Юлия Алейникова - Лав-тур на Бора-Бора
Юля повернула к бунгало, набирая по пути номер Василия.
– Заметь, в ночь убийства матроса она тоже выходила с яхты!
– Но зачем ей это нужно? – скептически спросил Василий, явно испытывая больше интереса к гольфу, чем к версии жены.
– Пока не знаю. Но скоро выясню! – полным энтузиазма голосом сообщила жена.
– А зачем?
– Как зачем? Чтобы поймать убийцу.
– Тебе это зачем надо? Двух дней не прошло, как ты жаловалась, что тебе от этой компании ни покоя, ни отдыха. А теперь сама как клещ к ним прицепилась. Сходи в SPA, расслабься, а убийцу пусть инспектор ищет, ему за это деньги платят.
– Между прочим, если ты помнишь, – обиделась Юля на подобное непонимание и нежелание разделить ее увлечения, – инспектор сам просил меня о помощи!
– Он просил тебя подумать, не вспомнишь ли ты чего-нибудь важного, – назидательно возразил супруг.
– Вот я важное и вспомнила, и даже проверила! – упрямо возразила супруга. – А сейчас пойду и выясню, за что она их пришила!
– Юлька! Прекрати эту самодеятельность! Два трупа – это не шутки! Немедленно позвони инспектору и отправляйся на массаж, – не на шутку разволновался Василий. – Нет. Лучше возьми лодку и плыви сюда. Нет, я сам сейчас приеду! Марш домой и оттуда ни шагу! Поняла?
– Поняла, – зло ответила Юля.
– Я выезжаю! – пригрозил муженек и отключился.
«Раньше, чем через полчаса, все равно не появится», – прикинула мятежная супруга, посмотрев на часы. Значит, надо торопиться. И Юля припустила к дому.
Глава 25
Ворвавшись в бунгало, Юля бросилась в ванную, скинула на розовый мраморный пол испорченный сарафан, быстренько приняла душ, то и дело посматривая в окна, не видать ли милого мужа, натянула на мокрое тело шорты и майку. Покидала в пляжную полотняную авоську фотоаппарат, телефон, кошелек, косметичку, нарезала по комнатам три круга, размышляя, не понадобится ли ей еще какое-нибудь шпионское оборудование, нахлобучила на голову полотняную панаму, на нос нацепила огромные очки и, встав на четвереньки, высунулась за дверь. Никого.
Натянув поглубже панаму, она поджала локти и, вихляя задом, как заправский спортсмен, зашлепала пантолетами по дощатому настилу висячей мостовой. Сильно надеясь при этом, что походка соответствует технике спортивной ходьбы.
Достигнув бассейна, Юля остановилась в тени пальмы перевести дыхание и составить план действий. Василию будет непросто вычислить жену в панаме и очках среди прочих отдыхающих в отеле дам, так что можно взять небольшой тайм-аут. Юля посмотрела на часы – уже почти шесть, пляжный бар вот-вот закроется. Она уже повернулась, чтобы подняться в панорамный бар, когда заметила возле стойки знакомые силиконовые формы. Елена Сомова, несколько обмякнув, в гордом одиночестве восседала на высоком табурете, положив руку на стойку, а голову на руку. В гордом одиночестве.
Вот это шанс. О таком источнике информации можно только мечтать, наверняка знает все про всех и в таком виде разболтает все секреты.
Вот только как бы получше к ней подъехать? Всем известно, что лучшая компания для алкоголика – собутыльник. Юля взглянула на свой округлившийся животик, еле помещающийся под коротеньким топиком. Собутыльник из нее сейчас никудышный, но отступать мы не привыкли, значит, придется пойти на хитрость.
Юля подошла к стойке и, не привлекая к себе излишнего внимания, попросила бармена налить в бокал для вина виноградного сока. С бокалом в руке обошла стойку и подсела к Сомовой.
– Привет. Отдыхаешь? – дружелюбно обратилась она к Лене.
Мадам оторвала голову от стойки и взглянула на Юлю тяжелым, не сфокусированным взглядом.
– А, это ты? – вяло протянула девица и опять отключилась.
Ай-ай-ай. Мы ее теряем. Надо что-то делать, как-то растормошить.
– Чего одна, где компания? – живо поинтересовалась Юля.
Елена снова приподняла голову, и, взглянув на нее неприятным насмешливым взглядом, с трудом выговорила:
– Тебе-то что? Все вынюхиваешь?
– И в мыслях не было. Вижу, сидишь, дай, думаю, подойду, выпьем вместе как люди, – обиженно проговорила Юля, пытаясь выудить из памяти весь опыт общения с пьющими гражданами, коим была так богата ее риелторская жизнь, особенно в начале карьеры, когда она активно занималась расселением коммунальных квартир.
– Это ты-то? – Елена пьяно ухмыльнулась, глядя на Юлин живот.
– Ну, пара стаканов вина еще никому не повредила, – по-свойски подмигнула та, демонстрируя Лене емкость с виноградным соком.
