Наталья Борохова - Предсказание для адвоката
– Что-то случилось?
– Только то, что я похоронила дочь. А в остальном все идет по-прежнему.
Дочь?! Боже мой, она говорила с матерью Эммы! Осознав это, Лиза залилась краской. Она совершила непоправимую ошибку и взять обратно свои слова уже не могла.
– О, простите меня! – залепетала она. – Я не сознавала, что говорю. Видите ли, я недавно проснулась и…
– Сожалею, что я разбудила вас, – вежливо произнес голос.
Лиза скосила глаза. Каминные часы показывали половину двенадцатого. Что о ней подумает эта женщина?
– Я была бы благодарна вам, если бы вы нашли время и заглянули ко мне. Вы обещали.
– О, – молвила Лиза, – конечно, да, то есть я помню об этом. Вот только вернется Андрей, и мы…
– Приезжайте одна, – в голосе послышались командные нотки. – И, прошу вас, сегодня. Запишите адрес.
Лиза принялась лихорадочно шарить на столе, отыскивая карандаш и бумагу. Дама диктовала все данные четко, попутно объясняя маршрут и называя ориентиры. Дубровская послушно записывала все на листок, не решаясь задать вполне логичный вопрос: что именно она будет делать в доме женщины, которую видела всего лишь один раз и то на похоронах ее дочери, с которой ее, вообще-то, тоже ничего не связывало?
– Ну, так вы придете? – спросила Ада Александровна.
– Конечно.
– Тогда я жду вас к двум часам. И еще, милочка, – она помедлила, словно взвешивая следующую фразу. – Было бы хорошо, если бы вы сохранили свой визит ко мне в тайне.
«От кого?» – хотела спросить Лиза, но удержалась. Вместо этого она смиренно произнесла:
– Конечно. Как вы пожелаете.
– Простите, что я побеспокоила вас, когда вы отдыхали.
– Вы вовсе не обеспокоили меня, пожалуйста, не извиняйтесь.
– Ну, тогда до встречи.
Раздался тихий щелчок. Трубку положили на рычаг.
Дубровская в оцепенении смотрела на аппарат, словно ожидая продолжения разговора. Только теперь, впервые с тех пор как она взяла трубку, Лиза заметила, что еле держится на ногах. Она присела на кресло возле туалетного столика. Лихорадочное возбуждение недавних дней снова вернулось к ней. От былого спокойствия не осталось и следа.
Когда через час она отъезжала от дома, на заднем сиденье автомобиля лежала та самая сумочка, которую легкомысленная Лара оставила в туалетной комнате ресторана.
Неприятные дела следовало решить в один день…
Ян, как всегда, был безупречен. Он не задал Елизавете ни единого вопроса и ничем не выдал своего раздражения, если таковое имелось, после того как они минут сорок плутали в лабиринтах загородного поселка. Дубровская, разумеется, забыла листок с записями на туалетном столике и теперь старалась вспомнить адрес, но без особого успеха.
– Улица Прохладная, кажется, – неуверенно говорила она, и водитель тут же опускал стекло и просил помощи у прохожих.
– Вы не подскажете нам, где находится дом некоей Ады Александровны? Она живет на улице Прохладной, и у нее недавно умерла дочь.
Прохожий стоял с минуту, наморщив лоб, в полном недоумении, и по его лицу было видно, что он понятия не имеет, о ком идет речь.
– Я знаю Светлану Александровну, но с ее детьми, кажется, все в порядке. Ее дочь недавно вышла замуж. Если вам…
– Спасибо, – благодарил Ян и вел машину дальше, а через минуту уже останавливал молодую женщину с коляской.
– Нет, – отвечала она. – Я почти не общаюсь с соседями. Мы переехали сюда недавно.
– Извините, – бормотала Лиза, чувствуя себя полной идиоткой.
Помог им, в конце концов, почтальон. Улица Прохладная оказалась на самом деле улицей Тенистой, что еще больше смутило Дубровскую. Дом Ады Александровны представлял собой неприметное строение из серого кирпича, мимо которого они уже проезжали дважды. Ян остановил машину у обочины. Лиза вышла и, аккуратно перешагнув через лужу, оказалась у ажурных ворот…
Мать Эммы была дома одна. Она расцеловала девушку в обе щеки, словно старую знакомую, а затем провела в гостиную. Дубровская, опасаясь показаться невежливой, не вертела головой по сторонам, оглядывая дом, в котором живет потомственная дворянка. Тем не менее многое все-таки заметила.
