Удаленная любовь - Анна и Сергей Литвиновы
Десятки и сотни фелис катус стали трудиться телевизионными и ютьюб-журналистами. Когда Пулитцеровскую премию в 2091 году впервые в истории получила кошечка – Ромашка Вторая, – многими это было воспринято как уступка политкорректности. Не знаю, так ли это, – сам я ее роман «Розовое одеяло», вошедший в школьные хрестоматии, не сумел осилить.
Знаю, что написан он по следам реальных событий и речь в нем идет о трагической любви кошки Бусинки, которая никак не может сделать выбор между платоническим чувством к женщине-компаньонке Марии и плотской страстью к дикому бездомному коту Марселю. Раздираемая противоречиями между телесным-чувственным и возвышенным-неземным, кошечка кончает с собой, бросаясь под колеса мобиля.
Роман стал классикой и неоднократно экранизировался.
С тех пор коты многажды получали и Пулитцера, и Букера, и «Метрополис-бестселлер», и «Русский детектив». Кстати, литпремий за это время были удостоены всего две собаки – что делать, творчество не их конек, им все бы гавкать. Даже дельфины, несмотря на все трудности их языка и непонятные для нас, сухопутных, реалии подводной жизни, литературных наград удостаивались чаще. Однажды, например, «Серебряный кинжал» за лучший детектив получил дельфин Федя.
Но кроме высоких достижений прозы-поэзии мы, котики, стали для людей незаменимыми собеседниками. Мы понимаем их душевные движения, переживания, умеем утешить, успокоить, ободрить. Не случайно среди психотерапевтов с каждым годом неуклонно увеличивается доля фелис катус, и сейчас она достигла по миру, кажется, двадцати процентов.
У собак – другая стезя. Они, заключившие контракт с человеком в качестве компаньона, до сих пор берут беспрекословным послушанием, немым обожанием, умением выполнять команды. Немногословные биороботы! Ой, простите, наверное, последнее замечание мне придется вычеркнуть из окончательной рукописи как неполиткорректное.
Дружба людей и бывших так называемых питомцев достигла – после того, как мы обрели интеллект, – небывалой близости.
Коты для людей, особенно одиноких, – лучшие конфиденты. Мы умеем выслушать. Рассказать свое виˊдение ситуации, посоветовать, как человеку поступать при тех или иных проблемах. Насколько я знаю, нынче доля кошек-компаньонов достигла в домохозяйствах столь высоких значений, каких ранее, во всю историю человечества, не бывало – несмотря на то, что когда-то мы бессловесно выполняли самые утилитарные функции, вроде защиты урожая от грызунов.
Но у всякой светлой тучки есть, как говорится, темная изнанка. После того как отменили варварские законы о кастрации и декларировали равенство всех живых существ, никто и ничто не могло помешать нам, котам, поддаваться зову природы и в определенные дни убегать из теплых домов наших людей-компаньонов на поиски приключений. (То же самое и канис фамильярис касается, несмотря на всю их хваленую самодисциплину.) Против природы не попрешь.
Но одно дело, когда гуляет домашнее животное, не наделенное интеллектом и речью. И совсем иное, когда в ночные забеги устремляется разумный друг-компаньон. Он или она выбегает из теплого дома, чтобы выбрать трущобные кошачьи бары низкого пошиба: что делать, голос страсти ведет! И как подобное выдержать людям-компаньонам?!
О, сколько случалось драматических сцен на порогах домов!
«Нет! Я тебя не пущу!»
«Ты останешься дома, кому сказано!»
«Вернись, я тебя умоляю!»
А сколько потом, наутро, происходило ревнивых расспросов-разборок-разговоров – зов природы все равно оглушает, и удержать устремившегося в ночь котика вряд ли кому-то удается.
«Ну и где ты был/была?»
«Сколько у тебя было партнеров?»
«И тебе понравилось?»
В обратную сторону – от четвероногих питомцев к людям – ревность работала тоже!
Думаете, котикам, да и собакам, тем более одушевленным, с интеллектом и воображением, не обидно бывает, когда принадлежащий ему всецело человек-компаньон принимается встречать дома людей противоположного пола с самыми скабрезными намерениями? Многие компаньоны в таких случаях не молчали и протестовали, и обгаженные туфли – не самый большой урон, который могли нанести незадачливому ухажеру из разряда хомо сапиенс.
Доходило и до побоев, и до смертоубийства. И вот тут на арену приходилось выходить нам, полицейским. Помню один ужасный случай, едва ли не первый в моей практике, когда немолодая, лет ста двадцати, женщина убила в порыве ревности своего компаньона-котика, когда тот, не скрывая своего довольного вида, поутру вернулся домой.
Она сразу вызвала полицию, стала проводить реанимационные мероприятия и встретила нас у распростертого тела вся в слезах, но было поздно. Пришлось арестовать ее за межвидовое убийство. Потом, как я слышал, суд дал ей пять лет строгой изоляции – но не на лунных рудниках, из уважения к возрасту, а на подводной платформе в Индийском океане. Сейчас ее, кажется, освободили по условно-досрочному, и она вернулась в свой дом, однако суд пожизненно запретил ей иметь компаньонов.
Помнится мне также случай, когда пес-боксер из пригорода загрыз свою «хозяйку» – за то, что она ушла на свидание с молодым человеком. Всю ночь он строчил ей (с помощью своего импланта) отчаянные эсэмэски, а когда она наконец вернулась под утро, бросился на девушку и перекусил ей горло.
Как его звали? Я заполнял тогда протокол… По-моему, Корсар XVIII… Вот он не стал, раскаиваясь, ждать полиции на пороге особняка – бросился в бега.
Нас тогда вызвали на место преступления соседи. Весь двор оказался забрызган кровью. Тело девушки-компаньонки лежало недвижимо. Помочь ей мы ничем не могли.
Мы помчались следом за убийцей. Благодаря камерам с дронов удалось засечь убийцу-боксера. Василий с Настеной преградили ему путь своим мобилем. Он рванул в противоположную от них сторону, но тут его ждали мы с Мухтаром XIV. Тот вцепился Корсару в шею, они покатились по плитке, а мне удалось нанести последний удар, так сказать coup de grace, выстрелив в боксера усыпляющей капсулой.
Как я слышал, потом Корсар XVIII нисколько не раскаялся. У него откуда-то взялся сильнейший адвокат (человек), и он сумел доказать, что его подзащитный совершил убийство в минуту сильнейшего душевного помрачения, вызванного психическим заболеванием. В итоге ему присудили всего-то два года принудительного лечения в клинике для душевнобольных собак, и сейчас он, получается, вышел на свободу.
Не дай бог вам с таким убийцей-неврастеником встретиться! А если он вдруг поступит к какому-нибудь человеку? Конечно, с судимостями или приводами трудиться компаньоном запрещено, но, как известно, любые документы, даже электронные, можно подделать.
Понемногу светало. Восток стал окрашиваться белым. Соловьи продолжали заливаться.
Я иногда завидую птичкам без имплантов, как и другим бездумным и бессловесным тварям. Разве не чудо – подчиняться лишь своим инстинктам, без обязанностей, рефлексий, размышлений! Попил-поел, нашел самочку, помог ей вырастить детишек, улетел в теплые края – и вся забота. И не