– Гм. Ну давай. – Они чокнулись и выпили.
Бармен уже наводил порядок, собираясь закрываться. Тащить это милое создание куда-то еще Юле не улыбалось, значит, надо ускориться.
– Ты чего здесь сидишь одна, где остальные, Инка, Танька? – перешла она на Ленину волну.
– А фиг их знает. Что они мне, компания? – Елена пошатнулась на табурете, едва сохраняя равновесие. – Инка небось со своим в каюте как всегда резвится. – И Елена сделала неприличный жест, символизирующий то, чем занималась сейчас Инна.
– А Таньку чего не пригласила? – продолжала Юля развивать интересующую ее тему.
– Я вязать не умею, что мне с этой сумасшедшей делать? – заплетающимся языком поведала Ленка, изо всех сил цепляясь за табурет.
Потом подняла на бармена брови, за которыми с трудом приподнялись веки, и, не найдя слов, просто щелкнула пальцами, требуя добавки. Бармен вопросительно взглянул на Юлю, та кивнула. Не хватало только скандала из-за недополученной выпивки.
– Почему она сумасшедшая? Мне она показалась вполне вменяемой, – недоуменно спросила Юля, вспоминая госпожу Веселову.
Татьяна производила довольно приятное впечатление. Чуть меньше сорока, среднего роста, с густыми пепельно-русыми волосами, ухоженная, с холеным симпатичным лицом, воспитанная, образованная, может, немного скучноватая. Иногда Юля замечала, что к вечеру она становится несколько взвинченной, в голосе начинают прорываться отдельные истерические нотки. Ну, так к вечеру от усталости она и сама на людей иногда начинает кидаться. Единственный человек, к которому Татьяна была действительно недоброжелательно настроена, – это Ирма. Юле вдруг вспомнилось, что Татьяна не упускала возможности задеть покойную, сказать колкость или бросить в ее адрес язвительное замечание. Но в отношении остальных она вела себя абсолютно корректно.
– Таблеток нажрется, вот и вменяемая, – зло ответила Елена. – Шизанутая она, ясно. В психушке лежала.
– Да что ты? – искренне ужаснулась Юля. – А из-за чего?
– Ты что, совсем не в теме? – как-то даже протрезвела госпожа Сомова.
Юля покачала головой.
– Она в психушку загремела, когда Ирма у нее мужа увела, – постучала зачем-то себе по лбу Лена.
– Да ты что? Максима? – ужаснулась Юля такой коллизии.
– Да при чем тут Макс, у нее раньше другой был. Тоже богатенький. Дура дурой, а пристроиться умеет, – с откровенной завистью вздохнула Елена, глядя пьяным затуманенным взором в чужую счастливую жизнь. Впрочем, все же не очень счастливую.
– Она за первого мужа еще в институте вышла, по большой любви, родила ему целую ораву спиногрызов.
– Это сколько? – полюбопытствовала Юля, силясь представить Татьяну в роли матери десятерых детей.
– Трое, кажется, – икнула мадам и чуть не упала с табурета.
– А потом-то что? – Юля подергала ее за локоть, потому что Ленка упала головой на стойку и как-то подозрительно засопела. «Если так и дальше пойдет, то я с ней до утра не закончу», – огорчилась она и принялась трясти Ленку самым беспардонным образом.
– А? – встрепенулась Сомова, дико озираясь по сторонам.
Но вокруг никого, кроме Юли, уже не было. Бармен, наведя порядок, давно ушел, отдыхающие с наступлением вечерней прохлады покинули лежаки и шезлонги. Яркие дневные краски сменились вечерними фиолетово-розовыми тонами, мягкими и пастельными. Над крытыми соломой остроконечными крышами парковых павильонов и ресторана разлился оранжевый искусственный свет. Зеркало бассейна, ровное и недвижимое, сливалось с океанской гладью, в нем отражались белые пики сложенных зонтиков и кружево листвы.
– Чего тебе надо? – полным диссонансом к окружающей благоуханной действительности просипела Елена, хлопая бессмысленно глазами.
– Дальше что было? У Ирмы с Татьяной, – освежила Юля ее память.
– В один прекрасный день Ирма приперлась к Таньке домой, – с трудом собирая мозги в кучу, проговорила чуть живая информаторша. – Так, мол, и так, собирайте ваши вещички, теперь я здесь жить буду.
– А муж что?
– Его дома не было.
– Ну?
– Танька в рев. Кто вы такая? Как же так, у нас дети! А та ей – «вон пошла вместе с детьми». А муж ее, сволочь порядочная, когда домой явился, говорит, да уж, прости, так вышло. И Таньку с детьми – к теще, считай, на улицу.
– Как же так, это же его дети? – ужаснулась Юля.
– Говорю же, сволочь, – довольно поддакнула Ленка. – Денег им не давал, встречаться отказался, Танька от горя с катушек и съехала.