Ада Александровна, по всей видимости, была невероятной чистюлей. Дом сверкал как стеклышко, а белоснежные льняные салфетки, на которых был сервирован чай, хрустели от крахмала. Правда, пестрые чехлы из вощеного ситца прикрывали старые кресла, на коврах давно примялся ворс, а телевизионная аппаратура безнадежно устарела. Должно быть, дворянское гнездо переживало не лучшие времена. Но Ада Александровна, казалось, этого и не замечала, она держалась прямо, как подобает светской даме. Ее манеры были безукоризненны. Одетая в простую розовую блузку со стоячим воротом и черную длинную юбку, она показалась Дубровской выше, чем тогда, когда она видела ее впервые. Ее волосы были тщательно уложены, на руках был безупречный маникюр.
Неизвестно почему, Лиза почувствовала беспокойство. Что она делает в этом доме и что ожидает от нее эта строгая дама? Ада Александровна и вправду пристально рассматривала гостью, словно старалась понять, стоило ли ее приглашать к себе и выйдет ли что-то путное из этой затеи. Они пили обжигающий чай с кексом, который крошился в руках. Дубровская чувствовала себя неловко, не представляя, как поступить правильно: то ли собрать крошки с салфетки, то ли оставить все как есть. Она никогда не была сильна по части этикета и теперь смущалась, полагая, что старая дворянка может счесть ее дурно воспитанной.
После дежурных фраз о погоде и самочувствии в разговоре повисла неловкая пауза. Дубровская пила мелкими глоточками чай, мучительно соображая, что бы еще сказать. Но Ада Александровна начала первой:
– Милое дитя, я так признательна вам за ваш визит.
– Что вы, – пролепетала Дубровская, краснея.
– Вы – славная девушка, и, что самое главное, вы не совсем au fait, в курсе дел этого треклятого серпентария.
Лиза не поняла ничего, кроме слова, сказанного по-французски. Не зря, видимо, ее родители так настаивали на изучении этого языка. Только что имела в виду женщина, говоря про серпентарий? Каких гадюк она имела в виду?
– Я вам доверяю, – продолжала она. – Вы не похожи на них.
– Боюсь, я не совсем понимаю, – решилась наконец Лиза.
– Ведь вы не убивали мою дочь.
Фраза прозвучала так неожиданно, что Дубровская едва не разлила чай. Что это было: вопрос или утверждение?
– Ну, конечно же, нет, – «успокоила» ее старушка. – К сожалению, я не могу то же самое сказать об остальных, кто был на той вечеринке.
Елизавета сглотнула.
– Неужели вы думаете, что кто-то из нас…
– А вы думаете иначе? – усмехнулась женщина. – Ну же, Елизавета, будьте смелее и, глядя мне в глаза, скажите, что я не права.
– Я об этом не думала.
– Не обманывайте меня. Вы об этом думали. Скажу больше, в последнее время вы только об этом и размышляете. Так ведь?
Дубровская пожала плечами.
– Вы должны помочь мне, – вдруг сказала старая дама.
Лиза вскинула глаза.
– Но что я могу? – удивилась она.
– Ведь вы – адвокат?
– Ну, и что с того? Адвокаты не ведут расследование. Вам лучше пообщаться со следователем. Вы по делу – потерпевшая. Значит, он не сможет вас игнорировать. У вас есть определенные права.
– Мне не нужен следователь. Мне поможете вы, – категорично заявила женщина.
Удивительно, но жизненные обстоятельства опять подталкивали Дубровскую к расследованию событий той злополучной ночи. И не будь Елизавета свидетельницей по этому делу, она имела бы сейчас замечательную возможность выступить представителем матери Эммы в процессе. Ей уже доводилось и раньше защищать интересы потерпевших. Это не было особо обременительным занятием. Тем более адвокат в этом случае вынужден работать в одной связке со следователем, а потом уже с государственным обвинителем. Представлялась отличная возможность быть в курсе всех событий и оказывать следствию посильную помощь. Хотя, как показывал опыт, компетентные должностные лица не особо приветствовали ее рвение. Но, во всяком случае, у нее всегда был повод для визита к следователю. Теперь же, пребывая на жалком положении свидетеля, Лиза должна была ожидать повестки.
Дубровская вздохнула.
– Я ничем не могу вам помочь. Тем более я не уверена в том, что к убийству Эммы приложил руку кто-то из гостей. Может, это кто-то посторонний, с улицы? На вечеринке присутствовали приличные люди, и мысль о том, что они могут быть причастны…
– Ох уж эти мне приличные люди!
Ада Александровна была непреклонна.
– Вы, верно, забываете, что там был и мой муж, – со вздохом выложила свой последний козырь Елизавета. – Вы думаете, что он мог… э-э… это сделать?
– Я ничего не думаю, – мягко ответила женщина. – Но из всех присутствующих я выделяю только вас. Вы были почти незнакомы с моей дочерью, значит, мотивов расправиться с ней у вас быть не могло. Кроме того, вы – адвокат, то есть человек сведущий во всяких там преступлениях и уловках, которые обычно использует убийца. Вы милы, хорошо воспитаны и порядочны. Не спорьте, я вижу вас насквозь.
