Пикантная тайна банкира - Марина Серова

– Валентина, вы успокойтесь, пожалуйста, и расскажите конкретно, что вы имеете в виду, – попросила я не на шутку разволновавшуюся секретаршу.

– А то и имею! – снова выкрикнула секретарша. – Не всем же быть куклами Барби!

Ах, вот оно в чем дело! Судя по всему, Валентину возмутило то, что помимо нее у Джембровского была еще одна «секретарша». А может быть, их было несколько, так называемых девушек по вызову, которые сопровождали крупных руководителей в деловых поездках. Стало быть, Валентину обидело предпочтение, которое Иннокентий Алексеевич отдавал не профессиональным качествам, а смазливой внешности. Но если уж начистоту, то невзрачная внешность Валентины не оставляла ей никаких шансов в этом плане.

Однако, как оказалось, Валентина имела в виду совсем другое:

– Вот вы только что сказали, что Джембровский был добрым человеком, – начала она, – но разве добрый человек может издеваться в извращенной форме? Даже над проституткой?!

– Валентина, опомнись, что ты несешь? – снова одернула секретаршу уборщица.

– Да вы же, Зинаида Леонидовна, ничего не знаете! – в сердцах воскликнула Валентина. – Ну, признаю, я погорячилась, что назвала проституткой Маргариту Стенюшину. Но Джембровский такое с ней проделывал!

– Да ты что, свечку, что ли, держала? – Уборщица продолжала на нее наступать. – Как можно так говорить о покойнике?

– А вы думаете, почему Ритка уволилась, не проработав и недели? Всему же есть предел! Нет, конечно, к некоторым он нормально относился. Хотя бы к тому же Деревянщикову. Но тот давно работает в банке. А может быть, их что-то еще связывает, я не знаю. Но к большинству сотрудников Джембровский относился по-хамски. Мог обругать ни за что, мог придираться по пустякам и премии лишить, мог…

Валентина махнула рукой.

– Ладно. Лучше я буду молчать. Просто меня вывело из себя, когда я услышала, что шеф был хорошим человеком.

– И все же ты, Валя, неправа, – покачала головой Зинаида Леонидовна.

– Ну-ну, – усмехнулась секретарша, – расскажите тогда вы, каким замечательным человеком был Джембровский. – И она вышла из кабинета, демонстративно хлопнув дверью.

– А вы, Зинаида Леонидовна, давно знаете Иннокентия Алексеевича? – спросила я.

– Да, порядочно. Мы познакомились еще тогда, когда Иннокентий Алексеевич был генеральным директором магазина модной одежды «Милан». Причем этот магазин он и еще несколько его друзей открыли буквально с нуля. Сначала арендовали помещение в подвале. Столько грязи им пришлось вывезти, пока там все в порядок привели, пока магазин буквально засверкал.

– Это что же, Иннокентий Алексеевич сам принимал в этом участие? – удивленно спросила я.

– Представьте себе, да. Он не гнушался обычной, я бы даже сказала, черновой работы. Я у него сначала в магазине подрабатывала уборщицей. Ну а потом он меня в банк взял. И вы знаете, за столько лет работы я не слышала от него никакой грубости в свой адрес. Да и с другими сотрудниками он общался уважительно. Ну, конечно, всякое могло быть. Иной раз он мог и не сдержаться, но ведь живой же человек… был.

Уборщица замолчала.

– Скажите, Зинаида Леонидовна, а вы знаете Константина Михайловича Веретенникова? – спросила я.

– Знаю, конечно, это один из клиентов банка.

– А как они общались с Иннокентием Алексеевичем?

– Хорошо они общались. Видите ли, Иннокентий Алексеевич был очень легок в общении буквально со всеми. С любым клиентом, или как можно еще сказать, партнером банка, он находил общий язык. Вот и с Константином Михайловичем они, в общем-то, находили взаимопонимание. Хотя Константин Михайлович – человек, как бы это сказать поточнее, ну, новой, что ли, формации.

– А вы слышали, что говорила Валентина по поводу задолженности Веретенникова банку? – спросила я.

– Ох, ну были у них разногласия, были, я не отрицаю. Но ведь это временно, обо всем можно договориться при желании. Константин Михайлович является давним клиентом банка. Я уверена, они могли бы решить свои проблемы, если бы…

Женщина тяжело вздохнула.

– Зинаида Леонидовна, а что вы можете сказать о Владиславе Геннадьевиче Деревянщикове? Вы его знаете?

– Господи, ну, конечно. Мне он всегда нравился. Воспитанный, доброжелательный, предупредительный. Вежливый. В общем, положительный человек во всех отношениях. И, кажется, Иннокентий Алексеевич выделял его из числа других сотрудников. Ну, то есть я хотела сказать, что он доверял ему больше, чем другим.

Уборщица помолчала.

– Вы знаете, – начала она после небольшой паузы, – вы и Валю поймите тоже. Ну, не уродилась она красивой, хотя, говорят, не в этом счастье. Но все-таки сначала смотрят на лицо, а оно у нее… ну, вы сами видели. Не уродка, конечно, но в секретарши все-таки берут посимпатичнее. Валю выручает то, что она очень профессионально выполняет свои обязанности. Документацию ведет на «отлично», ни разу ничего не перепутала, ничего не забыла. Такую секретаршу еще поискать надо. А нервничает Валя от того, что боится ведь она, что попадет под увольнение.

– Я поняла. Спасибо вам, Зинаида Леонидовна. И до свидания.

– Удачи вам, найдите того, кто убил Иннокентия Алексеевича, – сказала уборщица.

Я вышла из приемной и решила зайти в отдел кадров, чтобы получить адрес той самой Маргариты Стенюшиной, которую, по словам Валентины, Джембровский подвергал жутким унижениям. Стоит потянуть за эту ниточку, возможно, она приведет к чему-то стоящему. Заодно я взяла адреса Владислава Деревянщикова и Константина Веретенникова. Надо будет и их проверить. Но тут я вспомнила о Волошникове, который до кончины Джембровского был его заместителем, а сейчас, когда место председателя совета директоров «Бонбанка» освободилось, вполне, по словам Валентины, может стать новым председателем.

Я снова вошла в приемную и обратилась к Зинаиде Леонидовне:

– Зинаида Леонидовна, подскажите, где находится кабинет Волошникова.

– Кабинет Ильи Александровича? Да на этом же этаже. Пойдемте, я вас провожу.

Мы с Зинаидой Леонидовной пошли по коридору и остановились у двери с табличкой «Волошников И.А.».

– Вы постучите, – посоветовала мне уборщица.

Я постучала и, услышав «Войдите», открыла дверь.

Кабинет заместителя Джембровского выглядел более чем внушительно и в то же время элегантно. Мебель, конечно же, вся была из натурального дерева. Большой переговорный стол и