Татьяна Луганцева - Принц для снежной бабы
– Клавочка, а вы замужем? – вдруг спросил психолог.
– Я? – оторопела она. – Нет. Я в разводе давно уже, а почему вы спрашиваете?
– А вечера танцев у вас тут есть? – продолжал допытываться Лев Валерьянович, поправляя свой седой чуб руками.
– А как же. Как и везде. Вечера отдыха. И кино показывают, и концерты бывают силами отдыхающих. Вот вы, кстати, умеете что-нибудь? Танцевать, петь, играть на ложках, стихи читать, – говорила она, косясь на Тоню и слегка отодвигаясь.
– А что происходит-то? Я прямо стою и не знаю, как реагировать! – наконец-таки опомнилась Тоня. – Ты заселяешься в номер с женщиной и тут же назначаешь танцульки другой, что ли?! Это за что мне бог послал такого бабника? Я и ударить могу, но ведь больной же и так на всю голову? Вот что мне, простой русской женщине, делать в такой ситуации?
– Да я это… Я просто спрашиваю, без умысла. Есть тут развлечения или нет? Я, может, вас хочу пригласить… – ответил Лев Валерьянович, отодвигаясь от Антонины и чуть ли не прикрывая голову руками. Значит, он не такой уж ненормальный, раз вовремя смог включить мозги и выкрутиться из ситуации.
– Молодец! – похвалила его Тоня. – Насчет танцев я подумаю… Этот-то на костылях точно не пойдет.
– Нет, танцевать мы не умеем, – покосилась на Федю Маргарита.
– Могу сыграть на рояле, если он у вас есть, – сказал Федя, потом строго обратился к Рите и Антонине: – Вы за других не решайте, если своих талантов не имеете. Я вот, может, играю!
– Вы можете сыграть? – обрадовалась Клава.
– Могу, – ответил ей Федор.
– Тогда я включаю вас в художественную самодеятельность, а то у нас маловато пока номеров для концерта, а отчитаться должны.
– Включайте, – согласился Федор. – А что, настоящих артистов слабо для отдыхающих пригласить?
– Так это дорого! Вы же понимаете! – воскликнула Клава.
– Здорово устроились! Сами отдыхают, и сами себя развлекают! – засмеялась Антонина. – Спасение утопающих – дело рук самих утопающих!
Маргарита прошлась по комнатам. Антонина уже облюбовала себе одну, поселив Льва Валерьяновича рядом, соответственно, две другие достались Федору и Рите. Полы скрипели и ходили ходуном, это доставляло неудобство Федору, на стенах со светлыми обоями кое-где проступали темные пятна с зеленоватым ободком плесени. Каждую комнату освещала одна лампочка в пластмассовой люстре скудным электрическим светом. Пахло затхлостью. Антонина тут же везде пооткрывала окна для проветривания, чертыхнувшись и запутавшись в старых хлипких тюлевых занавесках, откуда посыпались засохшие комары и мухи. Все стены и даже потолок тоже были заляпаны убитыми комарами и мухами.
Рита содрогнулась от отвращения и постаралась больше не заострять на этом внимания.
– Тут вот посуда в серванте кое-какая, телевизор, но из России только Первый канал ловит.
– Вода есть в кране? – с ужасом в глазах спросил Федор.
– Обижаете. Холодная – всегда, даже пить можно из-под крана, горячая тоже есть, но долго спускать надо, чтобы она пошла, котел у нас разогревает, но сюда по трубам длинным пока дойдет… – покраснела Клава. – Вы уж прямо думаете, что у нас совсем деревня, что ли? Вот на ремонт денег нет, а так жить можно. Я пойду? – спросила Клава.
– Вы мне не рассказали о брате. Нам почему-то дали этот адрес, но Ерофей же не может быть прописанным в санатории? Здесь какая-то ошибка? – проговорила Маргарита.
– После того как у русских, скупивших недвижимость на побережье, стали отбирать бизнес и передавать украинским бизнесменам, этот санаторий и достался отцу Ерофея Олегу Александровичу Егорову.
– Это и мой отец! – не удержалась Маргарита.
– Очень хороший человек был! Очень хороший! – заверила ее Клава. – Ой, вы же знаете, что он умер два года назад? А то мне не хотелось бы первой вам об этом сообщать.
– Я знала, не волнуйтесь. Да и отца не помню, чтобы сильно переживать, – успокоила ее Маргарита.
– А мы-то его все хорошо помним. Добрый был, такой приветливый, но немного жадный. Хотя о людях думал. Зарплата у нас при Олеге была в разы больше, чем при нынешнем директоре, правда, и спрашивали с нас больше. У него не было денег, чтобы сделать ремонт, поясняя, что здесь нужен не косметический, а капитальный. А косметический – хоть каждый год делай, толку не будет. Деньги на ветер. Он сотрудничал с какими-то профсоюзами, «подмасливал» администрацию, давал хоть какую-то рекламу. В общем, у нас всегда было битком, я имею в виду клиентов. А при нынешнем владельце все полупустое, и сильно сократились наши зарплаты. В общем, мы вспоминаем об Олеге Александровиче с большой теплотой, несмотря на его непростой характер, кстати, вы чем-то похожи на отца… Сына он своего сильно любил и баловал. Жену давно схоронил, молодой она еще умерла, а когда Ерофей подрос, отец выхлопотал ему коттедж прямо на территории санатория. Это незаконно, конечно, но он это сделал, оформив этот дом, как хозяйственную постройку, а она на самом деле жилая. Вы если вот так прямо пройдете парком, то выйдете на него. Это самое современное здание здесь, из красного кирпича. Там и встретитесь со своим братом.
