Не проси моей любви - Татьяна Олеговна Воронцова
— Отведи ее в нашу больничку, — сказал Герман. — Пусть примет душ и отдохнет. Впрочем, пойдем вместе. Мне там кое-что нужно.
Он мог не уточнять, что именно. Ему были нужны его ножи.
Наблюдая за тем, как он крепит их, стоя посреди комнаты в черных джинсах и черной футболке, Нора лихорадочно перебирала в уме все аргументы в пользу своего участия в экспедиции. Даша, уже не рыдающая, плескалась в душе, спасибо феназепаму, так что можно было разговаривать без помех.
— Ты собираешься сказать им, где скрывается Леонид?
— Да.
Как быстро он принял решение.
То, что произошло, не стало для него неожиданностью. Ведь они говорили на эту тему, просто его слова вылетели у нее из головы.
…мы договорились: если Шаталов и компания доберутся до меня и вытрясут информацию о его местонахождении, то я или доктор при первой же возможности отплывем на Анзер, предварительно поставив в известность докторского приятеля из Архангельска, того самого сотрудника УМВД.
Интересно, не вылетело ли из головы у Леонида его обещание все время быть настороже.
— Что если вы с Мышкой не вернетесь до утра? Ты считаешь, что вы им не нужны, но они могут считать иначе… Вдруг Кольцов-старший приказал доставить тебя к нему?
— В Москву?
— Мы не знаем, где он сейчас. Может, и не в Москве.
— Прискакал в Кемь или Архангельск, чтобы повидаться со мной?
— Почему нет? Ведь он так и не удовлетворил с тобой свой сексуальный аппетит и вполне может сделать вторую попытку.
Герман задумался.
— Возьми с тобой Кира, — предложила Нора, понимая, что выдвигать свою кандидатуру пока рановато. — На дамбу.
— И что он там будет делать?
— Я не знаю, Герман. Не знаю, что он будет там делать, не знаю, что в головах у этих людей. Знаю только, что одному тебе ехать нельзя.
— Нельзя втягивать в это дерьмо еще и Кира, — сердито возразил Герман. — Вот это точно нельзя!
— Он твой друг.
— Именно. И если меня посадят в мешок и поволокут на суд мистера Любителя Строптивых Задниц, то пусть меня одного, а не нас обоих с Киром.
— Черт, и Аркадия нет…
— Я рад, что его нет. — Герман накинул куртку, застегнул «молнию». — Он попытался бы меня остановить.
Видя, что он собрался, Нора встала с кровати. Подошла, прижалась грудью к его груди, почувствовала биение сердца… частое, слишком частое. Заглянула в горящие от ярости зеленые глаза. Зашептала тихо, страстно:
— Позволь мне поехать с тобой. Я спрячусь за кустами или за камнями и буду сидеть очень тихо. Сидеть и смотреть. И если что-нибудь пойдет не так, добегу до поселка, позову людей… позвоню Аркадию, чтобы он поднял по тревоге своего знакомца…
Увидев, что Герман качает головой, умолкла.
Настаивать было бесполезно.
— Я провожу тебя до ворот, — сказала Нора, проглотив слезы.
На этот раз возражений не последовало.
— Ты поступаешь неразумно, — все-таки вырвалось у нее, когда они шли по коридору, на стенах которого, как и в холле основного здания, размещалась целая выставка рисунков и картин Мышки Леськи. Сейчас это производило удручающее впечатление.
— Я знаю, — отозвался Герман уже на улице. — Но иногда ситуация складывается таким образом, что поступить правильно — значит ошибиться.
Молча они дошли до гаражей. На редкость славный денек выдался для таких поганых событий. Щурясь от солнца, Нора смотрела, как хмурый неразговорчивый автослесарь Анатолий без вопросов отпирает третий бокс, как Герман, такой же хмурый, выводит оттуда черную «ямаху», седлает ее, заводит мотор. Верхом на большом железном звере он кажется особенно хрупким, сплошь состоящим из острых углов. Или это опять ее глупые женские трепыхания?..
Анатолий открыл ворота. Сделав прощальный жест рукой, Герман направил мотоцикл туда, где темно-зеленые кроны сосен смыкались над убегающей в чащу леса грунтовой дорогой, а высокие серебристые стволы образовывали величественную природную колоннаду. Рев мотора… фонтанчики песка и мелкого гравия из-под колес… все.
Глубоко вздохнув, Нора полезла в карман за смартфоном. Пора действовать.
— Да, Элеонора, — произнес Александр. — Слушаю вас.
Она зажмурилась. Провела языком по пересохшим губам.
— Вы говорили, если я растеряюсь или испугаюсь, то могу обратиться к вам.
— Да.
— Так вот. Я растеряна и напугана. И мне требуется ваша помощь.
— Что случилось?
Рассказ не занял много времени.
— Так он уже выехал? — уточнил Александр. — Как давно?
— Я позвонила вам сразу после его отъезда. Слесарь не успел ворота закрыть.
— Отлично. Вы умная женщина. Я сейчас в поселке. Думаю, что доберусь до дамбы раньше Германа. Оставайтесь на ферме, ладно? Не выходите за территорию. И скажите сестре, чтобы не выпускала никого.
— Ладно.
Трубка умолкла.
Машинально поглаживая черный пластиковый корпус — ей надо было срочно занять руки, все равно чем, — Нора поплелась в сторону лазарета, где оставила Дашу. Остановилась. Нахмурилась.
Лера!.. Ведь нужно еще найти Леру и рассказать ей о последних событиях.
К счастью, Лера нашлась очень быстро. Она стояла возле кухонной раковины и промывала под струей воды чернику, пересыпанную из бидона в сито. Серые трикотажные брюки, клетчатая рубашка с закатанными до локтей рукавами, собранные в жгут и небрежно заколотые волосы… До ужаса домашний, уютный вид.
— Привет, — сказала она, не отрываясь от своего занятия. — Кофе будешь?
— Да.
Положив смартфон на край стола, Нора присела на табуретку, подумала, что надо бы сходить в ванную вымыть руки, и снова встала.
Пять минут третьего.
Лера наконец обернулась, окинула ее внимательным взглядом.
— Эй, ты в порядке?
— Нет, Лера. Нет, моя дорогая. — Ее вдруг бросило в жар, лоб налился свинцом. Голос осип, как во время простуды. — Сейчас умоюсь и расскажу все по порядку. Аспирин у нас есть?
Первое, что сделала Лера, выслушав историю похищения Мышки, это принесла из кабинета доктора Шадрина бутылку коньяка и трясущейся рукой налила сразу четверть стакана. Сделала два глотка.
— Как же я ошиблась.
Нора догадалась, что она имеет в виду. Свою необоснованную уверенность в неприкосновенности обитателей фермы.
— Этот МВД-шник велел проследить, чтобы никто не выходил за территорию. — Коньяк в стакане сестры играл всеми оттенками меда. Выпить сейчас не помешало бы, это факт, спина, шея и плечи окаменели от нервного напряжения. — Плесни мне тоже. Чуть-чуть.
— Вместе с аспирином?
— ВМЕСТО.
Некоторое время они молча потягивали коньяк, глядя в никуда, точнее, каждая в свою сторону этого «никуда». Обе понимали, что надо встряхнуться, оторвать задницы от табуреток, пойти посмотреть как там Даша, разыскать Кира… и продолжали сидеть за столом.
Три часа пополудни.
Где сейчас Герман?.. Где Александр?..
Почти не
