Robert van Gulik - Призрак в храме
Он повел Ма Чжуна к каменной скамье под высокой акацией у дальнего конца террасы.
– Заседание суда затянулось довольно долго, – сообщил он старшему помощнику. – Мне пришлось отложить его, поскольку противная сторона тоже обнаружила новые сведения! Мне редко приходилось иметь дело с такими сложными спорами из-за наследства. Сразу после заседания я переоделся, принял ванну и тут ко мне пришел Ли Го. Сейчас мы поговорим с ним. Что вы узнали в городе?
Ма Чжун сообщил судье результаты своего похода. Судью Ди очень заинтересовал разговор с царем нищих по прозвищу Монах.
– Вы действительно прекрасно справились со своей задачей, Ма Чжун! Теперь мы, как говорится, можем взглянуть на дело изнутри. Личность убийцы покрыта тайной, но мы, кажется, на верном пути к золоту казначейства! Разумеется, пойдите сегодня в храм с этой служанкой и поищите его. Так будет лучше, чем отправляться туда с целым отрядом стражников! Попробуйте также заставить ее рассказать о Монахе. Он представляется мне очень непростой личностью. ,
Судья стряхнул несколько лепестков с подола и поднялся. Они вернулись в библиотеку.
Четыре высоких свечи освещали комнату. Ли Го и младший помощник Хун стояли перед тремя большими живописными свитками, свисавшими с верхних полок книжных шкафов. Деревянные барабаны, на которых были свитки, опустились почти до пола. Судья развернул кресло и уселся лицом к картинам. Он молча рассматривал их, поглаживая баки.
– Да, – сказал судья, – вот этот пейзаж в середине, написанный тушью, мне действительно очень нравится. Два других написаны, может быть, изящнее, но в среднем чувствуется небрежная свобода кисти древних мастеров. В них видно огромное пространство. Если бы вы не нарисовали маленький островок на горизонте, невозможно было бы понять, где кончается море, а где начинается небо.
– Вы очень хорошо разбираетесь в живописи, – с благодарностью произнес Ли Го. – Я всегда стремлюсь создать ощущение ^глубины и расстояния, но мне это редко удается.
– Если бы нам всеща удавалось достигнуть предела желаемого, – будто бы с намеком сказал судья, – мы почувствовали бы себя обманутыми. Присядьте и выпейте чашечку чаю, господин Ли.
Вошел управляющий с чайными принадлежностями на большом подносе. Когда все отпили по глотку, судья Ди продолжил: – Вы большой художник, господин Ли. Вам следует жениться, чтобы вы могли передать свое искусство сыновьям.
Ли слабо улыбнулся.
– Жизнь женатого человека создает ощущение обмана, о котором вы говорили. Она лишает романтики, а в этом случае дух творчества исчезает.
Судья энергично покачал головой.
– Брак – основа нашего священного общественного порядка, господин Ли. Если бы вы смогли прожить жизнь в четырех стенах своего дома, тогда, может, вам и удалось бы предаваться любви без естественных ее последствий. Поскольку же мы не можем не выходить в окружающий мир, нам нужно приспосабливаться к человеческому обществу. Иначе появляется безысходность. Один древний писатель сравнил человека с лошадью в упряжке. В упряжке у каждой лошади достаточно свободы: она может бежать чуть медленнее или чуть быстрее, тянуть чуть вправо или чуть влево, но колесница останется на дороге. Когда же лошадь вырвется из упряжки, она может некоторое время наслаждаться полной свободой, но затем устанет и почувствует себя одинокой. Она захочет вернуться в упряжку, но увидит, что дороги больше нет и ей уже не догнать колесницу.
Художник побледнел. Его рука, поднявшая со стола чашку, дрожала. Возникла неловкая пауза. Затем Ли поднял глаза и
спросил:
– Кстати, господин, как продвигается расследование убийства в храме? Собрали ли вы достаточно улик, чтобы осудить бродягу?
– Мы продвигаемся вперед достаточно уверенно, – уклончиво ответил судья Ди. – Помните пословицу: поспешишь – людей насмешишь? – Он отпил глоток чаю, показывая тем самым, что гостю пора уходить.
Ли Го собрался было подняться, но вдруг хлопнул себя ладонью по лбу и сказал:
– Какой же я глупец! Я думал сразу рассказать вам об этом, но чуть не забыл. Когда вы ушли от меня утром, я вспомнил, что действительно видел этот ларец из черного дерева, который вы мне показывали.
– Очень хорошо, – сказал судья Ди, – это интересно! Когда же и где вы его видели?
