Райский плод - Татьяна Витальевна Устинова
Эппельбаум снисходительно улыбнулся.
– Что вы, это все нюансы, которые легко обходятся, было бы желание. Но браво, дорогая Елена Сергеевна. Нужно признать, что вы неплохо подкованы. Признайтесь, специально изучали этот вопрос?
– Да, специально, – честно ответила я. – В том числе и судебную практику. До этого не приходилось сталкиваться.
– Ваш интерес к этой теме лишний раз подчеркивает, что ребенок, которого вы ждете, вам не нужен. – Марат Казимирович потер руки. – Иначе вы бы изучали мамские форумы, а не судебную практику в сфере суррогатного материнства. Ну так что, вы согласны?
– Я так и не поняла, на что именно я должна согласиться, – решила я уточнить осторожно.
Конечно, в тот момент мне нужно было рассмеяться Эппельбауму в лицо, заявить, что я никогда и никому не отдам своего ребенка, и гордо покинуть кабинет, но затеваться с поиском новой клиники мне смертельно не хотелось. Кроме того, весь мой судейский опыт гласил, что с клиникой «Райский плод» что-то нечисто. Пожалуй, надо хотя бы попытаться разобраться, что именно.
– Елена Сергеевна, – теперь врач смотрел на меня с заметной укоризной. – До этого вы соображали гораздо быстрее. Я не предлагаю вам стать суррогатной матерью. Поздно во всех смыслах этого слова. Во-первых, вы уже беременны и являетесь малышу генетической матерью, а во-вторых, возрастной ценз имеется. Я предлагаю вам родить своего ребенка в моем отделении и отдать его приемным родителям.
– Что значит «отдать»? – все еще не понимала я.
Эппельбаум закатил глаза.
– Отдать в приемную семью на усыновление. Во время, оставшееся до ваших родов, мы подберем вам семейную пару, желающую получить здорового малыша от приличной, непьющей, благополучной женщины, безмужней и имеющей других детей. Согласитесь, что под это определение вы подходите как нельзя лучше. Сразу после родов вы напишете отказ от малыша, а эта пара оформит усыновление в соответствии с действующим законодательством.
Я вспомнила все круги ада, через которые пришлось пройти Натке и Таганцеву, чтобы удочерить Настю. На это ушло несколько месяцев, не говоря уже о школе приемного родительства, которую им пришлось окончить, и кипах справок, которые нужно было собрать[3].
– Что вы, эта деятельность в нашей клинике полностью отлажена, так что все происходит молниеносно, – «успокоил» меня Эппельбаум. – В одной крепкой связке работают врачи нашей клиники, юристы, служба опеки и суды.
– Суды? И какой же судья идет на такое?
– Поименно вам их знать не надо, но поверьте, настоящие энтузиасты своего дела, согласные с нашей миссией, находятся. Кстати, а какие претензии в этом вопросе могут быть к судье, который принимает решение об усыновлении? Ему приносят готовые документы на ребенка и приемных родителей, а в этом досье комар носа не подточит, я вас уверяю, так что судья выносит свой вердикт на полностью законных основаниях.
Мысли в моей голове крутились с такой скоростью, что мне казалось, что в кабинете Эппельбаума отчетливо запахло серой. В эту клинику я попала благодаря Плевакиной, которая сказала, что хорошо знакома с ее главным врачом. Да и Эппельбаум в нашу первую встречу говорил о том, что знает Тамару Тимофеевну. Это что же получается? Плевакин участвует в схеме фактической торговли детьми?!
От сделанного открытия я чуть не упала в обморок. Пожалуй, пора закругляться и выбираться на воздух, чтобы в спокойной обстановке хорошенько все обдумать.
– Так что, вы согласны? – спросил Эппельбаум, не подозревая о моих внутренних мучениях. – Если в первом приближении да, то я дам задание переходить к конкретике, чтобы в следующий раз мы могли обсудить выдвигаемые вами условия, в том числе и пожелания по поводу будущей приемной семьи для вашего ребенка.
– Мне нужно время, – просипела я, потому что у меня внезапно пропал голос.
На самом деле мне нужно срочно рассказать обо всем Таганцеву и посоветоваться, что делать дальше.
– Я понимаю, дражайшая Елена Сергеевна, – согласился Марат Казимирович. Сейчас он уже вовсе не казался мне благообразным и приятным. Я вдруг впервые заметила, какая у него, по сути, отталкивающая внешность. – Тогда я дам время на размышления и жду вас через три дня. Если вы согласитесь с моим предложением, то перейдем к его практическому воплощению, если нет, то вам рассчитают полную стоимость последующего наблюдения и родов в нашей клинике. Депозит, который был внесен на ваш счет, уже исчерпан.
Оглушенная свалившимися на меня новостями, я вышла из кабинета Эппельбаума и отправилась к стойке администратора, чтобы записаться на следующий прием.
– Скажите, а доктор Эппельбаум находится в подчинении у Козловского? – невзначай спросила я у милой девушки, протягивающей мне тарелку с яблоками, фирменным знаком клиники. К горлу подкатила тошнота. – Или он сам принимает все решения?
– Яблочкин? – довольно небрежно переспросила девушка и тут же спохватилась. – Простите, мы между собой его Яблочкиным называем. Из-за фамилии, конечно. Илья Семенович его ценит и в работу отделения не вмешивается. У нас же от этого отделения основная часть прибыли идет. Марат Казимирович – коммерсант от Бога.
– А я думала, врач.
– И врач тоже. Хотя хороших врачей у нас много. А вот так клиентов находить он один умеет. И еще знаете… – Девушка понизила голос и перешла на заговорщический шепот: – У него наверху очень сильные покровители.
Я невольно вспомнила слова Эппельбаума про Бога и его ошибки.
– Наверху – это где?
– В Министерстве здравоохранения, – все так же шепотом пояснила администратор. – И, говорят, еще даже в администрации.
Вооруженная этой тревожной информацией, я вышла на крыльцо и полной грудью вдохнула осенний воздух.
– Здравствуйте, Елена, – услышала я звонкий девичий голос, оглянулась и увидела Настю Лебедкину.
– Здравствуйте, Настя, – улыбнулась я.
Я вспомнила, что девушка наблюдалась у Эппельбаума и рассказывала мне о приемной семье, которую нашли для ее будущего малыша. Наверное, стоит порасспросить ее обо всем более подробно.
– Настя, если вы свободны, то приглашаю вас к себе домой, – проговорила я бодро. – Я живу недалеко, в трех кварталах, и у меня дома есть вкусные пирожные.
– Я свободна и с удовольствием
