Светлана Бестужева - Одинокая волчица
Павел захлопнул крышку "мобильника", сунул его в карман и присоединился к нам:
- Скоро приедут, - скупо сообщил он. - Просили подождать и ничего не трогать.
- Может, посмотрим? - не слишком уверенно предложил Андрей. - Все-таки свой глаз...
Павел махнул рукой:
- Приедут с собакой. Ты же след все равно не возьмешь... даже если он есть. В чем я лично не уверен. Алена, тебе лучше пойти домой. Наташе тут тоже делать нечего.
Елена покачала головой, избавив меня тем самым от категорического отказа:
- Домой я успею. Не беспокойся, Павлик, я, во-первых, врач, а во-вторых, сильная баба. Истерики не будет и в обморок не свалюсь. Да, а мамин шарф все-таки нашелся. Вот он, на кусте болтается.
- Был у неё на голове, свалился, когда по кустам тащили? предположила я, хотя моего мнения уже никто не спрашивал.
Мужчины, как и следовало ожидать, только плечами пожали. Тут была их, сугубо мужская епархия, и глупой бабе в неё соваться было как бы и ни к чему. Ладно, я не гордая, могу и помолчать... если получится, конечно.
Елена бросила окурок на землю, растерла его ногой и снова попросила у меня сигарету. Павел посмотрел на неё с глубокой жалостью:
- Может быть, позвонить твоему мужу? Пусть приедет, поддержит...
- Даже если он сможет освободиться, - вздохнула Елена, - он не скоро сюда доберется. Электрички ходят редко, да и далеко сюда... Нет, уж лучше пусть работает. Да и потом... я привыкла - одна...
- Подожди, - вдруг изумился Павел, - что значит - "привыкла одна"? А Максим? Почему, кстати, он с тобой не приехал? Работает сегодня или... не может оторваться от жены?
В голосе Павла мне послышалась грусть, тщательно скрываемая иронией.
- Ни то, ни другое. Я тебе не досказала. Последнее время у моих молодых все идет кувырком. Похоже, у Максима терпение все-таки лопнуло. Действительно, что это за жена? За все время их совместной жизни ни разу ему рубашки не постирала, ужин не приготовила, веник в руки не взяла...
Чувствовалось, что Елена в первый раз так откровенно говорит о наболевшем. Да и то сказать, с кем ей было все это обсуждать? Галке она наверняка стеснялась признаться, что все неладно, мать только лишний раз попрекнула бы ее: вот опять не послушалась, теперь имеем то, что имеем. Обо мне речи не могло быть: кто я ей, в конце концов, да и видимся редко. А вот с мужем... Кстати, интересно, что же за муж у нее?
- Эта красотка дрыхнет до двух часов дня, а он, если не на работе, с утра пораньше принимается за стирку, готовку, глажку, причем не только для себя, но и для нее. Так она ещё может и скандал закатить: дескать, стиральная машина ей спать мешает. А ближе к вечеру приводит себя в порядок - и тащит его на какое-нибудь развлечение. В общем, Максиму не до меня. Точнее, не до нас...
В её голосе прозвучал чуть заметный оттенок горечи, и я подумала, что по-настоящему счастливых семей на самом деле очень мало, в каждой, если копнуть, найдутся свои заморочки.
- У твоей мамы были какие-то конфликты с соседями? - нарушил затянувшееся молчание Павел. - Кто-то мог желать ей зла? Времена сейчас веселые, за лишнюю сотку или новый забор могут со света сжить. В прямом смысле.
Елена покачала головой:
- Вряд ли. Скорее, наоборот: у мамы были прекрасные отношения со всеми. Чуть ли не со всем поселком. Кого-то она лечила, с кем-то дружила, кому-то помогала. Сколько себя помню, у нас калитка не закрывалась никогда. Это в последнее время её на ночь запирать стали. А раньше... Простить себе не могу, что давно здесь не была! Никогда не прощу!
- Знать бы, где упасть, - философски заметила я. - Перестань комплексовать, ты ни в чем не виновата. Не могла же ты разорваться пополам. Сама говорила, что твой Санечка...
- Говорила, говорила, - с несвойственной ей горячностью перебила меня Елена, - только вместо того, чтобы сидеть дома и ждать, когда он появится, могла бы на дачу к маме приехать. Она, конечно же, обижалась. А теперь...
За забором послышался звук подъехавшей машины, хлопанье дверок и голоса. Судя по всему, явилась милиция. Быстро они, однако, не иначе дежурный рассказал про Павлушино удостоверение.
Дальнейшую процедуру описывать, наверное, не стоит: подобное нам, грешным, теперь каждый божий день по телевизору показывают. Примечательной в группе, прибывшей на место происшествия, была, пожалуй, только собака: огромная, роскошная овчарка, с совершенно человеческими глазами. Хотя в качестве друзей человека я предпочитаю кошек, тут была просто сражена наповал. Но овчарка нас проигнорировала, мы были ей глубоко неинтересны. Она ждала, когда нужно будет выполнять работу, и не желала отвлекаться на всякие глупости.
