Алена Белозерская - Стрела, попавшая в тебя
В общем, поначалу пугающий «зэк» Мануэль Бийо показал мадам Матуа, какой он есть на самом деле, без лживых преувеличений и шаблонных ярлыков. Сейчас Полине сложно было представить жизнь без Ману, этого спокойного и уверенного в себе нахала, уж очень многое им довелось пережить. Их связывали долгие годы взаимной поддержки, внимания и нежности, на которую бывают способны только близкие люди.
— Ты смотришь на меня так, будто видишь впервые или забыла, как я выгляжу, — сказал Мануэль.
— Просто вспомнила дни, когда мы только познакомились. Я тебя тогда ужасно не любила и боялась. А еще мучилась вопросом, почему мой святоша брат взял тебя в агентство. Он ведь нашел тебя не у ворот рая…
Мануэль разразился оглушительным смехом. Казалось, звуки его заполнили весь узкий коридор, где они находились, отчего вокруг стало мало места.
— «У ворот рая», — повторил Мануэль и вытер увлажнившиеся от хохота глаза. — Идем наверх, нас уже заждались, — он подтолкнул Полину к лестнице, ведущей к его квартире.
— Ты так и не ответил.
— А ты ничего не спрашивала, лишь утверждала.
— Но… Зина! — воскликнула она, открыв дверь, радостно раскинула руки и взвизгнула, когда Михайлова подлетела к ней и с легкостью приподняла над полом. — Здравствуй, родная. Пьяная, — принюхалась Полина к запаху вина, который витал в воздухе.
Она увидела на низком столике в гостиной две начатые бутылки вина, на полу еще четыре, уже пустые, тарелки с сыром, виноградом и белым хлебом — любимая закуска Мануэля к «Пино-нуар». А также сидящих на диване, в клубах сигарного дыма, Поля Жупа и его жену Эрмелин. Оба поднялись и подошли к своему бывшему боссу, радушно пожав руки.
— Рады видеть тебя. Раньше не было возможности сказать… Прими наши соболезнования в связи с утратой Алекса. Мы все искренне сочувствуем и очень грустим.
— Спасибо, Поль.
Полина похлопала его по плечу и усмехнулась, потому что не часто звала Жупа по имени, как, впрочем, и остальные в этой комнате. К нему всегда обращались по фамилии или называли «инспектор», отдавая дань уважения его службе в полиции. Очень воспитанный, с аристократичными манерами, мягкий в суждениях и осторожный в выводах, Жуп тем не менее был дотошен и резок в работе, но никогда не допускал грубости. Всегда хорошо причесан, элегантно одет и обязательно надушен, как престарелая кокетка, считающая парфюм неотъемлемой частью своего обаяния. Не атлет, маленький, очень худой и немного сутулый. Явно не Аполлон, с огромным носом, слишком узким лицом и темными, отливающими синевой, щеками, которые брил дважды в день, так как ненавидел быстро растущую щетину. Все же Жуп казался очень привлекательным, так как обладал тремя качествами, которые и вызывали к нему интерес. Он был весьма сладкоречив и являлся страстной натурой, способной увлечь кого угодно. Но главным достоинством Жупа была восхитительная улыбка — мягкая, немного стеснительная, одновременно озорная и проникновенная. Полина не раз пыталась изобразить перед зеркалом нечто подобное, но, увы, не удавалось. Получалась лишь услужливая гримаса, которая совершенно не шла в сравнение с обезоруживающей улыбкой Жупа.
Ему недавно исполнилось сорок, и двадцать из них он прослужил в полиции, где пользовался особым авторитетом, будучи специалистом высокого уровня. Правда, Полина не могла с точностью назвать специфику его деятельности. Одно знала: когда нужно было решить вопросы, связанные с мелкими правонарушениями клиентов, отыскать пропавшего человека на территории Франции, получить данные, доступные только полиции, в «VIP-life concierge» обращались непосредственно к Жупу. Так же в агентстве сотрудничали и с другими представителями закона, намного выше рангом, однако к ним уже обращались, когда дело принимало «крутые обороты». Все мелкие и не очень важные вопросы решал Поль. Часто он работал в паре со своей женой Эрмелин. Полина удивлялась тому, что они поженились, но еще большее изумление вызывала крепость их союза, ибо столь неподходящую пару сложно было представить. Аристократ и рокерша-неформалка. Эрмелин не изменилась с их последней встречи. Так же красит волосы в яркий красный цвет, носит пирсинг в носу и на губе, одежда черная, кожаные брюки и красивый пиджак странного покроя. Черные ногти, темно-бордовая помада на губах, ярко подведенные глаза и широкая улыбка.
