Кирилл Казанцев - Черный трафик
— Ага, — вытирая глаза, согласился здоровяк. — Особенно я. И ночь не ем, и день не сплю, все рыбку ловлю.
— Хорош ржать, — нахмурился Антон. — Вы меня сведите с кем считаете нужным, а уж я сам поговорю, объясню, если надо.
— Ладно, — расплылся в улыбке Луза. — Наше дело десятое. Икорки хочешь? Гони бабло, и будет тебе икорка. Хоть тонну!
— Луза! — вдруг резко остановил своего дружка Лысый.
Здоровяк оглянулся на мужика в лодке и перестал улыбаться.
— Ладно, — уже серьезно сказал он Антону, — говори, где живешь, в какой гостинице. Придут к тебе люди, побазарят.
— Ага, — ухмыльнулся Антон, — щас! Я что, не понимаю, что вы тут вдвоем ничего не решаете. И «бригадир» ваш тоже ничего не решает. Я ведь случайно на вас двоих наткнулся, а вы думаете, что я — мент и пришел по наводке. А что ваш «бригадир» подумает? Что авторитетные люди с него спросят, где это он так наследил и как ментов на дело навел. Не захочет он таких разборок, а захочет сделать так, чтобы я больше по этому берегу не ходил и икру не искал. Поэтому вы его предупредите, пусть шепнет кое-кому, что некто Антоха из Самары приехал, хочет регулярно партеичку икры туда гнать да свою долю с этого иметь. В Самаре люди серьезного бизнеса в заказчиках, так что договоримся. А место ночлега я не скажу, а то до утра не доживу. Завтра вечером буду ждать человека от ваших возле… скажем, в сквере возле музыкальной школы. Третья лавка слева.
Он подобрал свои ботинки, вытряхнул из них песок и, усевшись, натянул их на босые ноги. Мужики молча наблюдали, как он обувается, как раскатывает джинсы, как поднимается на ноги, засовывает носки в карман. И только когда незнакомец удалился на расстояние нескольких десятков метров, Луза полез в карман и достал мобильный телефон. Не сводя взгляда с Антона, он нажал одну кнопку на телефоне.
— Але! Это Луза… Я тут Лысого на берег отправляю. Тут такое дело — объявился какой-то Антоха из Самары. Мутный очень. Че? Не знаю, про икру шуршит. Лысый считает, что мент он…
Глава 6
Было жарко и душно. Антон невольно посмотрел на небо в поисках собирающихся дождевых или даже грозовых туч. Мысль о будущей грозе навеяла пердчувствие, что Быков будет очень недоволен демаршем Антона на берегу. Соваться к уголовникам без всякой подготовки, без прикрытия, причем ясно же было, что они имеют отношение к контрабанде, к незаконному лову. И вышел Антон как раз на тех, кто с рыбаков улов собирает и вывозит с берега куда-то в укромное место. Появление любопытного незнакомца, задававшего вопросы как раз «в кон», естественно, наведет любого уголовника на мысль, что он подослан правоохранительными органами. Реакция преступников? Вполне предсказуемая и однозначная, учитывая, о каких деньгах идет речь, — «перо» в бок, «маслину» в «скворечник», или как там они еще говорят.
Правда, возможен и другой вариант развития событий. Антон считал, что убить его могут попытаться, но, если он будет осторожен, если не откажется от своего интереса, у него есть шанс вступить в связь с хозяевами этого бизнеса. Тут партия может оказаться беспроигрышной, главное — выжить. Риск? Да, большой риск, но зато есть и гарантии успеха. А без риска он тут хоть год проживет, год потолкается среди чиновников, должностных лиц и торговок на базаре, но так ничего и не узнает. И на шаг не подберется к цели.
В минуты опасности у Антона всегда возникало одно и то же ощущение. Это как раздвоенность, как попытка взвесить все «за» и «против». В армии было немного по-другому, там оценивались риск и важность боевого задания. Они соотносились, и принималось решение. Это тоже боевое задание, но там были учения, маневры, а здесь конкретная жестокая и кровавая борьба с преступниками. А риск оценивался, с точки зрения Антона, одной жизнью и поимкой, разоблачением, доказательствами преступной деятельности высокопоставленного офицера полиции. Пресечение этой деятельности, привлечение к ответственности главного преступника в погонах и всех его помощников стоили такого риска.
Чувство собственной правоты всегда успокаивало Антона. Когда убедишь себя, легче убеждать других, тогда можно больше не ломать голову и не терзаться в сомнениях, а просто работать, бороться, делать свое дело. Рисковать, в конце концов.
