Сценарии судьбы Тонечки Морозовой - Татьяна Витальевна Устинова
Тонечка встала, зашла мужу за спину, пристроила подбородок ему на макушку и стала смотреть вместе с ним.
– Да, – сказал Герман в конце концов. – Вы тут интересно живете, ребята.
– Еще как, – откликнулась Тонечка. – Ты даже не представляешь, до какой степени интересно.
– Ты мне расскажешь?
Она вытаращила шоколадные глаза и зачастила:
– Я тебя еле дождалась! Мне так нужно все тебе рассказать! Вот прямо все! И мне нужна твоя помощь! Я без тебя не справлюсь.
– Грехи наши тяжкие, – пробормотал Герман. – Сколько раз я просил тебя ни во что не ввязываться, а? Ты же мать семейства, у тебя дети! И родители! И муж! Вот он! – И стукнул себя кулаком в грудь. – Ты же не какая-нибудь сирота!
Эта самая «сирота», которой он отчего-то принялся ее именовать, Тонечку смешила.
– Пойдем на террасу, – позвала она. – Там холодно, но у меня есть «позорный волк». А себе ты что-нибудь привез? Удобное, теплое, в общем, подходящее для нормальной жизни?
– Полную машину, – признался Герман. – Только мне сейчас разбирать лень. Завтра разберем, ладно?
– Я тебе выдам прелестную телогрейку. Мы на чердаке нашли, как только приехали. В ней всего две дырки. И хочешь кофе? Я сварю. А потом чаю выпьем из самовара.
Они вышли на террасу, уселись в плетеные стулья и стали смотреть в сад.
– Я по тебе скучал, – сказал Герман и взял жену за руку. – Я привык, что можно вот так сесть и взять за руку. А тебя нет и нет.
– Я здесь! – возразила Тонечка. – Я вообще не понимаю, как дождалась, честное слово! Давай я тебе буду рассказывать все с самого начала, а ты будешь слушать.
– А можно ругаться?
– Можно! – разрешила Тонечка. – Можно ругаться и закатывать глаза. Но ты лучше представляй себе фильм.
И она принялась рассказывать.
Спала Тонечка плохо. Ей не давал покоя план, придуманный мужем. Сценарист в голове пребывал просто в экстазе – строчил, рвал написанное, принимался заново, путался, зачеркивал, подтягивал рукава кафтана и утирал со лба пот.
…Разве тут уснешь?..
Ее муж заснул сразу, как только они смогли оторваться друг от друга – после всех этих недель разлуки, поста и воздержания, – и дрых как ни в чем не бывало.
Даже обидно!..
Под утро она все же задремала, и ей снились кошмары.
Когда стало понятно, что сейчас во сне она умрет по-настоящему и никто и ничто не сможет ее спасти, она застонала, вскочила и села на постели, тяжело дыша.
Муж спал, повернувшись на бочок и подложив под щеку ладонь – как в детском саду.
Часы показывали девять.
Тонечка подышала открытым ртом, запустила руку в спутанные кудри и как следует почесалась.
Стало легче.
– Саш, – позвала она мужа. – Саша, проснись.
– М-м-м?..
Она легла, подперев рукой голову, и дунула ему в ухо.
Он поморщился, но глаз не открыл.
– Сашка, просыпайся! Ты же хотел ехать!..
– М-м-м?..
– Утро красит нежным светом, – пропела Тонечка, – стены древнего Кремля, просыпается с рассветом вся Советская земля…
Он улыбнулся, не открывая глаз, и Тонечка продолжила:
– Чтобы ярче засверкали наши лозунги побед, чтобы руку поднял Сталин, посылая нам привет!
Глаза открылись.
– В песне есть такие слова? – осведомился муж, и жена объяснила:
– Целый куплет, который после разоблачения культа личности из текста выбросили. Мне бабушка его пела для общего развития.
Герман протянул руку, притянул ее за шею и уложил ее голову себе на плечо. Другой рукой схватил за попу и сильно прижал.
– Саша, – зашептала Тонечка, – нам некогда. Мы должны все успеть.
– Мы все успеем, – пообещал муж, и они действительно все успели.
Когда Тонечка во второй раз посмотрела на время, оказалось, что уже одиннадцатый час.
Тут они вскочили, побежали в ванную, и он успел первым, но она его вытолкала и велела спуститься вниз и поставить чайник.
– Место называется «Капитанская бухта», – в десятый раз сказала Тонечка, когда они допивали кофе. – Навигатор знает. Саш, давай я с тобой поеду, а?
– Здрасте вам в шляпу. Сорвем всю операцию!
Он смешно выговорил – «опэрацию»!
– Я все про тебя поняла. – Тонечка добавила ему кофе, а в свою чашку вылила остатки гущи. – Ты ханжа и лицемер, а я честная девушка, в этом все дело! Ты такой же авантюрист, как и я, но прикидываешься благопристойным господином.
Герман поймал ее за штрипку джинсов, притянул и поцеловал в губы. От нее пахло кофе и малиной – он привез из Москвы коробочку свежей малины, которую она очень любила.
– Твоя проницательность и наблюдательность поражают меня в самое сердце, – провозгласил он. – Ты моментально проникаешь в самую суть вещей.
– Что за сарказм, я не понимаю?
– Да ничего. – Он залпом допил кофе. – Я был военным советником в Сирии, потом в составе особой разведгруппы в Африке. И не только. Так полагается всем благопристойным господам, да?
Тонечка уставилась на него.
Он передразнил ее.
– У меня в личном деле написано, что я авантюрист и разбойник. После увольнения со службы я придумал себе самую авантюрную профессию в мире – телевизионный продюсер! А моя собственная жена, которая прекрасно осведомлена о деталях моей биографии, только сейчас догадалась!..
Герман отодвинул чашку, встал и обнял ее.
– Если бы ты была нормальной женщиной, – сказал он, улыбаясь ей в волосы, – я бы давно сошел с ума от скуки.
– Но ты всегда так меня ругаешь, если я делаю что-то… из ряда вон.
– Еще бы! – согласился он. – Конечно, ругаю. Я боюсь за тебя. И потом, концентрация авантюристов на одну семью не должна зашкаливать. Я стараюсь сдерживать свои порывы.
Он взял ее за подбородок, посмотрел в лицо, сделался серьезным и приказал:
– Давай повторим еще раз, по пунктам.
Тонечка послушно повторила.
– И никаких творческих идей и внезапных озарений, – приказал он.
Она кивнула.
– Так, я уезжаю, ты выполняешь свою часть задания и ждешь меня. Никуда не выходи и, главное, Родиона не выпускай. И ни во что его не посвящай.
– Йес, май лорд! – пролаяла Тонечка.
– Вери гуд.
Во дворе заурчала машина – огромный, тяжеленный британский гиппопотам темно-зеленого цвета. Ее мужу нравились именно такие автомобили, а Тонечка не могла понять, что в них хорошего.
Она так волновалась, что думала о чепухе.
…Только бы все получилось!
Интересно, удастся бывшему военному советнику
