Евгения Горская - Под защитой высших сил
Когда до назначенного времени оставалось совсем немного, и он уже ни о чем не думал, разглядывая медленно меняющиеся цифры часов на экране компьютера, совсем некстати, ломая все его планы, зазвонил внутренний телефон, и Ракитин, мысленно чертыхнувшись, услышал бодрый голос директора.
Насти не оказалось ни в рабочей комнате, куда он метнулся сразу же, ни в курилке. Где еще ее можно искать, Ракитин не знал и, злясь на себя, что так и не удосужился узнать ее мобильный телефон, побрел к кабинету директора.
По пустому коридору лениво прогуливалась Саморукова, то ли не спеша направлялась куда-то, то ли кого-то поджидала.
– Татьяна Юрьевна, – напомнил Ракитин, останавливаясь, – справку по поводу денег подготовьте, пожалуйста. Я жду.
– Справку-у? – протянула Саморукова, удивленно разглядывая пустой коридор. – Знаете, Денис Геннадьевич, насчет денег вам лучше у вашего предшественника спросить. Деньги делила не я, а он.
Денис знал, что она врет. И она отлично знала, что Ракитин это понимает, и улыбалась вежливо и нагло, и почему-то сегодня чувствовала себя намного увереннее, чем раньше.
Ему некогда было анализировать поведение Саморуковой, он только понял, что бесит она его по-настоящему. Кивнул, еле заметно усмехнулся, с удовлетворением заметив, что Саморукова все-таки слегка сникла, и отправился на позднее совещание к директору.
Через два часа, тщетно подергав запертую дверь отдела проектирования и обойдя уже полутемные по случаю окончания рабочего дня коридоры, Ракитин запер кабинет, спустился по безлюдной лестнице и вышел на продуваемое порывистым ветром крыльцо.
Нужно ехать к ней домой и убедиться, что она нормально добралась.
– Привет. – К Ракитину из темноты мокрого институтского двора шагнула легкая фигурка, и от неожиданности он удивился и обрадовался, в первую секунду решив, что это Настя, а потом почувствовал тоскливое разочарование.
– Привет, – покивал Ракитин.
– У меня все плохо, – ровно проговорила Лариса. Помолчала и уткнулась лбом ему в грудь. Она ждала, что он ее обнимет, но он не обнял.
– Что случилось? – стараясь не выдать досады, спросил Денис.
– Ракитин, пойдем домой, – попросила Лариса. – Я тебя ждала очень долго. Замерзла.
– Ты без машины?
– Да.
– Что случилось, Лар?
– Случилось? – Она отодвинулась от него и отвернулась, глядя на тусклые уличные фонари.
В нескольких шагах от них стояла какая-то девица. Ларисе показалось, что она жадно их разглядывает, но Ракитин не обращал на девицу никакого внимания, и Лариса тут же о ней забыла.
Случилось то, что не могло случиться с ней, Ларисой Максимовной Шелеховой, успешной, сильной и уверенной. И прекрасно обеспеченной, кстати. Лариса не была ослепительной красавицей и прекрасно это знала. Но и дурнушкой ее никто бы не назвал, она была стильной, очень ухоженной, модно и со вкусом одетой женщиной. Умной, остроумной и знающей себе цену. Мечта любого мужчины…
– Муж попал в аварию.
Ракитин что-то промычал. Лариса, не глядя на него, зябко поежилась.
– Сейчас он в больнице.
– Серьезное что-нибудь?
Лариса дернула головой – не хочу об этом говорить.
– Денис…
– Да?
Ей некому больше рассказать, что есть молодая и красивая женщина, которая – Лариса абсолютно уверена в этом – влюблена в ее мужа, и он – в этом Лариса почти уверена – относится к ней с большой симпатией. Может, и не влюблен, но и не равнодушен. И Ларисе больно, обидно и страшно, потому что мужа своего она почти не знает и им не о чем разговаривать по вечерам, а с той молодой красоткой ему наверняка есть о чем поговорить. А может быть, им и говорить не надо, они понимают друг друга без слов.
– Ракитин, ну пойдем, я правда замерзла.
Ей было страшно думать, что будет, если Володя ее бросит. Она останется совсем одна, вот что будет. Без семьи, без детей и даже без подруг. Раньше она была уверена, что старость они будут встречать вместе с Ракитиным, но сейчас сильно в этом сомневалась. Он должен был ее обнять, но не обнял. Из-за девицы, на которую он недавно смотрел не отрываясь из окна машины. Впрочем, у Ларисы не было сил об этом думать.
Сейчас ей нужно только одно: оказаться с ним в тишине его квартиры, приготовить нехитрый ужин, налить вина, поговорить о Володе, о ракитинской новой работе, о чем-нибудь еще и вновь стать собой, «железной леди», и думать о будущем как раньше, – без страха и сожаления. В конце концов, о том, что будет, знает только господь бог, и нечего зря ломать голову, нужно только принимать правильные и дальновидные решения.