— Черт, — усмехнулась Полина, — думала, Поль тебя облагородит. Или же ты сделаешь его менее пафосным.
— Я перестал носить галстук, — улыбнулся Жуп, подав Полине бокал с вином. — И заставил Эрми снять железо с остальных частей тела. То, что вы видите на лице, лишь остатки.
— Кстати, Ману, — смеясь, Полина повернулась к другу, который стоял возле Зины и что-то шептал ей на ухо. — Эй! — привлекла она его внимание. — Напомни свою ставку?
— Поставил сотню на то, что они разведутся через три месяца после свадьбы.
— Вот ведь нахал! — В Мануэля полетели салфетки, и он предусмотрительно скрылся за массивной фигурой своей дамы.
— А ты сколько им дала? — ехидно спросил он, выглядывая из-за плеча Зины.
— Восемь, — прокашлялась Полина и сморщилась, когда ей в лоб попала маленькая виноградина. — Вы стали наглыми, — с грустью произнесла она. — Раньше никогда не позволили бы себе подобной фамильярности, — и громко рассмеялась, заметив, как Жуп и Эрмелин неловко переглянулись. — Расслабьтесь, теперь мы все на равных.
— Переведи мне, Ману, — недовольно потребовала Зина. — Гребаный французский, столько времени потратила на его изучение, а понимаю лишь пять процентов из того, что говорят вокруг.
— Обучение дается не всем. Здесь нужен особый склад ума, — деловито произнес Мануэль, но осекся под язвительным взглядом своей возлюбленной.
Мануэль, как и Полина, хорошо говорил на нескольких иностранных языках. В совершенстве владел французским, что неудивительно, так как он вырос во Франции. При этом прекрасно изъяснялся на русском, отец армянин, родившийся в Москве, заставил сына выучить язык, на котором говорил он сам и его предки. Мать имела итальянские и еврейские корни, поэтому Мануэль пять лет посвятил изучению итальянского языка и неплохо читал на иврите, хотя говорил с трудом, наверное, оттого, что не имел практики. И, разумеется, ему пришлось овладеть английским, так как без знания этого языка было бы невозможно работать в европейском филиале «VIP-life concierge». Зина до недавнего времени работала в московском офисе компании и была неплохим консьержем; правда, это не мешало ей знать только русский. Когда нужно было решить вопросы с англоговорящим партнером, она привлекала на помощь какого-нибудь «болтуна-полиглота», так она называла людей, способных освоить два или больше иностранных языков, что было недоступно ей самой из-за лени, а может, по причине, которую озвучил Мануэль.
— Мсье Бийо, мать твою, — возмутилась она, скрестила руки на груди и, как танкер, нагло и угрожающе подплыла к своему мужчине, — ты же безработный. Преподай своей даме несколько уроков французского. Иначе я найду себе другого учителя. С волосами и без татуировок!
Полина горько улыбнулась, слушая подругу. Заносчивость Зины и ее игривая грубоватость заставили вернуться в те дни, когда Михайлова собиралась выйти замуж за Сафета, а Полина была счастлива рядом с Литвиным. Еще год назад Зина хотела надеть фату, потом неожиданно стала вдовой, так и не выйдя замуж, а теперь у нее новые отношения, как, впрочем, и у Полины. Зина Михайлова всегда была крепкой дамой, во всех смыслах этого слова. Высокая, мощная, как королева амазонок, с большой грудью, приятным лицом и злым языком. После трагической гибели Сафета она стремительно сбросила вес, стала мягкой и терпеливой, превратившись из колоритной и незабываемой женщины в пресную, неинтересную особу. Зина утратила присущую ей колкость и язвительное остроумие, перестала «нападать» и ужасно раздражала своей неестественной кротостью. А ее новая похудевшая фигура беспокоила еще больше, так как Зина выглядела измученной, хотя не признавала себя такой и радовалась потерянным килограммам. Теперь же Полина заметила, что Михайлова снова возвращается к прежним формам. За последние три месяца она увеличилась в размерах, набрав килограммов десять, да и язык ее приобрел прежнюю ядовитость, это обрадовало еще больше.
— Что празднуете? — спросила Полина по-французски, правда, произнесла слова медленно, чтобы Михайловой был понятен вопрос. — И почему, Ману, ты сказал, что я пришла вовремя? Вы меня ждали?
— Хотели, чтобы ты была здесь, — ответил Мануэль, и она насторожилась, так как его голос утратил веселые нотки, стал серьезным. — Еще вина?
— Нет, — покачала Полина головой. — Рассказывайте!
— Мы изучаем «AstorParis». И, кажется, вплотную подошли к тому, каким образом им удалось так быстро выйти на рынок.
