Сергей Емелин - Убийца пришёл первым
Лали мирно дремала на кровати в той же позе, в какой я её оставил. Услышав, как я вхожу, она лениво приподняла голову и сонно протянула:
— О, Себастьен, а вот и ты, наконец… Который час, милый?
— Почти девять… — пробормотал я, заваливаясь рядом с ней. — Ну и денёк сегодня…
— Девять? — Лали, напротив, резко уселась на постели и уставилась на меня. — Ты что, целых два часа болтал с этим Жозе? Ничего себе, вышел на минутку…
— Да нет, конечно… Просто в гостиную спустилась Мануэла, а потом Элен с Николя, и мы немножко посидели, выпили кофе.
— И меня, само собой, не позвали, да? — обиженно спросила моя жена. — Опять секретничали?
— Да Бог с тобой, любимая, какие секреты! — я устало махнул рукой. — Тебе повезло, что тебя там не было, потому что в конечном итоге мы опять переругались… Николя прав — всем нам сейчас нужно ложиться спать, за день мы так издёргались, что готовы друг друга за любую неудачную шутку растерзать, не говоря уж о чём-то большем.
— Ну и правильно! — тут же согласилась Лали, для пущей убедительности энергично закивав головой. — Я сейчас… ну, вроде как уже немного успокоилась, а часов десять полноценного сна сделают меня самой рассудительной женщиной в мире.
В ответ я лишь хмыкнул — уж больно самоуверенное заявление для моей легкомысленной жёнушки, но в одном она права несомненно — утро вечера мудренее. Совместными усилиями мы разобрали постель, и Лали немедленно юркнула под одеяло, а вот мне её примеру последовать не удалось — уже во второй раз за вечер раздался чей-то осторожный стук в нашу дверь.
— Если это опять Жозе, спусти его с лестницы, — на полном серьёзе посоветовала Лали. — Пускай с Бенедикт делится своими умными мыслями… если она, конечно, захочет их слушать.
Но в коридоре меня дожидалась не кто иная, как Джоанна, а её лихорадочно блестевшие глаза говорили о том, что этот безумный день так просто не закончится.
— Слушай, Себастьен, ты бы не мог выйти на минуточку? — быстро проговорила она, выразительно морща нос и кося взглядом в сторону лестницы. — Я хочу сказать тебе кое-что…
— А здесь это кое-что нельзя сказать? — мрачно вопросила Лали из-под одеяла. — Джоанна, ты не первая, кто сегодня уводит Себастьена прямо из моих объятий.
— Ну, подруга, всего на минуточку, — виновато всплеснула руками американка. — А потом, клянусь, я немедленно верну тебе твоего мужа в целости и сохранности!
И экспрессивная Джоанна буквально выдернула меня из комнаты, а затем потащила по коридору, не давая даже рта раскрыть. Лишь на лестничной площадке я немного опомнился и, ухватив техаску за плечо, решительно развернул её к себе:
— О Господи, Джоанна, что ещё стряслось? Ты налетела на меня, как торнадо…
— Именно так! — приглушённым голосом воскликнула она. — Дело в том, что Линда вдруг вспомнила одну вещь… точнее, одну фразочку Оливье, которая мимоходом вырвалась у него вчера вечером. Понимаешь?
— Я-то понимаю… — проворчал я. — А где сама Линда?
— На кухне, где же ещё. Видишь ли, она побоялась сама зайти к тебе, и, честно говоря, меня это нисколько не удивляет. Лали в гневе страшна…
Признаться, я уже вымотался настолько, что в первую минуту мне показалось, будто этот день никогда не закончится, а превратится в бессмысленную, бестолковую карусель. Сперва — коллективное выяснение отношений в гостиной, закончившееся скандалом, затем — посиделки на кухне с Линдой и Джоанной, потом — бурное объяснение с Лали; и вот опять — недавний разговор в гостиной, завершившийся не менее плачевно всего полчаса назад, теперь меня ждёт беседа на кухне в том же самом составе, что и прошлый раз, а после этого наверняка вновь придётся объясняться с Лали и врать что-нибудь убедительное по поводу того, зачем Джоанне понадобилось говорить со мной наедине. Но американка, похоже, была исполнена сыщицкого азарта — бездействия она не терпела ещё с университетских времён, а поиски убийцы помогали ей встряхнуться и не впасть в депрессию; поэтому мой вялый вид нисколько её не обескуражил.
— Ну, пошли же, Себастьен, — решительно дёрнула она меня за руку, и мне не оставалось ничего другого, кроме как подчиниться. — Я умираю от любопытства…
— А что, разве ты до сих пор не в курсе? — без особого энтузиазма поинтересовался я.
— В том-то и дело, что нет! Наша фотомодель заявила, что расскажет всё только в твоём присутствии, вот мне и пришлось выцарапывать тебя из супружеской постели. Ещё немного — и я начну думать, что ты работаешь её адвокатом.
