Андрей Константинов - Дело о прокурорше в постели
Фотографию седовласого я нашла в папке «Суд». Мужчина с кассеты оказался судьей Василием Яковлевичем Горячевым…
***Неожиданно прозвучал телефонный звонок. Пошатываясь от выпитого, я дошла до телефона:
— Да…
— Владимира Александровича, — потребовал женский голос из трубки.
— Кто его спрашивает? — не менее наглым тоном спросила я.
— Лариса Смирнова.
Такого ответа я не ожидала. Возможно, будь я трезвой, я не повела бы себя так даже после просмотра кассет.
Однако в тот момент я не нашла ничего более оригинального, как, хмыкнув: «Передай привет Василию Яковлевичу», бросить трубку.
Потом я завалилась спать и проснулась лишь за полчаса до начала работы.
***Около десяти на рабочем столе зазвонил телефон. В ответ на стандартные призывы откликнуться в трубке раздался незнакомый мужской голос.
— Соболина?
— Да.
— Через полтора часа в «Садко» на Невском. Надо поговорить, сука. Только не приди!… Я не только зеленый беретик надену, я ему башку сверну…
Отбой я расслышала с опозданием.
Про зеленый беретик я сегодня утром напоминала Антошкиной воспитательнице в яслях, чтобы на прогулку не забыла ему надеть, ушки продуть может…
Ватные руки положили трубку, ватные ноги подняли со стула. «За что? За что мне такое?» — спрашивала я себя, пока шла к кабинету мужа, — хотелось срочно поделиться.
Никого. В приемной перепуганная моим видом секретарша подтвердила, что Соболин пока не появлялся.
Стала лихорадочно набирать телефон заведующей садиком, чтобы выяснить, где сын. На десятом гудке трубку взяли.
Все оказалось в порядке, сын лепил из пластилина кота, который ходит по цепи крутом. Медсестра не поленилась и сходила проверить. Уже легче.
Периодически, сидя где-нибудь в гостях за дружеским столом, приходилось отвечать на вопросы: «А вам не угрожали, в вашем агентстве, наверное, такие материалы?», «А вы за ребенка не боитесь, сейчас иногда пишут о таких случаях?»
Всегда отшучивалась, потому что казалось, что невозможно это…
Переговорить бы с кем-нибудь, но не с бабой.
С сигаретой в дрожащих пальцах, со струящимися по щекам слезами, я стояла у окна в коридоре.
Надо бежать за сыном. Решено.
В этот момент за спиной раздались шаги Повзло. Чтобы понять, что со мной непорядок, ему хватило увидеть мою физиономию.
Выслушав мой сбивчивый рассказ, он стал усердно тереть лоб:
— Почему звонили тебе, ведь ты не только не светилась ни с кем, ты же… или нет?
Тихо сидела за компьютером, дежурила, — подтвердила я. — Слушай, я за Антошкой сейчас сбегаю, тут рядом…
— Нет, сиди. Вспоминай.
Плюхнулась без сопротивления в кресло, попробовала шевелить мозгами. Ничего не помню, ничего не знаю.
А потом вспомнила все, что произошло накануне вечером. Вспомнила и поняла, что звонок может быть связан только со Смирновой, точнее, с просмотренной накануне кассетой. Больше не с чем.
— Я пойду, — опять попыталась подняться я.
— Одну секунду, я уже… Алло, Андрей? Это Повзло. Срочно приезжай на работу… Что, совсем никак?… Здесь…
Тут мне пришло в голову, что я могу опоздать. Обнорский, конечно, поможет, но пока они болтают, с сыном может случиться все что угодно. Я выскочила из кабинета, на бегу вдевая в рукава непослушные, словно бревна, руки. Еще эта сумка… Вылетев на лестничную площадку, спотыкаюсь и, уже в полете, чувствую, что меня вдруг кто-то хватает за плечи.
Оказалось, это на работу спешил «бывший бандит» или — если короче — «ББ», так мы за глаза называли Витю Шаховского. Я попыталась освободиться, однако он, не отпуская меня, спокойно улыбнулся:
— Пойдем, поговорим.
— Я спешу.
— Подвезу, если надо.
Я уже залезала на заднее сиденье его «Нивы», когда в последний момент к машине подлетел Повзло. Поздоровавшись с ББ, он протянул мне платок и сам стал все объяснять Шаховскому. Еще не остывший автомобиль спокойно развернулся и, набрав скорость, вылетел на Садовую.
— Ясли-то напротив цирка, на углу Фонтанки? — словно не услышав ничего особенного, спокойно спросил Шаховский, одновременно набирая на мобильном номер.
— Михалыч, — сказал кому-то в телефон ББ, — ты на тачке? Можешь через три минуты быть на Фонтанке, напротив цирка?
В салоне было слышно, как некий Михалыч матерится.