– Около полугода назад у старого нищего. Он пришел к нашей двери и просил за него несколько медных монет. Ларец был весь в грязи, и я не разглядел нефритовый кружок на крышке. Нищий сказал, что подобрал его у кроличьей норы на лесистом склоне, позади заброшенного храма. Я был занят, и первой мыслью у меня было отослать его прочь, но он казался таким жалким, что я взял у него ларец и дал ему несколько монет. А ларец бросил в корзину с какими-то мелочами. Позже, когда торговец редкостями с улицы за храмом Конфуция пришел ко мне, чтобы купить старинную картину, я добавил к картине эту корзину, чтобы получить от торговца нужную сумму.
– Благодарю вас, господин Ли. Я очень рад, что вы вспомнили, откуда появился этот ларец. Благодарю вас за то, что вы показали мне свои работы. Если вы не возражаете, я задержу эти полотна на несколько дней, а потом дам вам знать, которое из них мне по душе. Кстати, ваш помощник Ян появился?
– Нет, господин, но он скоро вернется. Я навел справки в городе и узнал, что он за1улял с двумя своими дружками. А это стоит денег!
– Понятно! Недавно мне довелось встретиться с бывшим нанимателем вашего помощника, отставным правителем уезда господином У. Он сказал, что уволил Яна за то, что тот оказался развратным молодым человеком.
Художник тряхнул головой.
– У-старая дубина! Такая же, как мой брат. У них нет ни малейшего сочувствия к людям, которые хотя бы в мелочах отличаются от их грубых, пошлых взглядов на жизнь!
– Ну, в мире найдется место для всякого люда. Младший помощник проводит вас до ворот, господин Ли.
– Так этот ларец был найден возле заброшенного храма, господин! – воскликнул Ма Чжун.
– Да, – медленно сказал судья Ди, – это очень любопытно. Если Ли говорит правду, то может оказаться, что исчезновение госпожи Нефрит тоже связано с заброшенным храмом. А если он пришел, чтобы рассказать мне сказку, то почему он придумал именно эту? – Судья медленно поглаживал бороду. – И кто мог дать ему ложные сведения о том, что Ян загулял с дружками? Ян мертв!
Ма Чжун пожал плечами.
– Это легко объяснить, господин. Как я уже говорил вам, я встретил Ли вчера, когда он ходил по трактирам. А вы знаете этих хозяев кабачков. Они всегда стараются отделаться от человека, задающего вопросы, несколькими общими фразами. Они не любят вмешиваться в склоки чужих людей. У них своих забот хватает!
– Я обдумаю это, Ма Чжун. А вам сегодня лучше пойти в Жилище Отшельника после девяти. К этому времени жрица закончит свои молитвы и уснет.
Судья прошел по открытой галерее, которая шла вокруг внутреннего сада, к помещению первой жены. Из открытого окна доносился звук двухструнной скрипки. Ритм мелодии отбивали резкие звуки трещотки.
Войдя в темную гостиную, судья увидел там довольно много народу. Все повернулись к небольшой импровизированной сцене в противоположном конце комнаты. Там стоял небольшой шатер высотой около двух метров, отделенный роскошной красной парчой. С самого его верха спускался экран из тонкой белой материи, освещенный сзади масляной лампой. Маленькие, ярко расцвеченные фигурки летали по экрану. Из шатра доносился певучий голос рассказчика, сопровождающийся веселыми звуками скрипки. Судья Ди на цыпочках прошел в угол за спинами зрителей. Это был тот самый театр теней, который его первая жена обещала детям во время празднования своего дня рождения.
Жены судьи с детьми и няней сидели на длинной скамье напротив сцены. Позади стояли слуги. Даже кухаркам разрешили пройти в господские покои по случаю такого праздника. Все следили за пьесой с восторженным вниманием.
Сложив руки на груди, судья смотрел на красочное представление. Грациозные марионетки, вырезанные из тонкой кожи и раскрашенные яркими красками, приводились в движение железными проволочками за экраном. Кукольник то прижимал их к экрану, и тогда зрители видели их выразительные черты, то вдруг отодвигал их, создавая впечатление, будто они исчезают в пространстве.
Как обычно в таких случаях, пьеса представляла собой смесь соответствующих празднику легенд, в которых главную роль играла царица Западного края. Сейчас она наводила порядок среди своих сказочных придворных, стоя под райским деревом, на котором росли персики греха, раскрашенные в ярко-красный цвет. Она размахивала руками в длинных рукавах и напоминала большую аляповатую бабочку. Потом появилась белая обезьяна, которая хотела украсть персик. Дети захлопали в ладоши и стали ее подбадривать, когда обезьяна начала выкидывать свои штучки.