– Залезай, – он открыл ей дверь машины и включил печку. – Тебе, наверное, в больницу надо?
– Нет, – она покачала головой. – Я там и так весь день провела. Поедем к тебе.
– Лар, – не глядя на нее, признался он. – Мне… в одно место заехать надо. Давай я тебя домой отвезу.
– Поедем вместе. Я тебя подожду.
– Я не могу. Правда.
– Денис, – жалко попросила Лариса, – проведи со мной этот вечер. Пожалуйста.
– Ларочка, я не могу. Извини.
Она понимала, что просить бесполезно. У него своя жизнь, в которой есть девица, заглянувшая несколько дней назад в окно машины, и будут другие девицы, и она, Лариса, только одна из них. А может быть, даже и не одна из них, а просто давняя любовница. Никто.
У него еще все впереди, ему совсем не поздно завести семью, детей, новую жизнь.
Поздно ей, Ларисе.
– Ладно, – кивнула она, – вези домой.
Очень хотелось заплакать, но она не смогла.
Глядя на движущиеся огни встречных машин, Лариса неожиданно и как-то сразу успокоилась. Почти успокоилась. Девка эта у него не первая и не последняя. Лариса раньше справлялась и сейчас справится. Пройдет время, и она будет вспоминать этот вечер как нечто мимолетное и совершенно неважное в их с Ракитиным жизни.
Плохо было только то, что сегодняшняя обида словно объясняла ей, что Ракитин – ложная цель, что вся ее жизнь потрачена впустую и нужно что-то срочно менять, пока не поздно. А таких мыслей Лариса не любила.
К шести комната опустела. Инна Марковна ушла как обычно, в пять. Витя чуть позже.
Настя посмотрела напоследок электронную почту и стала раскладывать пасьянс. Пасьянс никак не сходился, Настя вновь и вновь раскладывала карты, пока наконец-то компьютер не поздравил ее с победой радостным салютом.
Оказалось, что уже восьмой час. Настя достала сигарету, не торопясь выкурила ее на пожарной лестнице и решительно не знала, что делать дальше. Спустилась на четвертый этаж, постучалась в кабинет заместителя генерального директора, замирая от страха, что у него могут быть люди и она покажется всем абсолютной дурой, дернула дверь и убедилась, что она заперта.
Настя решительно и быстро вернулась в свою комнату, выключила компьютер, оделась, стараясь не смотреть в зеркало на собственную унылую физиономию с дрожащими губами, заперла дверь и сбежала по лестнице, порадовавшись собственной бодрой походке.
Она совсем не ожидала, что Денис Геннадьевич может о ней забыть. Идиотка.
Прогрохотал приближающийся трамвай. Настя шагнула к растворяющимся дверям, развернулась и пошла пешком, проводив взглядом желтые трамвайные окна. Влажный туман превратился в мелкий дождь. Настя поглубже натянула капюшон.
– Извините, девушка. Девушка! – Какой-то молодой человек попытался остановить ее у самого метро.
– Что?
– Извините, у меня телефон разрядился. – Он потряс перед ней зажатым в руке мобильным. – Очень надо позвонить. Я заплачу.
– Не нужно мне платить, – Настя порылась в сумке, вытащила мобильный и сунула парню.
Как ни странно, он звонил маме. Отвернувшись от Насти, выпалил скороговоркой, что опаздывает и волноваться не надо, и Настя почувствовала к нему что-то похожее на уважение.
Парень повернулся, с удивлением посмотрел на Настин телефон в собственной руке, опять потыкал в кнопки и через несколько секунд вернул ей тоненькую «Нокиа».
– Спасибо. Меня зовут Анатолий. Можно Толя, Толик. Толян. На выбор.
Настя через силу улыбнулась и убрала телефон в сумку.
– Давайте я вас провожу. Вы без зонта, промокнете.
– Нет, – Настя решительно обошла парня и шагнула в подземный переход.
Отперев дверь квартиры, она не сразу поняла, почему в прихожей горит свет, и даже постояла в удивлении.
– Насть, – вышедший из комнаты Боря стал снимать с нее куртку, – давай поужинаем и поговорим.
– О чем? – Она отвела его руки, скинула куртку и повесила на вешалку. Аккуратно поставила сумку на тумбочку перед зеркалом, нашарила ногой тапочки и переобулась.
– Ну перестань, – он обнял ее одной рукой, быстро отпустил и виновато улыбнулся. – Я так соскучился. Ты не представляешь, как я за тебя переволновался.
Она не думала о Боре весь день. Она просто о нем забыла. Еще несколько дней назад она не поверила бы, что такое может быть.
– Боря, ты меня прости, но я не могу больше с тобой жить. – Стараясь не смотреть на него, Настя прошла на кухню, машинально выключила кипевший чайник и уставилась в окно.