- След, Матильда, - наконец негромко скомандовал проводник, и собака принялась деловито обнюхивать местность, а потом потянула проводника за собой в сторону калитки.
- Я с вами, - встрепенулся Андрей, который, как мне было известно, начинал свою карьеру именно в милиции, а в тогдашнее КГБ перешел значительно позже, так что в глубине души оставался сыскарем. По его собственному изящному выражению.
Вслед за Матильдой и проводником он отправился с дачного участка на улицу. А Павел подвел немолодого человека с усталыми глазами (надо полагать, оперативного следователя) к кусту, на котором висел злополучный шарф.
- Похоже на орудие убийства, - безучастно отметил оперативник. Приобщим к делу.
- Маму задушили? - охнула Елена.
Флегматичность сыщика как рукой сняло.
- Коллега, - едко спросил он у Павла, - родственникам потерпевшей здесь место? Особенно женщинам?
Впервые увидела, как Павел смутился. Правда, ненадолго.
- Все произошло слишком неожиданно, - ответил он. - Потом я попросил уйти, но...
- Но я отказалась, - уже твердо сказала Елена. - Я не помешаю, обещаю. Скажите только, маму...
Сыщик раздраженно передернул плечами:
- Предположительно, слышите, предположительно вашу мать задушили. Не здесь, тело волокли по земле с улицы. Предположительно - петлей из широкого куска материи. Предположительно тем, который мы видим. Время смерти установит эксперт. Вот и все, что я вам могу сказать. А теперь извините, мне нужно работать.
Сыщик аккуратно снял то, что было шарфом, с куста и положил в целлофановый пакет. Я не то что пошевелиться - вздохнуть боялась, чтобы не навлечь раздражение ещё и на себя. Я не родственница, со мной даже условно церемониться не будут. А один Павел нас всех не прикроет.
- А вы кто? - вдруг спросил меня оперативник.
Приехали!
- Соседка, - брякнула я первое, что пришло в голову. - То есть подруга соседки.
Павел только закатил глаза к небу, но оперативнику, как ни странно, мой ответ пришелся по душе.
- Будете понятой, - безапелляционно заявил он. - И найдите кого-нибудь еще. Хоть бы эту вашу подругу.
Если честно, юмора ситуации я не поняла. А что если мы собственноручно укокошили старушку, а потом вызвали милицию - для отвода глаз? Но, помня старую истину: спорить с начальством (в данном случае, милицейским ) - все равно что плевать против ветра, покорно отправилась за Галкой, благо Павел вроде бы не возражал против такой расстановки кадров. Что ж, в своей жизни я уже побывала и в роли подозреваемой, и в роли жертвы. Для полноты ощущений следует побывать и в роли понятой. Так и до амплуа преступника окажется рукой подать. Замечательная иллюстрация к тезису о том, что ситуация в России криминализируется не по дням, а по часам.
Галка старательно драила свой лимузин. В стрессовых ситуациях моя подруга всегда хватается за что-нибудь чистяще-моющее, а не за сигарету, как я. Вот, в частности, разница между нами и, должна сказать, не единственная. Увидев меня, она прекратила изображать Мойдодыра и спросила:
- Что?
- Пойдем, - уклонилась я от прямого ответа. - Меня хотят сделать понятой, а тебя велели привести за компанию.
- Не валяй дурака... - начала было Галка, но тут же осеклась.
Соображает она очень быстро, а выводы делает ещё быстрее. Так что через несколько секунд она задала вполне конкретный вопрос:
- Нашли тетю Таню?
Я кивнула. Больше ничего говорить не потребовалось - Галка метнулась в ту сторону, откуда я пришла, а я припустилась за нею.
Когда мы прибежали на заброшенный участок, Павел вполне мирно беседовал с оперативником и фотографом, закончившим свою работу. Нам предложили просто поставить свои подписи под протоколом осмотра. Возможно, это снова было нарушением правил, но одного взгляда на тело мне хватило за глаза, простите за дешевый каламбур. Реакция была мгновенной и некрасивой: меня просто-напросто вырвало. Не знаю, кого как, а меня родное телевидение не смогло обеспечить иммунитетом к подобным зрелищам. Опять же видеть трупы на голубом экране и, так сказать, в натуре - большая разница.
Пока я с помощью Галки и Елены кое-как приводила себя в порядок, вернулись проводник с Матильдой и Андрей. Одного взгляда на лицо моего друга было вполне достаточно, чтобы понять: по горячим следам раскрыть вряд ли что-то удастся. И проводник мою догадку подтвердил:
