Алекс Ровира - Последний ответ

— Много было говорено насчет его статей девятьсот пятого года и присуждения Нобелевской премии в двадцать первом году. Это солнечная сторона Альберта Эйнштейна. Но вам ведь известно, что у каждой монеты имеется своя решка, о ней-то мы и поговорим. Учитывая, что до тысяча девятьсот пятьдесят пятого года Эйнштейн вел активную научную жизнь, зададимся вопросом: чему же он посвятил оставшиеся тридцать четыре года? Здесь мы вступаем в тень. Все мы знаем, что наш герой не только заложил основы ядерной физики, но и обратился с письмом к президенту Рузвельту, призывая его создать атомную бомбу раньше Германии и Японии. Письмо это, которое Эйнштейн позже называл величайшей ошибкой своей жизни, заставило его сохранить в полнейшей тайне последние исследования. В конце жизни Эйнштейн совершил еще одно основополагающее открытие, но предпочел его скрыть до той поры, когда человечество окажется способно использовать такие вещи во благо.

В этот момент один из журналистов поднял руку и спросил на английском, который явно был его родным языком:

— Мистер Йенсен, если Эйнштейн и занимался какими-то исследованиями, которые утаил ото всех, то мы соответственно ничего про них и не узнаем. По какой же причине вы нас здесь собрали?

Тут из нижнего зала раздался характерный звук — кто-то блевал. Ключевой момент речи мог быть безнадежно испорчен, однако Йенсен настолько погрузился в себя, что ничего не заметил.

— Причина в том, что пора настала. Именно сейчас человечество больше всего нуждается в открытии Эйнштейна. Я готов сделать эксклюзивное заявление: Альберт Эйнштейн передал свой «последний ответ» одной сербской женщине, его собственной дочери, за несколько дней до смерти. Ее звали Лизерль Эйнштейн — давайте уж вернем ей истинную фамилию. Перед смертью она раскрыла тайну своей дочери по имени Милева, названной так в честь бабушки.

Это заявление вогнало меня в краску. Мне не понравилось, что мы с этим типом пришли к одинаковым выводам. Оно вызвало шумную реакцию сербских журналистов.

Одна из них, энергичная женщина в очках со старомодной оправой, яростно завопила:

— А можно поинтересоваться, где проживает эта Милева, внучка Эйнштейна, и когда она собирается обнародовать свое открытие?

Йенсен определенно нервничал, он как-то неожиданно зашатался, диковато огляделся и произнес:

— Сейчас я могу лишь сообщить, что она сама обещала нам раскрыть «последний ответ» своего деда. Это открытие действительно сделано им. Формула, которая будет вам предъявлена, написана собственноручно Альбертом Эйнштейном, что подтвердили три независимых графолога.

В следующий миг на экране возникла надпись:

— А теперь вы, как и я, зададитесь вопросом, что же означает эта буква а, вставшая на место m — от слова «масса». — Йенсен дважды прокашлялся, он был как будто не в себе. — В данный момент я могу сказать, что через пару дней мы будем знать все об этой последней формуле, включая также собственноручные комментарии, написанные Эйнштейном. Более того!.. Когда я обнародую «последний ответ», госпожа Милева, по всей вероятности, будет стоять рядом со мной и подтвердит мои слова. Пока этот момент не наступил, заранее могу сообщить вам, что в этой букве а заключается сила более мощная, нежели водородная бомба. Нечто, способное разрушить…

Договорить фразу ему не удалось. Ноги Йенсена внезапно подкосились, его будто пронзил невидимый луч.

Он рухнул на помост и через минуту был уже мертв.

28

Энциклопедия мертвых

Я не знаю, каким оружием будет вестись третья мировая война, но совершенно очевидно то, что четвертая — только палками и камнями.

После гибели Йенсена все обратилось в хаос, и я мог только предположить, что он был отравлен на вечеринке, предшествовавшей его выступлению. Да и не он один: двое сотрудников журнала «Мистерие» тоже лежали на полу без движения.

Вдали послышались сирены полицейских и санитарных машин, и я бросился вниз по лестнице в наш номер, чтобы рассказать о происшедшем Саре. В первом приближении события выглядели так: некто проник на вечеринку и подсыпал яд в бокалы трем датчанам. Только они имели доступ к секретным документам, самый важный из которых так и не был оглашен, и могли обладать информацией о местонахождении Милевы.

Кто-то определенно не желал, чтобы «последний ответ» Эйнштейна получил широкую огласку, и на этом пути не собирался останавливаться ни перед чем.

