Людмила Герасимова - Алмазы от нищенки
— Ужас, какие вещи ты говоришь! Кровь стынет в жилах!
— Я тебе правду говорю! Похоже, я на верном пути.
Таня задумалась, потом снова заговорила:
— Вот не могу никак понять, откуда у Светланы алмазы! А наряды? А деньги? Ночные посетители? Как была она связана с бритоголовым? Почему сидела с ним в машине? Кто он? Что он делал на кладбище? Почему следил за Антоном? Одни вопросы! И ни одного ответа! Да, кстати, что за рыжеволосая красавица была вчера с Антоном? Это ещё один вопрос!
Заметя, как помрачнела Зина, Таня попыталась её успокоить:
— Ты не переживай. Найдём тебе другого, лучше этого! Помнишь, Димыч из прокуратуры нас подвозил? Классный парень! Красавец, и кольцо не носит! Или не женат, или не хочет, чтобы знали, что женат. Да, а Антон, чувствую, не та птица, которой хочет казаться.
Зина подняла на подругу печальные глаза. Та продолжала:
— Помнишь, я была второй раз у соседок Клепиковых, снимки им показывала?
— Ну да. Ты сказала, что никого старушки не узнали.
— Узнали, милая, только тебе не хотела говорить! Поняла, почему?
— Антон приходил к Свете? — робко предположила Зина.
— В точку! Видели его один раз!
— Он же её не знал! Сам нам говорил!
— Вот именно, говорил! Значит, врал! А по какой причине? Что их связывало ещё до перехода Антона в «Южную ночь»? Что он делал у Светы ночью? Сексом занимался при сестре-инвалидке? Что-то не верится. Не похож он на такого человека. Да, Зин? Он тебе никаких предложений двусмысленных не делал?
— Ты что! Он вообще никаких не делал!
— Вот и мне не делал! Да и помнишь, Валя рассказывала, что все девчонки из кафе перегрызлись из-за него. А он никому предпочтения не отдавал. Но ведь видела я, что ты ему нравишься, не мог он так хорошо играть! И вдруг эта рыженькая несовершеннолетняя! Откуда она, кто это? Ещё одна загадка.
— Почему ты думаешь, что она несовершеннолетняя?
— Да я так! Предполагаю! Очень молодая, просто юная! Слушай, а может, это его сестра?
Глаза Зины засветились надеждой. Таня, заметив это, сказала, как отрезала:
— И не мечтай! Вдруг он преступник! Очень много тайн вокруг него! Пойдём, ещё раз посмотрим слайды с нашими героями!
Глава 18
— Давай съездим на кладбище. Проведаем могилу директора кафе и отыщем сестёр Клепиковых, они должны лежать где-то рядом, — предложила Татьяна, выключая компьютер.
Зинаида возмутилась:
— Час от часу не легче. Что за дикие фантазии рождаются в твоей голове? Что мы там забыли? Да и страшно одним на кладбище!
Но Таня напомнила:
— Вчера видела меня в процессе самообороны?
— Да, ты вчера была неотразима! — восхитилась Зина.
— Вот и нечего тебе бояться, если рядом такая защитница обиженных и оскорблённых, — засмеялась Татьяна. — А сейчас идём есть, что Бог послал.
Из холодильника на стол были извлечены кастрюлька с манной кашей, батон, ветчина, сыр, масло, помидоры, огурцы и зелень.
— Манную кашу будешь? Максимке варила. Вку-усная! Не хочешь? А я съем. А тебе сделаю мои фирменные бутерброды. Чай? Кофе?
— Кофе, пожалуй!
— Сейчас кофеварку загружу!
Девушки подкрепились и стали собираться. Таня отправилась в спальню искать подходящую для кладбища одежду. На Зине было тёмно-синее платье, Таня облачилась в чёрный брючный костюм.
— Ты спрячь всё-таки камушки, мало ли чего, — попросила гостья.
Хозяйка заметалась по квартире в поисках укромного места, вернулась в спальню и ссыпала их в вазу с цветами.
— Это не опасно? Вдруг кто-нибудь выльет воду вместе с ними?
— Кто, кроме меня? Игорёк никогда не выбросит цветы, если даже они превратятся в гербарий, а вода — в болото!
— А сама не забудешь?
— Разве можно забыть про целое состояние в простой хрустальной вазе?!
На улице, оглядевшись и не заметя ничего подозрительного, подруги отправились на дорогу ловить такси, которое не замедлило явиться и вскоре доставило их к воротам кладбища. Девушки купили гвоздики в ларьке, а не у торговок, хотя те старались заманить покупателей, выкрикивая цены, нескромно нарушая кладбищенскую тишину. Устремляясь по дороге между памятниками вглубь кладбища, Таня учила:
— Нельзя брать цветы у торговок — среди них есть много нечестных: собирают цветы с могил, а потом продают.