Итак, решение принято, теперь нужно взвесить каждый свой последующий шаг, прежде чем он его совершит, просчитать самые вероятные варианты развития событий. Антон посмотрел на легкий навес, трепетавший неподалеку от причала водной станции, и, хотя он всегда умел бороться с жаждой и голодом, сейчас ему просто захотелось комфортно посидеть в тени простенького кафе, выпить чего-нибудь ледяного и подумать спокойно о своих делах.
Три пустующих столика и не очень опрятная тетка за прилавком его не смутили. До пароходика, курсировавшего между окрестными деревнями, наверное, еще не скоро, потому что людей на пристани практически не было, кроме троих мужиков в тужурках матросов причала, пивших пиво в тени деревянного здания кассы. Пили жадно и прямо из литровых пластиковых бутылок.
Антон взял чашку кофе со сливками и бутылку ледяного гранатового сока. Желудок отреагировал мгновенно и сразу же попросил пары бутербродов. Он выбрал с сыром как наименее опасные в такую жару. Повернувшись лицом к ветерку, которым тянуло с Исыньмы, проглотил бутерброды и в несколько глотков выпил кофе, продолжая проворачивать в голове ситуацию с уголовниками и так и эдак. Получалось, что он все равно поступил правильно. Во всех случаях, будь главари местной мафии хоть трижды осторожны и десять раз подозрительны, они должны, просто обязаны захотеть с ним встретиться. А там… А там все зависит от него самого, от его артистизма и документов, которые подготовили сотрудники техотдела. Должны поверить!
— Ваши документы! — прервал его размышления властный, но немного ленивый голос.
Антон повернул голову и увидел двух парней в полицейской форме. Один был в рубашке с коротким рукавом, из-под которой увесисто выпирала кобура с пистолетом, второй, загорелый, плечистый, одет не в обычную форменную рубашку, а в сетчатую камуфляжную. Скорее всего, он из какой-нибудь местной водной группы быстрого реагирования или ОМОНа.
— Пардон, — недовольно проворчал Антон, — а в чем, собственно, дело?
— Документы, — с угрозой сказал омоновец и чуть наклонился, недобро заглядывая Антону в глаза.
Что будет дальше, Антон представлял себе хорошо. Несколько раз его шлепнут по спине или по плечу, требуя предъявления документов по-хорошему, потом предложат пройти. А уж если он и потом будет демонстрировать непослушание, то они попытаются грубо завернуть ему руки за спину, пнув коленом в пах или применив на всякий случай какой-нибудь болевой прием. Так, для профилактики.
В том, что эти двое, так разно одетые, пришли за ним целенаправленно, Антон не сомневался. Это не патрульный наряд, это сержант из дежурной части или просто водитель, а второй — подвернувшийся под руку омоновец, которого попросили провести, если понадобится, силовое задержание. И в чем дело? В том, что он засветился где-то вчера или позавчера и вызвал подозрение у полиции? Так он уже посидел в «обезьяннике» в РУВД. Явно еще что-то послужило причиной. То, что он прошелся по бережку сегодня утром и побеседовал с несколькими рыбаками? Это уже теплее. Только вот из какой конкретно беседы «растут ноги».
— Я с собой документы не взял, — пояснил он, решив не напрягать обстановку. — Они в гостинице, в сейфе у администратора. Если…
— Вставай, пойдешь с нами, — приказал омоновец и хлопнул Антона по спине чуть ниже шеи.
Это был первый хорошо знакомый намек, что церемониться не будут. Антон и не собирался сопротивляться. Тем быстрее все выяснится, и он узнает, из-за какой конкретно беседы его задержали, кто именно стуканул.
Антон поднялся, на несколько секунд замешкался и допил остатки гранатового сока. Полицейские не возражали и терпеливо ждали. Потом его повели мимо причала к каменному зданию водной полиции. Все понятно, значит, кто-то рассказал про его разговоры и прогулку по берегу.
Первые двое рыбаков? Навряд ли. Им плевать на Антона. Он им интересен был только как покупатель, а когда они поняли, что покупать он ничего не будет, то интерес к нему сразу потеряли. Не похожи они на тех, кто о всех подозрительных людях на реке сообщает. Слишком «себе на уме», и это хорошо было видно. Другое дело, что они могли работать на преступников. Или не могли? Антон вспомнил этих мужиков и решил, что нет, такие с уголовным элементом не связываются.
Деда, который рассказывал про войну, Антон вспомнил с улыбкой. С одной стороны, старик мог быть убежденным сторонником правопорядка, мог вообще с молодости служить в НКВД, например, после ранения на фронте. Но как-то не вязался образ этого старичка с соглядатаем и доносчиком. Что в полицию доносить, что уголовникам капать, а типаж человека всегда один. Тут, наоборот, другой образ напрашивается: не работает власть, ну, и я не буду, каждый сам за себя, потому что времена такие наступили.
