Фридрих Незнанский - Список ликвидатора

– Но через две недели будет уже поздно! – воскликнул Влас Назарович. – Наши противники тоже не бездействуют! – Он чуть помолчал и вдруг криво усмехнулся: – Хотя мы, конечно, останавливаем их как можем…

Денис вздрогнул. Оторвавшись от листа, он пристально посмотрел на лысоватого:

– Что вы имеете в виду?

– Да это я так… – пробормотал Влас Назарович.

Денис быстро опустил глаза, как бы пряча их от собеседника, чтобы тот не смог уловить блеснувшего в них огонька догадки.

– Какой же срок вас устроит? – спросил он лысоватого, снова уткнувшись в бумагу.

– Постарайтесь управиться за неделю.

– Я не уверен…

– Надо! – понизив голос, твердо сказал Влас Назарович.

– Ну хорошо… – неохотно согласился Денис. – Мы постараемся…

– Вот и отлично! – улыбнулся лысоватый. – Ну что же, не смею вас больше задерживать…

Денис пожал протянутую ему на прощанье руку, после чего одновременно с Власом Назаровичем поднялся со скамейки.

– Если сумеете раздобыть информацию раньше – чем черт не шутит, – то немедленно свяжитесь со мной! – сказал лысоватый.

– Хорошо, – кивнул Денис.

Затем они повернулись друг к другу спиной и зашагали в противоположные стороны бульвара.

«Уазик» и «шестерка» подъехали к закрытым воротам гаражного кооператива.

– Открывай! – высунувшись в окно, крикнул Гаврюшин седому сторожу, который уставился на него со второго этажа своей будки. – Открывай, говорю!

Сторож разглядел на синем борте «уазика» желтую надпись «Милиция» и немедленно нажал на кнопку, которая приводила в действие механизм, раздвигающий створки ворот. Раздался противный скрежет, и через несколько секунд оперы въехали в образовавшийся проем.

Высыпавшись из машин, они увидели, что к ним приближается высокий статный мужчина с пышными бакенбардами и закрученными усами, за которым семенит другой – поменьше и понеказистее.

– В чем дело? – обратился к милиционерам высокий. – Я начальник этих гаражей. Что-нибудь случилось?

– Где Толик? – быстро спросил Жуков.

Начальник как-то странно посмотрел на него, вздохнул и сказал:

– Ну вот! Я так и знал!

– Что вы знали?

Начальник опять вздохнул и решительно заявил:

– Если он в пьяном виде что-нибудь натворил, то это его личные проблемы. И я тут ни при чем!

– Минутку! – сказал Папалаев. – Вас спросили, где находится ваш подчиненный. Вы можете ответить на этот вопрос?

– Да как же я на него отвечу? Он куда-то пьяный ушел, а я что, искать его должен? Да я его вообще с сегодняшнего дня уволил! Как и вот этого! – Начальник кивнул на стоявшего за его спиной неказистого мужичка с синими кругами под глазами. – Это он с Толиком пил! С него и спрашивайте!

– Да не пил я, Игорь Васильевич! – взмолился мужичок. – Не пил!

– Ври больше!

– Да честное слово!

– Подождите, – сказал Жуков, обращаясь к мужичку. – Вы кто?

– Я? Я Степаныч, – сказал тот, но тут же спохватился и поправился: – Иван Степанович Жобников, сторож.

– Бывший сторож! – вставил начальник.

– Игорь Васильевич, ну Игорь Васильевич! – снова заканючил мужичок.

– Это он в ночную смену дежурил с Толиком! – сказал Игорь Васильевич. – И нажрался как свинья! А Толик вообще пропал! Я приехал утром, а его нет!

– Да не нажрался я! – уже почти кричал Степаныч. – Я же вам объяснял! Мы чай пили! Мне и самому непонятно, чего это я вдруг отключился!

Папалаев насторожился.

– Ну-ка расскажите нам, как было дело, – обратился он к Жобникову.

– Только не ври товарищам милиционерам, как врал мне! – сказал начальник.

– Ничего я не врал! – запротестовал мужичок. – Просто я не обо всех подробностях успел упомянуть… Вы ж слова не даете сказать!

– Ну-ну, – перебил его Жуков. – Что еще за подробности?

Степаныч обиженно покосился на Игоря Васильевича и начал:

– Значит, так. Вчера в шесть вечера я и Толик заступили на дежурство. Сменили Запятыкина и Плюмба. – Тут мужичок повернулся к начальнику и продолжил: – Между прочим, они опять дежурку не убрали! Я сказал им, что расписываться в книге приема вахты не буду, пока они ее не подметут, но вы же знаете Плюмбу, – у него рост два десять и во-от такие кулаки! Расписывайся, говорит, а то по бестолковке настучу! Я думал, Толик за меня впряжется, но он сел в углу на стульчик и вообще ни на что внимания не обращал, как будто сам хотел, чтобы я быстрей все принял и старая смена ушла. Ну я и принял! Хотя бутылки, которые, вы, Игорь Васильевич, на наш с Толиком счет отнесли, именно после Плюмбы и Запятыкина остались. Они же тут жрут каждую смену! В Плюмбу полтора литра водки входит, у него ж рост два десять и…

– Сейчас разговор не о нем! – строго сказал Папалаев.