— Ну лады. Встань напротив, не светись. Из машины выйди, но улицу не переходи… — ББ положил трубу.
— Все под контролем, — сообщил он мне, — Михалыч рядом, повезло… Он, кстати, опер… Тебя я высажу чуть раньше, сам подъеду прямо к входу. Ты идешь внутрь, берешь сына. Не торопясь, слышишь? Потом стоишь внутри и ждешь. Если что не так, не ори, сразу беги в группу или на кухню, в общем, к людям. Все поняла?
Я кивнула.
Б высадил меня на мосту, я на дубовых ногах попыталась бежать.
Когда я влетела в группу, там никого не было. В коридоре, пахнувшем детской больницей, на меня наткнулась медсестра.
— Что с вами, вам помочь?
— Где? где? — рычала я сквозь сопли, тыча пальцем в сторону пустой раздевалки.
— Гуляют они, — растерянно пробормотала она.
Но, выбежав во двор, я никого не увидела.
— Они в Михайловский сад пошли, — в форточку крикнула медсестра.
Боже, как далеко. Я не дойду…
В парке царила идиллия — старики в спортивных костюмах, разминаясь, размахивали руками, а за ними, в песочнице, ковырялась группа.
— Антошка!
На мой вопль обернулись все. Сына среди детей не было.
***Я сидела на диване в кабинете Обнорского и не знала, что делать. Вокруг ходили, курили, спорили. У меня же в голове было два вопроса: сообщать в милицию или идти в прокуратуру и говорить со Смирновой?
ББ рассказывал, что Михалыч, тот опер, которому он звонил с дороги, времени зря не терял. Он разговорил молоденькую воспитательницу, ошалевшую от моего вопля, когда я обнаружила отсутствие сына.
Светлана Ивановна, воспитательница моего сына, рассказала Михалычу — благообразному и немолодому дядечке, — что женщина, забравшая моего сына, была такая интеллигентная, представилась моей тетей. Михалыч сообщил ББ и номера старой иномарки, запомнившиеся девушке только потому, что 28-74 — это день и год ее рождения. Но по базе ГИБДД пробить ничего не удалось, машина, наверное, была не местная.
В общем, все мы зашли в тупик.
Наконец Обнорский не выдержал и встряхнул меня:
— Рассказывай.
— Я не могу. Пусть все выйдут.
В опустевшем кабинете я выложила Обнорскому все. И про слежку за мужем, и про содержание второй кассеты. От неожиданности он сидел совсем обалдевший.
— Понял, — наконец произнес он. — С ребенком, я уверен, пока все в порядке. Бери Шаховского, поезжай домой за кассетой. А мы придумаем что-нибудь.
С этой минуты репутация Соболина мне стала абсолютно безразлична, я только боялась опоздать на назначенную встречу.
***То, что встретиться с теми уродами придется, я уже поняла. Единственное, чего я боялась, что одна предстоящего разговора могу и не выдержать.
Решили, что ББ отвезет нас с Обнорским к «Садко», а сам посидит в машине с кассетой.
— В центре города, на Невском ничего не произойдет, слышишь. Разговаривать будем только там, ни в какие машины не садиться. Отъехать, поговорить — этого нам не надо… Разговаривать буду я. Держись! — говорил мне Обнорский как можно теплее. И верно, я в принципе была невменяема.
Уже виден пятизвездочный отель, где и расположен ресторан под названием «Садко».
— Еще немного, и разберемся, — спокойно произнес Андрей.
***Только когда я встретилась со взглядами сидевших за столиком возле дверей, я поняла, что радоваться нечему.
К нам повернулись два молодых типа: черные кожаные куртки, волосатые запястья и маслянистые взгляды, одинаковая мимика. Третий сидел спиной. Я растерялась, но Обнорский подтолкнул меня в центр зала, к свободному столику.
— Во-первых, там есть где сесть, во-вторых, они подойдут, — объяснил он, заметив панику в моих глазах.
И действительно, к нашему столику подошел тот, что сидел спиной — дорого одетый, в очках с тонкой золотой оправой. «Если бы не обстоятельства нашей встречи, поверила бы, что интеллигент», — подумала я, пока он присаживался за наш столик.
С минуту он молча нас рассматривал, а потом, обратившись ко мне, изрек:
Мне нужна кассета. Ты мне вот сюда ее принесешь, — и ткнул пальцем в стол.
— При чем здесь ребенок? — прикурив, взмахнул зажигалкой Обнорский.
Дальше разговаривал с ним Обнорский, а я просто сидела как кукла, у которой лились слезы.
— Ребенка менять будем не здесь, — для того чтобы я поняла, что Андрей обращается ко мне, ему при шлось тронуть меня за плечо.
***Через два с лишним часа ожидания на железнодорожной платформе Лисьего Носа из прибывшей из города электрички вышли те, что были в ресторане. Сына с ними не было.
