же тоже фотограф, фотографировать любит. Так я ее Арнольду и подсунула.
– Как это?
– Как, как! Просто. Заказала десяток визиток на ее имя и одну у себя в сумке оставила, вместе с финансовыми документами. Мне потом только проверить нужно было в его записной книжке, переписал он ее координаты или нет. Конечно, переписал. Я поняла, что он клюнул, и начала обдумывать подробности. Я еще раз посмотрела этот фильм. А там есть эпизод, где фотограф снимает спальню через дырку в потолке, замаскированную специальным стеклом. Когда этот эпизод начался, я словно невзначай сообщила ему, что знаю один дом, в котором есть точно такое же окошко в потолке. Он думал, что я не замечу, как он сделал стойку после моего рассказа о том доме. Но я все видела отлично. Он заинтересовался.
– А я отправился делать эту самую дырку. Ну и работка, надо сказать. Особенно бетон сверлить.
– Ладно, не переломился! Еще вон способен кое на что. Потом я забыла как-то у себя в сумке ключи от той квартиры в парке. Специально, конечно. И даже брелочек к ним прицепила с голой бабой и адресом этого дома. Знаешь, что он сделал?
– Что?
– Он дубликаты всех ключей сделал, в тот же день. И, естественно, заявился туда. Ну, мы с тобой постарались, чтобы у него не было сомнений, что я в той квартире бываю и постоянно там с кем-то трахаюсь. Вот так я ему и место для убийства подготовила. Он же лентяй! Все приходится делать мне самой. Мне оставалось выбрать время убийства. Моего! Я изучила его репертуар и выяснила, что в «Фаусте» у него есть «дыра», во время которой он двадцать пять минут не появляется на сцене. Я сказала тебе, чтобы ты позвонил мне домой и на автоответчике оставил для меня приглашение на свидание именно вечером того дня, когда идет «Фауст». Помнишь?
– Еще бы не помнить!
– Ну и все, остальное – дело техники. Вместо себя я подставила его дуру из оперного, записочку ей написала его почерком. Вместо него пришел ты. А когда он явился и все это увидел, представляю, что с ним было! Вот это был для него сюрприз!
– Ну ты и стерва!
– Иди ко мне, рыженький!..»
Митрофанову мы не нашли ни в коттедже в Миллионеровке, ни в одной из ее городских квартир, ни на двух ее дачах. Мы проверили даже ту пятикомнатную квартиру в парке имени Короленко, в которой была убита балерина. Но и там никого не оказалось.
Выжав из Рыжего все, что можно, и записав его рассказ на два диктофона, мы надежно приковали его наручниками к трубе парового отопления и уехали. Одну из диктофонных пленок я оставила на видном месте, прямо на кровати, на которой произошло убийство.
Меня эта история больше не интересовала с точки зрения собственной безопасности, Митрофанова скрылась, но Рыжий дал исчерпывающие показания, полностью снимающие с меня вину. Оставалось теперь изучить возможность появления всей этой истории с убийством на страницах нашего «Свидетеля».
Но это зависело от того, насколько удачной была деятельность Сергея Ивановича Кряжимского за эти дни, пока я распутывалась с убийствами балерины и пожарника из двух самых популярных в Тарасове театров.
Из первого попавшегося автомата я позвонила генералу Свиридову и, слегка поиздевавшись над ним (не могла удержаться от соблазна), сообщила, что в известной ему квартире дома в парке сидит исполнитель убийства балерины Ельницкой, а его личное признание своей вины находится в спальне на кровати.
Сама я буду с этого времени в редакции своей газеты, заявила я ему напоследок, но не советую ему торопиться и присылать за мной опергруппу, сначала пусть прослушает пленку. Если же после этого я все же ему потребуюсь для дачи свидетельских (я подчеркнула голосом – свидетельских) показаний, мой номер телефона он знает, а может и повестку прислать в обычном порядке.