– Хотелось бы поскорее. А кто он, мой брат? Почему отец не передал ему свой бизнес, то есть санаторий? – спросила Маргарита.
– Я не лезла в их дела. Когда Олег умер, мы тоже думали, что теперь руководить нами будет Ерофей, но… Ерофей хороший парень, но, как бы это помягче выразиться, он не коммерсант. Он – художник, не сказать что бездельник, талантливый человек… Такой, знаете, в себе… Отец его, мне кажется, тоже это понимал, поэтому и обеспечил сына жильем еще при своей жизни. Боялся, что после его смерти он по миру пойдет.
– А чего нынешний директор его не выгнал со своей территории? – спросила Антонина, развешивая свои платья и сарафаны в шкаф с покосившимися дверцами, потому что сам шкаф был тоже покосившийся из-за неровного пола и большой влажности.
– Хороший вопрос! – вздохнула Клава. – Ерофей отдал ему бизнес отца за официальное разрешение выкупить шесть соток, где стоит его дом, и официальную прописку. Так и получилось, что мы – дом 36, а дом Ерофея – 36-А. Вот такая нелепая сделка, тоже незаконно, но пока вроде никто не привязывается, потому что земля в собственности у Ерофея, на которой дом стоит. Но все до поры до времени, могут и отнять.
– Это подтверждает, что мой брат не бизнесмен, раз даже здесь положение хлипкое… – согласилась Маргарита.
– А у вас можно арендовать машину? – вдруг спросил Федор.
– Нет таких услуг, – развела руками Клавдия, – а зачем? Тут такси кругом. Этим люди и живут. Только свистните!
– Мне надо в свое распоряжение, я так привык… за границей…
– А сколько платишь? – спросила она.
– Не обижу.
– Они по три тысячи за день накатывают в хорошие дни, в плохие по тысяче, – пояснила Клава.
– Плачу в два раза больше в сутки, по шесть тысяч, но ключи у меня, – ответил Федя, – поспрашивай.
– Хорошо. Шесть тысяч. Это за неделю можно сорок две тысячи иметь? Такие деньги по нашим меркам, и это ничего не делая!
– Ага! Я и бензин оплачу, и, если что, ремонт. И, заметь, не надо сидеть за баранкой в машине.
– Хорошо-хорошо, поняла. Ну, ладно, я пойду. Заговорилась что-то.
– Клава, а как бы мне встречу организовать с братом? – спросила Рита.
– А чего ее организовывать? Иди да ищи его. Встретитесь, куда вы денетесь… Парень бы в обморок не упал, чувствительный очень, художник, одним словом!
– Боязно что-то.
– Вот дурочка! Столько километров пролетела, чтобы увидеться, а теперь боишься! – засмеялась Антонина. – Мы вот со Львом на пляж пойдем, дорогу найдем, а ты к брату сходи, расслабься и не думай о плохом, а там уж как пойдет…
– Хорошо, а то мне покоя не будет, для этого и летела, – согласилась Маргарита.
– Мне пойти с тобой? – спросил Федор.
– Нет. Я хочу одна, извини.
– Я понимаю, настаивать не буду.
– Тогда пошли с нами на пляж, – предложила Антонина.
– Я не дойду, купаться не смогу, хотя, если снять корсет… И доехать на такси до пляжа, удобно ли? – задумался Федор, понимая, что альтернатива пляжу – эта халупа.
– Конечно, можно доехать… К пляжу есть подъезд.
– Ой, давно ли вы стесняться начали? – удивилась Антонина. – Пойдемте с нами. Ради моря и прилетели!
Федор бросил беспомощный взгляд в сторону Риты, но не дождался от нее поддержки. И они втроем, собрав кое-какие вещи для пляжа, покинули, с позволения сказать, коттедж.
Маргарита, оставшись одна, разобрала свои вещи и пошла принять душ с дороги. Там ее ждало первое разочарование. Сколько она ни ждала, когда вода из холодной, как пообещала Клава, превратится в горячую, так и не дождалась. Она даже не потеплела, и Рите пришлось залезть под холодный душ, чтобы смыть с себя «пыль дорог». Потом она уложила еще влажные волосы, надела джинсы и яркую блузку и слегка подкрасила лицо. Сама она себе не нравилась, так как считала себя сильно постаревшей и вообще не очень интересной теткой. Хотя люди имели другое мнение, что она для своего возраста еще ничего. Маргарита, покружившись перед зеркалом, вышла из коттеджа и направилась по заросшей тропинке не к основным корпусам, а в другую сторону, куда указала Клава. По пути Маргарите встретились несколько старых построек, вернее то, что от них осталось. Развалы стадиона Юных пионеров, как гласила ржавая табличка. Аллея Пионеров-героев. Скорее всего, этот санаторий когда-то был в полном распоряжении подрастающего поколения. Маргарита прошла по аллее Героев, мимо разрушенного фонтана, мимо еще каких-то построек советских времен, мимо свалки у дороги. Рите даже показалось, что дорогу ей перебежала маленькая полевая мышка. Было очень странно, что Маргарита не встретила ни одного человека. Такое складывалось впечатление, что санаторий вообще был заброшен. И вот наконец-таки она увидела впереди коттедж из красного кирпича, торчащий словно одинокий зуб на беззубой челюсти. Дом даже не огорожен забором, по периметру были просто натыканы какие-то столбики, и все… Рита подошла ближе, всматриваясь в окна и пытаясь разглядеть там хоть какое-то присутствие жизни.
