Элла Никольская - Уходят не простившись (Русский десант на Майорку - 2)
- А, ну вот же! - воскликнул Борис, - Я как раз и говорю. Когда меня во второй раз к следователю вызвали, я слышал разговор про этот труп. Афганец какой-то сумасшедший, из психушки будто бы сбежал. Я заинтересовался, но там знаете какая публика? Из всего тайну делают. Ничего мне не объяснили, Пальников повестку подписал, говорит: домой ступайте, следствие окончено, забудьте. Как в кино.
- Какое кино? - недоуменно спросила мать Лизы, - Что вы такое говорите, Борис? Тут людей убивают, а вы - кино...
- Мам, никто никого не убивает. Ты лучше бы о варенье позаботилась, положи в вазочку, - вмешалась Лиза, - Берите, берите, у мамы варенье вкусное, мы никогда не покупаем, только свое...
Обозначив таким образом статус матери в общей беседе, Лиза обратилась к Борису:
- Так что, дело, выходит, закрыли?
- Пальников сказал, что начальство распорядилось закрыть. Он даже извинился: зря, мол, вызвал.
- Все, стало быть, при своих, - многозначительно произнесла Лиза, Мира утонула - несчастный случай, с вашей супругой, Юрий Анатольевич, маньяк расправился, не повезло ей. А маньяк этот, выходит, сам по себе шею сломал на лестнице. Все сходится. Оно и лучше, правда ведь? Чего ещё рыть да копать? Можно зацепить неповинных людей...
- Интересно, кто это решил, что раз в подвале труп, так это убийца и есть? - ни с того, ни с сего раскипятился Борис, - Бомжи как мухи мрут, чего ж на них всех собак вешать...
- Вы, Лиза, так говорите, будто сами не верите, - нервно заговорил Станишевский, крутя ложкой в чашке, куда сахару не сыпал, - Но так ведь все и получается. Я понимаю, ваш приятель - он несколько фантазер, по-моему придумал довольно стройную схему, центральной фигурой служить удостоил вашего покорного слугу, но ведь развалилась схема, и не по моей, как видите, вине. Доказательств нету, не удалось задачку под ответ подогнать. Вот и Борис - отчества, простите, не знаю - подтверждает. Благодарствуйте!
Вставая из-за стола, он поклонился матери Лизы.
- Извините, ради Бога, за вторжение. Но я рад, искренне рад, что все, наконец, объяснилось... Наилучшие пожелания вашему другу, Лиза. Когда помиритесь, конечно. Увидимся в институте - я на днях выхожу. Пора, пора за работу...
Он удалился в наилучшем расположении духа и отправился домой пешком первый же встречный указал ему кратчайший путь в Малаховку: вон за тем забором свернете и по-над озером, пока в плотину не упретесь, а там шоссе.
Следуя полученным указаниям, Юрий Анатольевич бодро шагал по берегу, тропка ныряла в мелкие прибрежные овражки, поверхность воды рябила и вдруг ослепляла мимолетным блеском - это солнце выглядывало из-за туч и тут же снова пряталось, будто заигрывая с теми, кого в ненадежный предосенний денек потянуло к воде. Только дойдя до плотины, Юрий Анатольевич сообразил, что это и есть то самое озеро... Оглянулся - узкое, противоположный берег рукой подать, а идет он вдоль берега уже долго, километра два, от самой Удельной... Где-то тут нашла свой конец Мира - жена суматошного этого Бориса. В первый раз он так о ней подумал - как о чужой жене, а не как о своей девочке. Время идет и все меняет, сглаживает, расставляет по местам...
Во всяком случае что хорошо, то хорошо: никто больше не собирается докапываться, как на самом деле погибла его секретарша, пусть пухом будет ей земля, славная была девочка. И Тамаре царствие небесное, списали её смерть на бомжа, а что тут неправильного? Он, наверно, и убил. И сам убился. Не сыскать концов, не появилось других версий - иначе Пальников бы непременно возник. Но, видно, нашлись люди постарше да поумнее, у милиции дела есть куда как покруче, каждый день в газетах...
Отныне взбаламученная жизнь начнет отстаиваться, осядут на самое дно души сожаления, боль утрат, страх. Можно подумать о будущем. Стало быть, решено - в Москву он пока не переедет, до зимы на даче поживет, а там видно будет...
Павел честно и старательно забывал Лизу, но весь мир, все предметы вокруг словно сговорились мешать исполнению его благих намерений. Телефон на его столе, уличные автоматы, троллейбус, который, захоти он, за пятнадцать минут довезет до института, и метро - всего две остановки до Казанского вокзала... В глубине души он надеялся, что она сама позвонит есть же, в конце концов, на свете справедливость? Впрочем, как любит повторять отец, - "Все говорят, нет правды на земле. Но правды нет и выше." Во всяком случае, подруга на связь не выходила. Может, и страдала в одиночку - он и рад бы потешить себя картиной её рыданий в подушку, но не получалось. Не верилось...
Возле управления мялся знакомый лопоухий парень. Паша, пришедший на полчаса раньше начала рабочего дня: а, черт с ним, все равно не спится, лучше уж в конторе, чем дома томиться, - прикинул зачем-то в уме, какой электричкой мог прибыть гость. Могло случиться, той самой, которой ездила Лиза: восемь с копейками...
- Ко мне? Узнал чего?
- Ничего существенного.
- Позвонил бы. Охота была в Москву тащиться.
- Охота пуще неволи, сам знаешь. Я не специально. Тут дело одно может, что посоветуешь.
Ага, у малого неприятности начались: Павел не забыл цыганку, как она юбками трясла в коридоре под дверью. Сколько веревочке не вейся...
Но он ошибся, речь пошла о другом:
- Работу тут предлагают, - сообщил приезжий, проходя вслед за Павлом в комнату, - Бизнесмена одного охранять. Деньги приличные и условия.
- Раз приличные - иди. А то на неприличных сгоришь.
- Другие ж не горят, возразил тот, поняв слова Павла совершенно правильно и нимало при том несмутившись. - У цыган брать не грех - не я, так ещё кто-то. А сажать их - так там одни бабы беременные и цыганят куча. Один притон разгоним, на соседней улице другой возникает. Пусть лучше тех ловят, кто им товар поставляет. И верхних. А то тут кишка тонка.
- Вот ты бы и ловил. А то ведь в охрану норовишь, на теплое место.
- Прям теплое, - Лопоухий то ли не замечал неприязни в голосе Павла, то ли ему в самом деле совет был важен, - Не хуже моего знаешь: охранников вместе с шефами мочат, а то и вместо. Ты бы вот пошел в охрану?
- С твоими взглядами в милиции лучше не работать.
- Думаешь? - не обижаясь, сказал тот, - Ладно, будем решать самостоятельно. А тебя бы с руками оторвали, вон какой бугай здоровый. Качаешься?
- Давай по делу, - В коридоре уже хлопали двери, начинался рабочий день, - Что там подростки эти, кто чего видел?
- Выявил всех, опрашивал по одному. Семеро их было, три девчонки среди них. Все три заметили цепочку на ноге у утопленницы этой. Но саму утопленницу не видели.
- Как это? - изумился Павел, - Чего ты несешь?
- Да когда они цепочку видели, она вполне жива была. Одна вспомнила, что с рыжей этой, муж её или кто там ещё хотел цепку стащить, но она не далась. А парни вообще ничего не видели, подкуренные были.
- Ладно, спасибо. А вот женщина с мальчиком. Ты сказал, дачница. Как ты узнал? Не всех же ты местных в лицо знаешь?
- Многих. А эта - ну книжка у неё на полотенце валялась английская, не то немецкая. Учителей наших я всех знаю, а кроме них кто такие книжки читает, а?
И уже в двери вспомнил вдруг:
- Тебе привет. Вместе в электричке ехали - от кого, как думаешь?
- Угадывать не собираюсь.
- Да ладно тебе. Я вас вместе видел. Одноклассница моя. Я сказал, что к тебе собрался, а она привет передала.
Вот и этот тоже - "вместе видел". Интересно, найдется в Малаховке или в Удельной человек, который бы нас вместе не видел? Хотя чего удивляться? Пара заметная...
И, едва переведя дух, потянулся следователь к телефону, благо никто из "сокамерников" пока не появился:
- Говорит Джек. Привет получил. Виляю хвостом на радостях.
В трубке засмеялись:
- Хотелось бы лично удостовериться. Появился бы, а то совсем пропал.
Договорились назавтра, и совсем пропащий, подперев кулаком подбородок, несколько минут тупо смотрел перед собой, осмысливая, что произошло и чего ради он так страдал, если все разрешилось элементарно: позвонил, тут же его приласкали. Он был недоволен собой: что бы раньше решиться. А, может, и вовсе звонить не следовало, опять он на поводке. Ну точно - Джек...
Тем не менее на следующий день Павел сидел на знакомой веранде и послушно отвечал на вопросы, потому что сам ведь пригласил Лизу в помощницы, значит, имеет она право все знать. Как раз накануне, рассказала она, в "удельном княжестве" побывали нечаянные визитеры - муж и любовник покойной Миры. Оба сразу, будто сговорились.
- Ну и фрукт этот Дорфман Борис, - поморщился Павел.
- Почему фрукт?
- Любопытен не по чину. Его на допрос вызвали, а он в бутылку полез. Чего он тут молол?
- Возмущался, что милиция плохо работает.
- Чего ему надо? Он же никаких заявлений не писал. Вот начальство и распорядилось дело в архив отправить. Утонула - и привет. Со Станишевской посложнее, конечно, - но и тут, когда итоги квартала подбивали, решили закрыть. Бомж, которого в подвале нашли, выручил, вполне под описание подошел и бабка из подъезда его уверенно опознала...
