Нежная ночь Ривьеры - Наталья Сергеевна Лебедева
Читать на французском его научил известный парижский библиофил, любить русскую литературу – писатель-эмигрант второй волны, играть на саксофоне – звезда американских джаз-клубов. Мари любила окружать себя талантами, придающими «двору» необходимый блеск: ее французские предки были родовитыми аристократами.
Поль мог бы так и остаться нахватанным неучем – прожигателем жизни.
Но в выпускном классе он неожиданно заявил:
– Мне нужны репетиторы. Я буду поступать в Парижский технический университет. На экономику.
И, к удивлению родни, поступил. А потом и с блеском его закончил.
Поль хотел сам зарабатывать.
Дело в том, что в беззаветной любви Мари был один изъян. Она обожала благодетельствовать. Засыпала Поля дорогими подарками.
Единственное, что она не любила давать внуку, – деньги. В вопросе наличности Мари была скаредна, как Скрудж Макдак.
Впрочем, престижный вуз надежд не оправдал. Сидеть клерком в банковском офисе в ожидании повышения – так себе перспективка. Мари обосновалась на Лазурке, и у Поля наконец появилась здесь веселая компания друзей, центром которой он сразу стал. Но заводила не может ходить с пустым кошельком.
Надо было что-то придумывать. И он придумал. Никто, даже лучший друг Марк, не знал, на какие денежки он устраивает их пышные пирушки. Думали – Мари раскошелилась.
И вот теперь все могло рухнуть.
Но никогда не бывает так плохо, чтобы не могло стать еще хуже.
Визит к профессору Воронову
(Ривьера, 1925–1928 годы)
– Спускайся! Воронофф прислал за нами машину!
Сара кричала с террасы: для визита к профессору она надела белый льняной костюм, и из кабинета Джеральду показалось, что на ней медицинский халат.
Он пробежал глазами только что написанное в дневнике:
«Скотт влюблен в Сару. Я думаю, он раньше не встречал в женщинах такой искренности и бесстрашной прямоты». И чуть улыбнулся, вспомнив вчерашнюю сценку.
Они сидели в деревенской таверне, когда Скотт пьяно пристал к Саре с нарочито эпатажными расспросами:
– Ты же героиня моей будущей книги. Я должен все о вас знать. Как часто вы с Джеральдом спите вместе?
– Не завидуй! – рассмеялась, нисколько не смутившись, Сара. – Будешь меньше пить, и у тебя все наладится. И вообще – мы не на студенческой вечеринке в Принстоне, чтобы обсуждать такие вопросы.
Зато Хэм вскинулся:
– Не ты ли упрекал меня за журналистские приемчики? Поучал: не описывай то, что видишь, описывай то, что воображаешь. А сам хочешь забраться к Саре в кровать?
Хэдли, сидевшая рядом с Хэмом, недовольно поджала губы от грубой бестактности мужчин. Но Джеральд спокойно смотрел, как бьются вокруг его жены два задиристых петушка. Знал: на самом деле они делят совсем другую даму. Писательскую славу.
В последнее время Фицджеральд ее немного подрастерял – роман «Великий Гэтсби» расхвалили критики и почти проигнорировала публика: тиражи были не так велики, как у первой книги. Хэм пока был мало известен, но уже смотрел на приятеля свысока. Рядом с ним Джеральд чувствовал себя неуютно.
«Эрнест подавляет своей харизматичностью, он настолько огромный и сильный, говорит так быстро и хорошо, что ты просто с ним соглашаешься», – записал Джеральд. Он подумал:
«И он тоже влюблен в Сару. В нее все влюбляются».
– Ты идешь? – еще раз, уже требовательней, крикнула снизу Сара.
Джеральд захлопнул толстую тетрадь, бросил ее в ящик стола.
Что, интересно, нужно от них этому Воронову? Пригласил в такое странное время – к 12 часам дня. Для завтрака поздно, для обеда рано. А ведь здесь все привыкли вести беседы исключительно за едой и вином. И вообще – что у них может быть общего?
* * *
Черный, похожий на блестящего жука автомобиль уже нетерпеливо фыркал у ворот. Водитель, мрачный широкоплечий тип со шрамом под бровью, открыл им дверцу, пробурчал: «Прошу!», сел за руль и больше не проронил ни слова.
Замок Монакского князя Гримальди горделиво оглядывал окрестности с вершины холма, окруженный пирамидальными тополями и зарослями пальм. У старинных ворот к супругам Мэрфи бросился по-журавлиному длинноногий розовощекий юноша: он так широко улыбался, будто встречал родственников-миллионеров.
– Андре, помощник профессора, – представился он и, по-мальчишески подскакивая, повел их вверх по длинной беломраморной лестнице.
Вокруг, сколько хватало глаз, простирался разомлевший от жары прекрасный парк с прячущимися в густой тени мраморными богами и богинями. Сара подумала, что ничто в бывшей маркграфской резиденции не напоминает о странных занятиях нового владельца. Вдруг вязкий воздух прорезал жуткий диковатый вскрик. Сара вздрогнула. Но Андре даже не обернулся, и они шагнули вслед за ним в высокие резные двери.
Внутри дворец был роскошен. Сара про себя усмехнулась: все эти хрустальные люстры, древнеримские статуи, чудовищных размеров камин, позолоченная мебель не очень-то вязались с репутацией серьезного ученого. Может, и правда профессор устраивает здесь пышные оргии в античном духе, о которых судачат все вокруг?
– Прошу, располагайтесь! – засуетился Андре. – Я скажу профессору, что вы уже здесь!
И скрылся за позолоченной дверью.
– Странно, – сказал Джеральд. – Не ожидал, что мы единственные гости. Думал, будет прием. Интересно, зачем он все же…
Тут дверь распахнулась. В гостиную зашел человек в деловом черном костюме: высокий, худощавый, стремительный, с нервным умным лицом, большими внимательными карими глазами и пышными черными усами.
– Очень рад вас видеть. Серж Воронов! – представился он.
– Весь мир уже знает вас в лицо, – улыбнулась Сара.
Полистав газеты, она знала гораздо больше: на самом деле профессор приехал во Францию из далекого российского городка, странно сочетающегося с его фамилией – Воронешш. Учился в Сорбонне и Высшей медицинской школе, его наставником был знаменитый Нобелевский лауреат, физиолог и хирург Алексис Каррель. После женитьбы на увлеченной алхимией Маргарите Барбе Воронов уехал в Каир, где был лейб-медиком при дворе вице-султана Египта. А когда через 14 лет вернулся во Францию, начал творить чудеса.
– Извините меня за бесцеремонность… Вы, наверное, сочли этот способ знакомства странным. – Воронов источал доброжелательность, но Саре показалось, что в глубине его глаз мелькают беспокойные тени. – Тому есть объяснение. Я много о вас слышал… Хорошего! И мне захотелось поговорить с вами наедине. Видите ли, тема достаточно, гм… необычная, я бы сказал, деликатная…
Джеральд неслышно вздохнул. Так и знал! Попросит денег? Но Воронов и сам сказочно богат. Огромное наследство от внезапно умершей второй жены, бешеные гонорары за операции. Нет, он не даст впутать себя и Сару в сомнительные дела. А сомнительностью так и веяло от всего, чем занимался этот нервный, умный человек, в чьих глубоких глазах как будто и впрямь проглядывало что-то обезьянье.
– Для начала, чтобы развеять
