Михаил Серегин - Безбашенный всадник
«И действительно, издевается, что ли, Сашка над ним? – недовольно подумала я. – Наговорил таких ужасов, что этот несчастный, который его с пятого на десятое понимает, того и гляди от страха помрет!» Муж же недоуменно уставился на араба, а потом до него дошло, и он спросил:
– Grave – это могила по-английски?
– Yes! – подтвердил Камаль. – И он нельзя трогать! Never!
– Да никто ее и не трогал! – удивился Сашка.
– Ты говорить, оттуда мертвый поднимать, – напомнил ему Камаль.
– А-а-а! Вот ты о чем! Да никто могилы не трогал! – успокоил он араба. – Это выражение просто такое! Его употребляют, когда хотят описать очень большой шум!
– Я никогда не учить ваш язык, – пожаловался Камаль.
– То есть как? – удивился муж. – Ты же сам говорил, что твоя мама... – Но потом он догадался и спросил: – Ты, наверное, хотел сказать, что никогда не сможешь выучить русский?
– Yes! – покивал ему араб. – Он такой трудный!
– Ладно! Мы сейчас не об этом! – решительно свернул обсуждение сложностей нашего языка Сашка. – Так на чем я остановился? – начал вспоминать он и тихонько воскликнул: – Ах да! Что Мажора сразу среди нас не было и он пришел к шапочному разбору!
– Куда? – тут же спросил Камаль.
– Неважно! – отмахнулся мой муж, очевидно, устав от объяснений, и продолжил: – Понимаешь, я тогда подумал, что этот кавказец тайком приходил сюда к какой-нибудь замужней женщине и поэтому испугался, что если приедут врачи или милиция, то тогда все это может дойти до мужа этой женщины и у нее будут большие неприятности.
– Adultery? – гневно воскликнул араб. – Она позорить свой муж и господин! Она быть бить камень!
– Ты, наверное, имеешь в виду адюльтер? – догадался Сашка и тут же успокоил его: – Брось! У нас в России к этому относятся намного проще, чем в мусульманском мире, и подобные вопросы обычно разрешаются мирным путем!
– Это не есть правильно! – осуждающе сказал Камаль.
– Мы с тобой опять отвлеклись! – недовольно буркнул мой муж. – У вас свои обычаи и традиции, а у нас – свои! Давай не будем их обсуждать – не для того же собрались!
– Sorry! – вынужден был признать араб.
– Так вот, а теперь я поразмышлял, перебрал всех женщин в нашем поселке и понял, что не к кому ему было приходить! – продолжил Сашка.
– Вы иметь здесь только страшный и старый женщина? – удивился Камаль.
– Нет, у нас здесь разные есть. Только молодые все уехали в город, потому что началась рабочая неделя и им нужно ходить на службу, – объяснил мой муж. – А здесь остались только бабушки с внуками. Вот и получается, что этот кавказец приходил не к женщине, а к Мажору! – уверенно заявил он. – Я сейчас в этом абсолютно убежден! Они хорошо знакомы между собой, потому-то наш сосед и пригласил его снова к себе!
– Ты сказать, около hause Мажор быть черный jeep и белый конь? – спросил араб. – Ты думать...
– Правильно, Камаль! Я думаю, что этот кавказец и есть тот самый Абузяров, который тебя обокрал! И вполне может быть, что был ты именно на даче Мажора, где тебя чем-то отравили и ограбили! Ты узнаешь того шофера, который приезжал за тобой в отель?
– Я он, собака, на весь жизнь помнить! – гневно выпалил Камаль.
– Тогда я предлагаю вот что! – решительно заявил Сашка, но потом подумал и сказал: – Подожди! Я сейчас вернусь!
Мой муж встал из-за стола и вышел из дома, но очень скоро вернулся и сообщил:
– В окнах у Мажора горит свет. Мы с тобой сейчас пойдем, и ты потихоньку посмотришь в окно. Если это действительно они, то...
– Я они убить! – яростно воскликнул араб.
– А вот это лишнее! Давай мы с тобой сначала убедимся в том, что они и есть преступники, а потом будем думать, что делать дальше, – остудил его пыл мой муж.
Сашка с Камалем вышли из дома, а я, прихватив на всякий случай электрический, причем очень мощный фонарик, потихоньку вышла за ними и, прячась в тени деревьев и кустов, кралась следом. Вот таким манером мы пошли к забору, отделявшему нашу дачу от дачи Мажора, но перелезать через забор и пробираться к окнам нам, пусть и по отдельности, не пришлось, потому что в окнах вдруг погас свет, и я разочарованно вздохнула: эти мерзавцы явно легли спать, и наша – причем мужчины даже не догадывались о моем участии в затеянном ими предприятии – затея накрылась медным тазом. Но расстраивалась я недолго, потому что из дома вышла странная парочка: Мажор-то был в своем естественном виде, а вот рядом с ним – я даже зажала себе ладонью рот, чтобы не завизжать, – весь в белом, но почему-то бородатый, Всадник без головы! Но потом я присмотрелась и чуть не расхохоталась от облегчения – нервы-то отпустило! На самом деле человек просто был одет в белое, а у него на голове была белая же «арафатка»! Вот и получалось, что со спины он выглядел безголовым!
