Анна Данилова - Самый близкий демон
Наташа встретила ее с заплаканным лицом. Гроб с телом Генса стоял в столовой, куда набилось, к удивлению Риты, довольно много людей. В квартире пахло горящими свечами, которые пылали в изголовье у покойника, цветами, духами и тем нехорошим, трупным душком, что змеился по комнатам и напоминал всем, что это все же похороны, что на одного человека из этой сборной, как солянка, случайной компании стало меньше.
– Рита, здесь все его бабы… Я знаю это, чувствую… С работы приперлись… Вон та, видишь, в углу шмыгает носом? Это та самая девица, которую я застукала в кухне, помнишь, я тебе рассказывала? Только теперь она не голая… Ты посмотри только – одни бабы!.. Что же это получается: он, узнав о своей скорой смерти, решил оторваться напоследок по полной программе, перетрахать всю свою контору?
– Да ладно тебе, Ната, не бери в голову… Пожалей лучше его… Вы все успели?
– Соседка помогла с кутьей и компотом. Знаешь, я вот сегодня первую ночь после его смерти не спала. Все думала о том, как же ему было тяжело все это время… А еще я поняла, что он меня никогда не любил, понимаешь, не считал близким человеком, раз ничего не рассказал мне о своей болезни…
– Дура ты, Натка, все как раз наоборот. Он знал, но не сказал тебе, чтобы ты не переживала, не страдала… Он избавил тебя от этого кошмара. И то, что он сам ушел из жизни, что не взвалил на твои плечи уход за идиотом…
– Рита, ну какая же ты бессердечная!
Рита была удивлена – откуда у сестры вдруг появились эти теплые чувства по отношению к мужу? Неужели для того, чтобы она вспомнила о своей любви к нему, ему потребовалось умереть?!
В кухню, где они шептались, заглянул молодой человек в черном костюме, с бородкой и в безрамных дорогих очках:
– Натонька, там хлеб привезли, еще что-то… Тебя зовут…
– Миша, ну так пойди, прими и расплатись… Это соседи все на машине привезли – и хлеб, и помидоры… – повернулась она к Рите и почему-то покраснела.
Очкарик ушел, Рита молча, но выразительно посмотрела на сестру:
– Это у нас кто?
– Миша.
– Но я его не знаю…
– Я ничего тебе не говорила, боялась… Рита, это мой любовник. – Она поперхнулась на последнем слове, и Рита вдруг поняла, что совсем не знает своей сестры. И тут вдруг страшная догадка усугубила ее и без того тяжелое, мрачное настроение:
– Ната, скажи… Генс… Он тебя тогда ударил… Ты что, была беременна от этого… Миши? Твой муж знал об этом? И ты сделала от него аборт?!
– Да никакого аборта я не делала… – отмахнулась Ната от невидимой мухи. – И Мишка, в смысле Генс, об этом отлично знал. Просто угроза выкидыша была, у меня боли начались… Но бог миловал…
– Да как же это так?! И мне ничего не сказала… А я так переживала за тебя… И мама… А мама, кстати, знает?
– Да ничего она не знает. Ни к чему ей это…
– А если бы это она… Генса… – прошептала, прикрывая ладонью рот, Рита. – Ты представляешь, что было бы?!
– Я всю ночь думала о том, что ты мне сказала… И знаешь, что я поняла? Она не смогла бы. Да, она ненавидела Мишу, но чтобы отравить – она не решилась бы… Одними разговорами и ограничилась. Она же нормальный человек! Просто все сошлось, совпало… Мишка меня ударил, она увидела, знала, что я в гинекологии лежала… Ната, ну посуди сама, разве могла я так дальше жить? Откуда мне было знать, что Миша болен, что он одной ногой в могиле… Что хочет надышаться перед смертью… А этот, тоже, кстати, Миша… Какое совпадение, да? У нас одна женщина на работе трижды была замужем, так у нее все мужья Анатолии были, представляешь?! Так вот, этот Миша… «Миша номер два» – такой обходительный, ласковый, совершенно не похож на Генса… И любит меня, так ждет этого ребенка…
– Ната, а если бы Генс не умер?
– Я развелась бы. Все к тому и шло. Просто мне решиться надо было… Знаешь, я боялась Мишу… Он же и до этого руки распускал, вот я и боялась признаться ему в том, что хочу развода, что у меня есть другой… Тебе-то хорошо, тебя никто никогда не бил, ты, слава богу, не испытала этого… Ну ладно, мне надо к людям, а то неудобно… Нет, ты видела, сколько баб пришло? Такой вроде бы невзрачный, никчемный мужик, а поди ж ты, целый гарем развел…
Ната выпрямилась, оттопырив задок, грациозным, привычным, кокетливо-неосознанным движением приподняла, словно укладывая на место, свою пышную грудь, взбила черные кружева в глубоком вырезе, одернула черное эластичное платье и пригладила и без того безукоризненно уложенные, стянутые черной бархатной лентой волосы и отправилась в комнату – попрощаться с мужем. Насовсем.