— Брр, — поёжилась Зина, рассматривая по пути портреты и надписи на памятниках. — Долго ещё идти?
— Не знаю, мы ведь были на автобусе.
— Так ты не знаешь, куда идти? — испугалась Зина. — Давай вернёмся, пока не поздно.
— Совсем не поздно — ещё и одиннадцати нет.
— Я не о том. Пока не заблудились!
— Со мной, Зинуль, не пропадёшь. Мы идём по старой части кладбища прямо, не сворачивая. Скоро будет налево поворот — навестим моего свёкра, потом вернёмся на эту же дорогу и пройдём вперёд до новых захоронений, а там и сориентируемся.
Девушки уже шли минут пять после того, как Таня со словами «здравствуй, папа, мы помним тебя и грустим» положила цветы на мраморную плиту, под которой покоился её свекор. Зина увидела портрет молодого красивого мужчины, немного похожего на Игоря, и вслух прочитала надпись: «Калугин Максим Сергеевич. Годы жизни: одна тысяча девятьсот пятьдесят шестой — одна тысяча девятьсот восемьдесят девятый».
— А кто ухаживает за могилой? Всё так чисто, и цветы политы.
Таня тихо ответила:
— Игорь часто привозит сюда нас со свекровью, но ещё и платит за присмотр одной служащей.
— Ты никогда не рассказывала, отчего он умер. Что за человек был?
— Я много хорошего слышала о нём от свекрови и Игоря. Даже кажется, что его лично знала. Очень хороший был человек. Только он не умер, а погиб.
— Да ты что?! Убили его? — ужаснулась Зина.
— Нет, что ты! Это не криминальная история! Отец Игоря увлекался экстремальными видами спорта. Свой отпуск всегда проводил вместе с такими, как он, фанатиками. Лазил по горам, сплавлялся на байдарках по бурным рекам. Жена его очень любила, и хотя и боялась за его жизнь, всё же считалась с увлечением мужа и отпускала его. Отец погиб, когда Игорю шёл одиннадцатый год. Я несколько раз слышала эту печальную историю и хорошо запомнила её. Если хочешь, расскажу тебе — нам ещё минут пятнадцать идти.
— Да, расскажи, — попросила Зина.
— В тот раз отец Игоря и его друзья решили отправиться на Памир, чтобы покорить какую-то особенно неприступную вершину. После его отъезда прошло уже больше трёх недель. Отпуск отца подходил к концу, и дома ждали от него звонка: он обычно перед возвращением звонил из аэропорта или с вокзала. И вот однажды ночью внезапно проснулась мать Игоря от ощущения лёгкого прикосновения. Открывает глаза, а над ней лицо мужа. Он так печально-печально смотрит и молчит. Она спросонья подумала, что муж вернулся без предупреждения, и протянула к нему руки, хотела обнять. Но видение исчезло. Мать Игоря в эту ночь так и не смогла больше уснуть: она поняла, что что-то случилось непоправимое.
Через несколько дней вернулись друзья мужа с печальным известием, что их товарищ погиб. Они рассказали, что запланированное восхождение на покрытую льдом вершину и последующее возвращение вниз завершились бы удачно, если бы Максим внезапно не заболел: у него поднялась такая высокая температура, что самостоятельно передвигаться он уже не мог. До Душанбе добраться вместе с тяжело больным не представлялось возможным, и его смогли доставить только в кишлак, по-моему, назывался Шарара. Посёлок оказался довольно большим, и таджики проявили добродушие и гостеприимство. Друзья положили Максима в одну из мазанок и бросились искать доктора, но его на месте не оказалось: то ли лечил кого-то в соседних селениях, то ли куда-то уехал. Телефон и телеграф почему-то не работали, а мобильников тогда, как понимаешь, ещё не было. Хозяева предложили позвать халифа — это у них наместник аллаха на земле. К нему обращались со всеми вопросами: в какой день играть свадьбу, когда начать строить дом, как лечить от болезней. Делать было нечего, и послали за халифом.
Явился беззубый старик, спросил дату рождения больного, ушёл и вскоре вернулся с небольшой дощечкой, на которой была написана сура из Корана. Он опустил деревяшку в миску с водой и посоветовал этой водой поить больного. Хозяева стали выполнять рекомендации старца, но Максиму становилось всё хуже, начался бред. Альпинисты поняли, что надо спасать друга, и приняли решение искать доктора. Сердобольный хозяин-таджик, видя беспокойство гостей, послал за врачом в дальний посёлок на ослике свою двенадцатилетнюю дочь. А четверо альпинистов, не желая сидеть сложа руки, разделились по двое и отправились в разных направлениях: одни в Душанбе, надеясь поймать попутную машину и привезти доктора из города, другие — по окрестным селениям искать местного лекаря.
