Золотое правило молчания - Галина Владимировна Романова
У Жанки на пальце было кольцо с бриллиантом, а у него желудочные колики.
— Сгоняешь в аптеку? — войдя в кабинет и забыв поздороваться, спросил перво-наперво он у Леоновой. — Таблетки какие-нибудь или порошки от желудка. Сгоняешь?
— Нет, — вскинула она голову и скрестила руки на груди, глядя с насмешкой и жалостью. — Тебе, майор, пожрать надо чего-нибудь, а не таблетки. Опять без завтрака?
— Так точно, — вздохнул Фокин, вешая пуховик в шкаф. И поморщился: — Ноет, блин…
Леонова со вздохом наклонилась к ящику стола и чем-то зашуршала. Видимо, пакетом. Достала пластиковый контейнер и поставила его на стол.
— На вот, угостись, — двинула она контейнер по столу в его сторону.
— А что там? — Глянул он настороженно. — Если овсянка — не буду. Я ее ненавижу.
— Я тоже. Нет там каши. Картошка там — пюре — и сарделька. Отварная. И огурец свежий. Ешь.
— Это твой обед? — Он взял в руки контейнер и неуверенно посмотрел на Леонову. — А как же ты?
Она снова нагнулась, снова пошуршала чем-то, видимо, пакетом, и на стол встал точно такой же контейнер.
— Вот мой обед, майор, — с ухмылкой кивнула она на пластиковую коробочку. — А то, что у тебя в руках, для тебя.
— Ух ты! Забавно… — пробормотал Паша.
Не погружаясь в рассуждения и не пытаясь понять мотива ее заботы, он сел за свой стол. Открыл контейнер, вдохнул аромат свежесваренной картошки с сарделькой, вытащил из стола древнюю вилку с зубьями, изуродованными о пробки пивных бутылок. И все съел, даже не заметил как.
— Очень вкусно. Спасибо, Леонова! — глянул он на нее с благодарностью.
— Незатейливая еда, конечно. Некогда, да и неохота, если честно. Когда мне котлеты вертеть? Я вчера приехала домой и рухнула в койку. Но все свежее.
— А когда же ты готовила? — изумился он, встал и направился к двери, чтобы пойти вымыть контейнер. — Утром, что ли?
— Да ладно. Стала бы я! Это бабуля моя. Она со мной на одной лестничной клетке живет. Иногда подкармливает. Когда успевает застать меня дома. Сегодня вот утром два контейнера мне передала. Один мне. Второй тебе.
— А ты что же, рассказала ей о моем плачевном одиночестве? — прищурился он на Леонову от двери.
— Я ей просто о тебе иногда рассказываю. Ну и про то, что ты теперь один, тоже. Мы с ней болтаем иногда. Кстати, она назвала нашу с тобой версию об убийстве Ивушкина провальной. Погибший официант Вадим Усов не убивал Ивушкина, считает моя бабуля. Он сам жертва убийства.
— Усов погиб в результате несчастного случая, — напомнил он ей, погрозив пальцем. — Есть заключение эксперта.
— Есть. Конечно, есть заключение, — поморщилась она недовольно. — Но моя бабуля считает, что так навернуться со стула, чтобы сломать себе шею под таким углом, — надо сильно постараться.
— Ты и об этом ей рассказала?! Леонова! А как же тайны следствия! Ты чего?
— А что ты Жанке рассказывал о ходе следствия, это ничего?! — вспыхнула Алена до корней волос. — Помню, как она однажды тебя подставила, дав интервью по одному громкому убийству. Просто ради хайпа! Ты забыл, а я помню.
Он тоже помнил. Его тогда едва со службы не поперли.
— А моя бабуля не станет откровенничать ни с кем. Она с понятием. — Леонова тепло улыбнулась: — Она у меня инспектором по делам несовершеннолетних двадцать пять лет отслужила.
— Даже так? — Удивленно покрутил он головой. — Не знал. Ты не рассказывала.
Фокин пошел в туалет. Отмыл с мылом контейнер, мысленно благодаря пожилую незнакомую женщину, спасшую его от желудочных болей. И пока мыл контейнер, пока шел обратно, размышлял.
Мог Усов упасть со стула так, что шею себе сломал и, не шевельнувшись больше, умер? Мог! Он пьян был до безобразного состояния. На столе стояла ополовиненная бутылка дорогого виски. Под столом точно такая же бутылка, но уже пустая. В крови было столько алкоголя, что не упади он со стула, умер бы от передоза.
— А чего он так нажрался-то? — с сомнением смотрел на Фокина старший менеджер ресторана, явившись в полицию на очередной допрос по факту убийства Ивушкина. — Вроде не замечалось за ним. Всегда на работе. Всегда аккуратен. Я даже перегара от него ни разу не чувствовал. Странно…
— А вы не знали, что у него было несколько приводов в полицию по малолетке? И его биография не так уж безупречна, не знали?
— Нет. В личном деле все было чисто. Его проверяли. А суд был?
— До суда дело не дошло, но вот то, что Усов был персонажем с историей, сомневаться не приходится. И у нас есть все основания полагать, что именно он убил Ивушкина.
— Да? А за что? — Старший менеджер недоверчиво глянул и, выпятив нижнюю губу, с сомнением качнул головой: — Кажется притянутым за уши. Откуда он мог его знать? Почему желал ему смерти? И на каких таких радостях в свой выходной надрался, что едва в кому не впал?
Оправдательные речи в адрес погибшего сотрудника Фокину были вполне понятны. Поползут нехорошие разговоры по городу, а это антиреклама для заведения. И это в то время, когда директор в отъезде. Не справился старший менеджер, выходит.
— В момент торжества Усов, возвращаясь с грязной посудой из обеденного зала, столкнулся возле дверей туалета предположительно с Ивушкиным. И между ними произошел странный разговор.
— Насколько странный? Кто его слышал?
— Усов угрожал Ивушкину, что расскажет каким-то пацанам о тайне Ивушкина. Слышал это один из гостей. Он как раз находился в туалете.
— И, стоя за закрытой дверью, он угадал по голосам, кто именно говорит? Или он открывал дверь и видел нашего официанта, угрожающего сотруднику фирмы?
— Нет. Дверь свидетель не открывал.
— Вот видите, вы даже не уверены, что это точно был наш официант, а обвиняете его в убийстве! Вы хотя бы отдаете себе отчет о последствиях данного скандала? О последствиях для бизнеса нашего работодателя?!.
Паша не был уверен ни в чем, но за что-то надо было цепляться. И полковник одобрил версию. Правда, сделал оговорочку:
— Никто не заставляет вас разрабатывать ее как единственную, майор. Работайте во всех направлениях.
Они и работают. Уже почти нашли всех таксистов, которые развозили загулявший коллектив. Всех опросили. И ничего такого интересного. Вот только Леонова зацепилась за отъезд Громова.
— Что за девушка с ним