В кухню вошел «Миша номер два» с большими пакетами в руках.
– Вот принимайте… Здесь – хлеб, а в этом пакете – помидоры…
…На кладбище было солнечно, в кустах сирени пели птицы, которые словно недоумевали, глядя с веток на похоронную процессию, – почему это все люди в черном, словно стая гигантских ворон? Какой-то маленький человек в костюме сказал несколько слов о покойном, потом гроб как-то быстро опустили, присыпали землей. Ксения Илларионовна, широко раскрыв глаза, смотрела, как «Миша номер два» поддерживает под локоток безутешную, без единой слезинки на щеке вдовушку. Не выдержала, подошла к Рите:
– Маргарита, кто этот хлыщ? Я впервые его вижу… К Нате обращаться с этим вопросом я не решилась, все-таки такой день…
– Понятия не имею, – солгала Рита. – Я бы тоже хотела знать. Думаю, это кто-то с ее работы.
– Он явно младше ее… Поматросит и бросит. Ну надо же! Не успела мужа в землю зарыть, как собирается снова это ярмо на себя повесить… Ты посмотри только, как он пожирает ее глазами!.. А она тоже хороша – надела на себя это платье, грудь того и гляди вывалится… Нет, у этой парочки явно не похоронное настроение…
– Мама, да успокойся ты. Я бы на твоем месте радовалась, что она не бьется в истерике, не рыдает…
– Ладно, детка, поехали… – вздохнула Ксения Илларионовна с задумчивым видом. – Надеюсь, что там уже все убрали, помыли полы, накрыли столы… У Наты золотые соседи… А у меня, представляешь, что ночью случилось? Ты же знаешь мою соседку, Аллочку?! Она снова напилась и выбросилась из окна… Уже в третий раз! Но у нас под окнами деревья, вишни, рябина… Словом, она вся ободралась и упала, даже ничего себе не сломав… И все почему – потому что пьяная вдрызг…Ох, Ритуля, если бы ты только знала, как же мне надоели эти ночные концерты, эти пьянки…
Рита нашла Перевалова все в том же кафе. Увидев ее, он, как ей показалось, вздохнул с облегчением:
– Ритуля, как же я рад, что дождался тебя! Садись, уж теперь ты точно не отвертишься от семги…
– Я не откажусь, тем более что с поминок сбежала… Там и так народу – не протолкнуться… Мой зять хоть и был сволочью…
– Рита!
– Говорю чистую правду, но друзей и подружек у него, оказывается, было предостаточно… Тем более мама испекла такие пироги… А водки – целый ящик. Леня, что у тебя случилось? Я целый день думаю о тебе…
– Знаешь, ничего особенного не случилось, просто я себе места не нахожу. Милочка, принеси нам семгу, ветчинки и вина… Рита, ты какое будешь – красное или белое?
– Минеральной… Хотя подожди, лучше вина, красного… Мой зять отравился минералкой… Мне потребуется время, чтобы прийти в себя…
– Вы, люди творчества, такие впечатлительные! Сейчас жара, и каждый второй пьет минеральную воду… Так вот, Рита. Слушай, какое у тебя упругое, свежее, розовое имя…
– Леня… что произошло?
– Ладно. Слушай. Я вот что подумал. Кровь на рукавах куртки… Серьезная улика, ты не находишь?
– Уже не нахожу.
– Вот и я об этом же. Я рассуждал следующим образом. Вот если бы я, к примеру, решил убить Виолетту… Разве я остался бы в этой куртке? Разве не постарался бы от нее избавиться? Я и Лидии Григорьевне об этом сказал. Но она уперлась – Валера убил, и точка. Обычное заблуждение тещи, которая терпеть не может своего зятя…
– Вот и моя мать тоже терпеть не могла Генса, мужа моей сестры, которого мы только что схоронили. Она так откровенно это выказывала, что мы с сестрой чуть было не подумали, будто это она отравила его… А оказалось, что он сам принял яд, когда узнал, что тяжело болен…
– Рита, какая же я свинья! Ты только что с похорон, а я даже ни о чем тебя не расспрашиваю… Словно мы только и делаем каждый день, что кого-нибудь хороним…
– Да ладно, Леня, у тебя сейчас такое горе…
– Знаешь, о чем я подумал? Что рано или поздно Виолетта согласилась бы стать моей женой. Все к этому шло… Она стала еще больше доверять мне и даже позволяла иногда поцеловать себя… Я понимал, конечно, что она это делает из жалости ко мне, но вполне возможно, что ей требовалась мужская ласка… Да, я знаю, о чем ты сейчас подумала: что я – самонадеянный дурак…
– Леня!
– Но я на самом деле не чувствую свои годы. И я так много мог бы дать этой девочке… Я приглашал ее во Францию, знал, что она ужасно хочет туда, но не может из-за мужа… Даже если бы я все оплатил… Крупин никогда не отпустил бы ее одну…