– Так вот кто пугал весь поселок! – гневно прошептала я себе под нос. – Один изображал Всадника без головы, а Мажор – Смерть с косой! Вот паразиты! Еще и шашлык наш сожрали, и водку выпили!
Но тут меня осенило: ерунда получается! В доме, кроме Мажора, был только кавказец, но вот бороды у него тогда на поле не было. Хотя... Ее ведь и прицепить недолго! Ладно! С этим ясно! Предположим, что одетый Смертью Мажор почему-то гнался верхом на коне за своим сообщником – может, не поделили чего! Но потом Смерть ускакала совсем в противоположную сторону от той, откуда появился Мажор, то есть прочь от нашего дачного поселка. Не мог же он так оперативно оставить где-то лошадь, переодеться и прийти к нам? Да и не слышала я никогда, чтобы он умел верхом ездить, а Смерть – наездник мастерский! Как он сумел удержаться на жеребце, когда тот на дыбы встал! «Значит, это не Мажор с кавказцем! – разочарованно подумала я. – Но кто же тогда эти массовики-затейники?»
Преступники же – а в том, что они таковыми и являлись, я ни секунды не сомневалась – тем временем вышли за ворота и куда-то пошли. Сашка с Камалем, которые совсем не спешили обнаружить себя и выскочить на эту парочку с криком вроде: «Стой! Стрелять буду!», потихоньку двинулись следом, а я, естественно, за ними. Чувствуя себя в полной безопасности – время-то было позднее, Мажор со своим спутником шли не таясь и по дороге что-то живо обсуждали. Разговор был явно непростой и велся на очень повышенных тонах, так что даже до меня долетали обрывки фраз.
– Нам во что бы то ни стало нужно успеть все сделать к четвергу! – настойчиво говорил, почти требовал кавказец.
– Прежде чем командовать, расплатись сначала за ту помощь, которую я тебе уже оказал, – раздраженно отвечал ему Мажор. – Те крохи, которые ты мне бросил, как милостыню, меня не устраивают!
– Да пойми ты, Макс! Нет у меня сейчас денег! Вот когда все закончим, я получу свои бабки и отдам тебе твою долю!
– Не морочь мне голову! – огрызнулся Мажор. – Ты уже достаточно прихватил, и бабло у тебя есть!
– Да разве это деньги! – презрительно бросил кавказец. – Это гроши!
– Для меня – нет! – резко ответил Мажор.
Переругиваясь так, они тем не менее быстро шли, и наконец мы все оказались возле свалки. Не знаю, как остальные, но я при виде открывшейся мне картины с трудом удержалась от вопля ужаса, потому что там, в этой импровизированной «комнате», на разложенных на земле кирпичах горел небольшой костер, а возле него на диване восседали Всадник без головы и Смерть, возле которой стояла блестевшая своим лезвием в лунном свете коса. Рядом со «стеной» этой «комнаты», «снаружи» стоял белый конь и спокойно пожирал сено из явно украденного на поле тюка, а около него стояло ведро с водой – все правильно: сначала покушать, а потом попить. На колченогом журнальном столике перед этой колоритной парочкой стояла бутылка водки, какая-то закуска, но что именно, со своего места я разглядеть не смогла, а вот бокалы были мне знакомы – еще бы мне свою собственность не узнать, которую эти мерзавцы стащили тогда у нас вместе с шашлыками и бутылкой. «Вот гады!» – возмутилась я, а Смерть и Всадник тем временем наслаждались жизнью. Они выпивали, закусывали и вели неторопливую беседу.
– Предлагаю тост за самое главное из всех искусств! – предложил Всадник без головы и, подняв простыню, которой была накрыта его голова, с аппетитом выпил.
– Полностью присоединяюсь к словам предыдущего оратора! – поддержала его Смерть мужским голосом и последовала примеру своего товарища.
Потом Смерть критически осмотрела костюм Всадника без головы и заботливо сказала:
– Подновить бы надо! Дай-ка я тебе кровушки еще пущу!
С этими словами она... – а может, он? Черт его знает, кем считать эту Смерть? Никто ведь не знает, какого она пола! – взяла со стола бутылку с кетчупом и щедрой рукой вылила ее содержимое на простыню, в которую был завернул Всадник, а потом, полюбовавшись делом своих рук, одобрительно заметила:
– Ну вот! Совсем как настоящая!
Но мирные посиделки этой живописной группы были грубо нарушены, потому что тут из темноты к коню бросились Мажор и его спутник. Только теперь в свете костра я разглядела, что кавказец был одет в национальный арабский костюм – что я, телевизор, что ли, не смотрю? Знаю я, как он выглядит!
