Александр Бушков - Волк насторожился
– Координаты места вам известны?
– Нет.
– Итак, они нашли папку… Что было потом?
– Ничего, – полковник попытался улыбнуться, но у него ничего не вышло. – По-моему, друг другу они не доверяли. И у них не было реальных возможностей извлечь клад. Они опытные аппаратчики, но здесь необходим иной опыт… Два месяца назад они рискнули довериться Кучину. Он до сих пор во многом от них зависит. Именно они пробили ему генерал-майора и комитет…
– И Кучин разработал операцию «Тайга»?
– Да.
– В бумагах Сталина были указаны координаты?
– Нет. Все бумаги касались главным образом обеспечения безопасности района. Но там был документ на одном из древнетюркских языков. Его расшифровали.
– Расшифровали? Это был код?
– Простите, неудачно выразился… Прочли.
– Кто?
– Некий Спаровский Богдан Сергеевич, специалист по этому языку… Мало было прочесть, нужно было провести еще какие-то исследования, привязать к местности…
– Это осуществили?
– Думаю, да.
– Где сейчас Спаровский?
– В Сибири. Туда вылетела группа археологов.
– Когда?
– Две недели назад.
– Что они знают?
– Они в полной уверенности, что выполняют официальное поручение государственного учреждения. Секретное поручение. С ними – охрана их ФКГЗ, несколько человек. Охрана тоже уверена, что дело совершенно законное и легальное, только вот секретное до предела…
– Что с ними со всеми будет потом?
Полковник чуть замялся:
– Ну… Боюсь, будут приняты м е р ы…
– А что будет с кладом?
– Вывезти за границу и… реализовать. Вырученные средства намечено пустить на предвыборные расходы блока «Новый путь России».
– У них есть канал?
– У Ликутова. Компания «Бренто», зарегистрирована на Кипре, заправляют эмигранты… У них свои интересы здесь, и потому на них можно положиться…
– Кто заключил контракт на Карема Бароева?
– На самом верху… Окружение Решетова…
– Чем вам не угодила фирма «Интеркрайт»?
– Когда Спаровский уже заканчивал расшифровку, с ним вышла на контакт его бывшая жена Юлия Озеровская. Он рассказал Логуну… В Шантарске люди из «Интеркрайта» отыскали еще один текст, аналогичный… Их нужно было срочно вывести из игры. От нас этим занимался Логун, от Решетова – Цвирко.
– Подробнее о Цвирко.
– Я его не знаю. Кодовое имя – Ангел. А так мне известна только фамилия.
– В Куала-Джампуре действовали люди Решетова?
– Да.
– Где Озеровская?
– Мы ее не нашли. Она о чем-то догадалась и исчезла. Люди Решетова ее ищут параллельно группе Логуна, но пока безрезультатно.
– Елагиных убрали?
– Да.
– Кто? Я задал вопрос…
– Горшков из следственного отдела.
– Кто планировал устранение?
– Я…
– Причины?
– Озеровская искала у них помощи, так было бы гораздо быстрее. Они что-то заподозрили, отказались, но все равно нужно было позаботиться о секретности…
– Кто сообщил, что Озеровская обращалась к Елагиным? Спаровский?
– Да.
– Что еще планируется предпринять против «Интеркрайта»?
– Ликвидация начальника службы безопасности Черского и направление в Шантарск комиссии с широкими полномочиями. Их планируется взять под указ «двадцать-двенадцать» и продержать какое-то время в полном бездействии. Потом они уже ничего не смогут доказать…
– Кто формирует комиссию?
– Решетов. Он должен вскоре получить подпись президента…
– А президент получит материалы, препарированные вашей группой?
– Да. В Шантарске действуют Логун и Ангел… то есть Цвирко. Логун, правда, периодически отлучается в Байкальск… Но Цвирко работает там постоянно.
Изображение вдруг пропало, замелькали заполнившие экран беловатые хлопья. Цифирки счетчика пленки больше не менялись. Запись кончилась. Данил не стал прогонять вторично ни одного куска, он и так все прекрасно запомнил.
Через пару минут появился Саладин. Сел напротив, плеснул себе в бокал немного коньяка.
– Добавить к этому почти нечего, – сказал он. – Во время… более детального допроса он повторял то же самое. Вероятнее всего, вашу ликвидацию разрабатывает Цвирко. Полковник о нем ничего не знал, поэтому никаких подробностей нет. Я не рискнул бы утверждать, что Цвирко работает в вашей фирме, но склонен думать, что это кто-то из тех, кто в р а щ е н в ваши шантарские дела. Вполне может оказаться так, что вы его знаете.