Жобников посмотрел на опера, потер лоб и продолжил:

– Так вот. Стали мы, значит, с Толиком дежурить. Я машины впускаю – выпускаю, а он все так же в углу сидит и вздыхает. Я ему говорю: ты чего, мол? А он мне: «Да зуб у меня, Степаныч, болит…» А сам за щеку держится. – И мужичок обхватил костлявой пятерней собственную щеку, изображая, как именно выглядел напарник.

– И что? – поторопил его Жуков.

– Я ему говорю: «Чего ж ты тогда на работу приперся? Позвонил бы начальнику, отпросился!» А Толик мне: «Да что ты! Этот начальник такая су…» – тут Степаныч осекся и испуганно посмотрел в сторону Игоря Васильевича.

– Что-о? – грозно протянул тот. – Что-о ты сказал?

– Такая, мол, суровая личность! – неуклюже попытался вывернуться Жобников.

– Врешь! – побелел начальник, и его усы даже как-то ощетинились. – Ты не это имел в виду!

– Да я тут вообще ни при чем! – возмутился Степаныч. – Я только передал слова Толика!

– А сам ты, значит, так не считаешь? – издевательски прищурился Игорь Васильевич.

– Оставьте свои разборки на потом! – вмешался Жуков и повернулся к Степанычу. – Рассказывайте дальше!

– Ну вот… – Мужичок кашлянул и продолжил: – Сидим дальше. Вдруг Толик говорит: «Слушай, Степаныч! Может, ты сбегаешь в аптеку, купишь таблетку? Я ее на зуб положу, он и пройдет. А пока ты будешь ходить, я за воротами послежу!» Я отвечаю: «Ну что ж, это можно. Сбегаю».

– Как это сбегаю? – встрепенулся начальник. – Ты же на дежурстве!

– Но у него ведь зуб болел! Мучился же человек!

– Меня это не волнует!

"А этот начальник и правда такая «су…» – подумал Жуков и снова влез в перепалку: – Не отвлекайте его, Игорь Васильевич! Дайте досказать!

Начальник недовольно замолчал.

– Ну и пошел я, значит, в аптеку, – продолжил Жобников. – А она километра за два отсюда! В общем, пока ходил, пока покупал, пока возвращался, минут сорок прошло, не меньше.

Игорь Васильевич хотел что-то сказать, но сдержался и только возмущенно покачал головой. Степаныч между тем рассказывал:

– Прихожу. Поднимаюсь в дежурку, даю Толику таблетку, а он говорит: «Не могу, Степаныч, тут находиться. Душно. Может, ты один подежуришь, а я пойду за ворота, по улице погуляю?». – Тут мужичок покосился на начальника и со вздохом продолжил: – Я говорю: «Ну что ж, можно. Иди погуляй». Он и пошел.

– Ну и работнички! – не выдержал Игорь Васильевич.

– А дальше? – спросил у Жобникова Папалаев.

Мужичок почесал шею и сказал:

– Гулял он долго. Часа, может, три.

– Сколько?! – взревел начальник.

– Тихо! – прикрикнул на него Жуков.

– Или три с половиной… – Степаныч достал из кармана пачку сигарет, выхватил одну зубами и обратился к окружающим: – Огонька не найдется?

Гаврюшин дал ему зажигалку. Мужичок прикурил, выпустил дым, сплюнул и сказал:

– А может, и четыре.

– Уроды! – простонал Игорь Васильевич.

– Что было потом? – спросил Папалаев.

– А вот потом-то все и случилось! – оживился Жобников. – Возвращается, значит, Толик, и прямо его не узнать – радостный какой-то, сияющий весь. Я ему: «Ты где шлялся-то столько времени?» А он: «Неважно, Степаныч! Главное – зуб у меня прошел!» А сам ходит по дежурке кругами и вдруг останавливается и говорит мне: «А давай-ка, Степаныч, отметим это дело!» И по горлышку себя пальчиком щелк! Я ему тут же: «Ну так налива…». – Мужичок снова осекся и, часто заморгав, покосился на начальника.

– И он налил, да? – с уничтожающей интонацией спросил тот.

– Нет! – абсолютно искренне ответил Степаныч. – В том-то и дело, что нет! Я вам сейчас скажу, что он сделал, и вы обалдеете! – Мужичок обвел глазами оперов, сделал короткую паузу, как бы готовясь рассказать самую невероятную часть истории, и продолжил: – Толик снова сел на стульчик в уголке и сказал мне: «Тогда беги за бутылкой!» А? Каково?! – Возмущению Степаныча не было предела. – Он сказал мне – мне! – «Беги за бутылкой!» Я аж обомлел! Нет, ну какая наглость! Он четыре часа где-то шлялся и не мог купить пузырь! Вы представляете?!

– Представляем… – мрачно процедил Игорь Васильевич.

Но Жобников разошелся настолько, что уже не обращал внимания на начальника. Глаза сторожа горели, руки бешено жестикулировали.