Взволнованная Линда действительно дожидалась нас на кухне, беспокойно расхаживая из угла в угол; едва заслышав наши шаги, она встрепенулась и бросилась ко мне:
— Ох, Себастьен, кажется, я и вправду вспомнила кое-что важное! Не знаю, насколько это поможет делу… но Джоанна так на меня насела, что весь наш разговор с Оливье я прокрутила в голове чуть ли не дословно…
— И что же ты вспомнила? — я усадил Линду на стул, а сам пристроился на соседнем. — Он сказал что-то такое, что позволяет подозревать кого-то из нас?
— Да нет же, как раз конкретного-то он ничего и не сказал! Просто эта фраза, кажется, вырвалась у него случайно, потому что потом он постарался как-то… ну, в общем, замять её… Я тогда и внимания на это не обратила, а сейчас подумала, что это может оказаться важным…
— Чёрт тебя дери, Линда, не тяни резину! — не выдержала Джоанна, терзавшая от нетерпения ремень своих джинсов. — Что там случайно вырвалось у Оливье?
— Ну, понимаешь… он сказал примерно так: Даже в нашей компании кое у кого есть свои секреты. А потом задумчиво, словно между прочим, добавил: Причём такие, за обладание которыми и убить не грех.
— Он так сказал? — я даже несколько оторопел от услышанного. — А по поводу чего?.. То есть, я имею в виду, о чём вы перед этим говорили?
— Ну… я заметила что-то вроде того, мол, какая славная у нас компания, столько лет знаем друг друга и вообще почти как одна семья… И тут он такое выдал… как бы шутя, но глаза у него, по-моему, были серьёзные.
— А потом? Что было потом? — не унимался я.
— Да ничего потом не было, — Линда смущённо пожала плечами. — Я, помню, удивилась, спросила у него, о ком это он говорит… А Оливье рассмеялся и ответил, что так, ерунда, не обращай внимания. Мы к тому времени уже хорошо выпили и несли Бог знает что… А потом он пригласил меня к себе, когда все уснут, и я думать об этом забыла.
— Понятненько, — сквозь зубы процедил я; такой оборот дела мне не очень-то понравился. — Так ты хочешь сказать, что Оливье узнал какую-то тайну и поплатился за это жизнью?
— Да ничего я не хочу сказать! — в отчаянии воскликнула Линда. — Просто говорю тебе, как было дело. А уж на что Оливье при этом намекал…
Я в задумчивости потёр лоб. В действительности ли наш друг знал о ком-то что-то неприглядное, или просто имел в виду какую-нибудь глупость — например, того же Жозе, который старательно, хотя и не очень умело скрывал от Бенедикт свои многочисленные интрижки? Случайно оброненная фраза могла стать ключом к разгадке, а могла и оказаться пустышкой. Или Линда что-нибудь путает…
Но вообще-то, честно говоря, сейчас у меня почему-то не было особого желания это обсуждать. То ли я перегорел, то ли просто чертовски устал, но хотелось мне лишь одного — чтобы этот проклятущий день поскорее закончился. Вполне возможно, завтра я буду и так, и эдак крутить в голове загадочные слова нашего убитого друга, примеряя их к каждому из нас, но только не сейчас. Хватит с меня на сегодня расследований.
— О Господи! — Джоанна даже не заметила моего безразличия, вид у неё был растерянный и даже слегка напуганный, как мне показалось. — Что это за секреты такие, ради которых нужно всаживать нож в сердце?.. Нет, правда, у меня в голове не укладывается.
— Ну, у тебя-то, я надеюсь, никакой тайны нет? — вяло поинтересовался я.
— Есть, — серьёзно ответила американка. — В четырнадцать лет я поцеловалась со своим учителем, и мои родители до сих пор об этом не знают. Расскажешь кому-нибудь — убью… Впрочем, извини, шутка, кажется, не в кон.
Я только махнул рукой:
— С Жозе тебе по части юмора всё равно не сравниться… Я вот о чём думаю — давайте-ка отложим этот разговор на завтра. Голова у меня гудит как трансформаторная будка, и я не уверен, что от моих выжатых, словно лимон, мозгов будет хоть какая-то польза. Так что не обижайтесь, девочки — может, слова Оливье и имеют значение, но я иду спать. В постели меня, между прочим, дожидается Лали…
В следующую секунду я подумал о том, что не стоило, пожалуй, говорить этого при Линде, но она отреагировала совершенно спокойно:
— Чего уж там, Себастьен, все мы сегодня вымотались… Во всяком случае, совесть моя теперь чиста, потому что даже под пыткой вы не выжмете из меня большего. То, что я вспомнила — это единственная зацепка во всём нашем разговоре, а остальное — просто банальные речи двух нетрезвых влюблённых… почти влюблённых…