– Скажите, а полковник…
– Все в порядке, – чуть приподнял ладонь Саладин. – Обстоятельства, при которых ему пришлось расстаться с этим миром, признаны самыми естественными, и ни у кого не возникло ни малейших сомнений… И последняя, весьма важная деталь. Компания «Бренто» – это «крыша». Под ее вывеской действует другая. Уяснили, какая? Наши друзья… кое-кто из них ваши торговые партнеры, как вы, быть может, догадались… установили это совершенно точно.
– Так… – сказал Данил. – А вот интересно, известно ли это Ликутову со товарищи?
– Не думаю, – слегка улыбнулся Саладин. – Это-то и самое пикантное… Наша троица упивается своей оборотистостью и проворством, ни о чем не подозревая. Ничего удивительного – это не деловые люди, это попки, которым платили за подписи и резолюции, лицензии и квоты. Вот они и возомнили о себе… Конечно, от безнадежности разум у них изощрился. Они потеряли поддержку серьезных банков, вообще серьезных людей, но из политики уходить не хочется, потому что кушать нужно каждый день, а собрать в закрома удалось не так уж много. И жажда власти, конечно… Клад – это единственная возможность получить средства на избирательную кампанию. Без этих денег они кончены, а в случае разоблачения покойники вдвойне. Потому держаться будут до последнего…
Данил усмехнулся:
– Ну, поскольку мое будущее мне известно, я тоже постараюсь побарахтаться…
– У вас будут еще вопросы?
– Нет, – сказал Данил.
– Мне кажется, вам следует побыстрее вернуться домой. Передайте вашему шефу, что мы выполнили все взятые на себя обязательства. В аэропорт вас отвезут и посадят на подходящий рейс.
– Можно, я позвоню? – спросил Данил.
Саладин несколько секунд изучал его взглядом, улыбнулся уже веселее:
– Собираетесь уже сейчас ставить ловушку?
Данил молча кивнул. Но тут же честно уточнил:
– Попытаюсь…
– Что ж, я слышал о вас кое-что хорошее. Если вам удастся выпутаться из этой истории, сотрудничество наших корпораций может иметь продолжение…
…Лара вошла в квартиру первой, сделала два шага, остановилась, и ее вдруг явственно затрясло.
– Эй, ты что это? – недоумевающе уставился на нее Данил.
– Это девичий трепет, – безмятежно объяснила она. – Ну должно же юное создание, входя впервые в квартиру предприимчивого мужика, испытывать девичий трепет? Честно пытаюсь испытать. Получается?
– Нет.
– Что ты такой смурной?
– Зуб болит, – сказал Данил.
Это и была его новая обитель, двухкомнатная квартира в только что сданном доме на южной окраине Шантарска – именно эту окраину он выбрал за то, что окрестные улицы и магистрали как нельзя лучше позволяли играть в самые разные игры: проверяться на слежку, уходить от погони, ездить «в город» и возвращаться оттуда доброй полудюжиной трасс, а значит, использовать массу комбинаций.
Обставляли, конечно, наспех, но справились на пятерку – и сигнализация готова, и холодильник полон, а в прихожей старательно прикреплены все исторические фотографии с его последней квартиры, именно в том же расположении.
– Какой старый дядя Брежнев и какой ты тут молоденький… – после вдумчивого изучения документов эпохи сделала вывод Лара. – Обаяшка… Расскажи что-нибудь интересное про то время.
– Тогда в каждом рубле было сто копеек, – сказал Данил.
– Копеечки я помню, показывал кто-то… Уморительные такие крохотули. На них и в самом деле можно было что-то купить?
– Массу полезных вещей.
– Хорошее начало для сказки, – она сунула руки в карманы джинсовой курточки, закинула голову: – Это было в те былинные времена, когда в каждом рубле насчитывалось сто копеек, а за бананами стояли огромные очереди, и порядок в них наводили милиционеры с дубинками…
– Бананов вообще не было, – сказал Данил. – А порядок наводили в очередях за водкой. Ты… впрочем, откуда тебе знать.
– Ну что делать? Я серьезно в этой стране себя чувствую, как космонавт на Марсе. Приезжала сюда раз в год на пару недель, да и то в основном в Крым… Вот такое я чудовище, – она остановилась перед зеркалом и обеими руками поправила прическу, краешком глаза следя за его реакцией. – Ты мне будешь показывать ванную?
– Уймись, – сказал Данил. – Иначе я в самом деле решу, что нимфомания у тебя фамильная…
– Унялась… – Она распахнула дверь на балкон, постояла у перил, вернулась в комнату. – Бог ты мой, ну и пейзажик… Тошнить начинает.