Ботинки полицейских уже грохотали на лестнице, когда я вбежал в свой номер и заперся изнутри. Обстоятельства снова загоняли меня в двусмысленную ситуацию. На этом празднике с трагическим финалом все видели, как я и Сара обменялись с Йенсеном несколькими фразами. Несомненно, комиссар, которому поручат это дело, захочет задать нам кое-какие вопросы о предмете нашей беседы.

В спальне француженки не оказалось, тогда я постучался в дверь ванной.

Никого.

Плюхнувшись от нечего делать на наше супружеское ложе, я заметил, что ее чемодана тоже нет на месте. Он снова исчез, но на сей раз в изголовье кровати я обнаружил записку.

Дорогой Хавьер.

Мне жаль расставаться с тобой подобным образом, однако другой возможности у меня не было. Пока ты смотрел документальный фильм, в зале появился один человек, которого не было в числе приглашенных. Не знаю, что случилось потом, но я выяснила, что Милева в опасности. Мне нужно как можно скорее ее предупредить. Да нам и самим лучше убраться с линии огня.

Когда прочитаешь эту записку, порви ее и немедленно отправляйся в город, где жила Лизерль. Ты меня понял.

Не беспокойся, я тебя разыщу.

Под запиской лежал мой паспорт — знак того, что француженка уже позаботилась об оплате счета.

У меня не было больших надежд проскочить по лестнице незамеченным, все же я собрал вещи и как можно скорее выскользнул из номера. С верхнего этажа раздавались беспорядочные вопли, и мне удалось спуститься прежде, чем полицейские начали обшаривать весь отель в поисках подозрительных лиц.

Внизу в холле я увидел одного из помощников Йенсена — его увозили на каталке. Я подошел поближе и взял несчастного за руку, которая показалась мне мертвой.

Санитар криком отогнал меня. Я воспользовался скоплением зевак у дверей отеля и зашагал по улице, волоча за собой чемодан. Конечно, я боялся в любую минуту быть задержанным, но понимал, что пока еще слишком рано. Полиция не успела установить личности тех, кто присутствовал на пресс-конференции.

У меня имелась и вторая причина побыстрее покинуть Белград — ведь где-то здесь бродил убийца. И я мог стать очередной его жертвой.

Я брел по ночному Белграду и нервничал все больше. Мой путь лежал по проспекту с разрушенными зданиями бывших министерств — историческими свидетельствами бомбардировок 1999 года, когда НАТО решило наказать город за ведение военных действий в Косово. На бетонных стенах по-прежнему были видны следы от попадания снарядов, точно шрамы от противостояния, почти столь же древнего, как история человечества.

Мне стало любопытно, оставлены ли эти знаки разрушения здесь намеренно, в дань памяти, или же просто по недостатку средств? Я уселся передохнуть на скамейку напротив реки Савы, заполненной плавучими ресторанчиками. Было два часа ночи, но огоньки на некоторых палубах горели, показывая, что кое-какие клиенты еще наслаждались предвестием лета.

Я пытался не думать о злодейской руке, лишившей жизни датчан. Сначала мне следовало решить, как попасть в Нови-Сад, город, в котором родилась Лизерль. Француженка обещала со мной встретиться именно там. Проще всего было бы сесть на поезд, но это означало, что надо оставаться в Белграде до рассвета. Я мог бы поинтересоваться и насчет маршрутных такси, однако сейчас мне меньше всего хотелось привлекать к себе внимание в этом городе.

Ряд слабеньких огоньков возле пристани подсказал мне, что на такси можно выбраться из Белграда тайно, еще под покровом ночи.

Я пересчитал наличность в кошельке: сербских динаров у меня оказалось немного, но, быть может, купюра в сто евро убедит таксиста прокатиться ночью в сторону Воеводины.

Снова пустившись в путь, шагая через пустынный мост над рекой, я задумался о романах, которые читал в студенческие годы. Тогда был в большом фаворе Милан Кундера, и я вспомнил о своем увлечении литературой Восточной Европы.

Из писателей тогдашней Югославии я прочел «Мост на Дрине» Иво Андрича, классический роман об истории Балканского полуострова, да еще берущую за душу «Энциклопедию мертвых» — сборник рассказов некоего Данилы Киша. История, по которой был озаглавлен весь сборник, особенно меня потрясла. Женщина попадает в шведскую библиотеку, принадлежащую таинственной организации, члены которой стремятся собрать сведения обо всех человеческих существах, когда-либо населявших мир — за исключением людей прославленных и знаменитых. В этой громадной энциклопедии женщина находит и раздел, посвященный ее недавно умершему отцу. Там упомянуты улицы, на которых он жил, все его подружки, любимые бары, путешествия, проделанные им…