Пророк - Итан Кросс
– Спасибо, агент Уильямс. Мы…
– Обратите внимание, как преступник заботится о жертвах.
– Заботится? Он пьет их кровь, насильственно фиксирует веки, сжигает заживо!
– Да, но лишь после того, как перережет бедренную артерию. Убийца, похоже, уверен, что облегчает мучения жертвы. Психопат на его месте наслаждался бы властью над женщиной, получал бы удовольствие от причиняемой ей боли. А наш преступник вводит женщине наркотик, и если сам не разбудит жертву, она и не вспомнит, что с ней случилось. Он по‐своему не желает, чтобы жертва страдала более, чем это необходимо. У убийцы есть какая‐то миссия. Он убивает не для того, чтобы получить удовольствие.
Белакур выдержал паузу и гнусаво осведомился:
– Это все? Позволите продолжить?
– Нет, еще не все. В профиле нет ни слова о предполагаемой профессии преступника и о его автомобиле. Я бы сказал, что работа убийцы каким‐то образом связана с математическими данными и переменными величинами: управление рисками, страхование, банковское дело, финансы, системный анализ. Он – белый воротничок. Водит «тойоту-камри», «хонду-акцент», «тойоту-короллу», «хонду-цивик», «ниссан-альтима» или «форд-фьюжн» – одну из самых популярных машин года.
– Догадка, основанная на статистической вероятности, – хмыкнул Белакур. – Статистику мы и сами можем посмотреть.
– Разумеется, и не только вы, но и убийца. Поэтому он и выбрал такой автомобиль. Преступник хочет смешаться с толпой, не оставляет ничего на волю случая. Он проанализировал информацию и приобрел машину, которая не будет выделяться. Таков его образ мышления.
– Благодарю за гипотезу, агент Уильямс. Все же мне сдается, что подготовленный нами психологический портрет более точен. Итак, мы…
– Кто составил профиль? Такое впечатление, что его писал курсант.
Аллен схватил Маркуса за руку.
– Маркус, прекрати!
Ноздри Белакура затрепетали, губы гневно сжались.
– Достаточно! Если попытаетесь сорвать совещание еще раз, я прикажу вывести вас из зала!
Маркус сел на место, кипя от негодования. Эндрю вытащил из своего конверта доклад с психологическим портретом и указал на правый нижний угол документа, где было отпечатано: «Подготовлено специальным агентом ФБР Викторией Васкес». Маркус прикрыл глаза и яростно потер виски. Таблетки от мигрени остались в отеле.
– Круто, – заметил Эндрю.
Аллен наклонился к Маркусу и шепнул:
– Ты вообще в курсе, что такое сдержанность?
24
Шоуфилд с женой проехали через пост охраны и припарковались у Психиатрической клиники Уилл-Каунти. В 1975 году больница изменила старое название – Центр содержания душевнобольных преступников Уилл-Каунти – на более политкорректное.
Шоуфилд глубоко вздохнул и обвел взглядом территорию так называемой «клиники». Все здесь разительно отличалось от обычной больницы. Заведение больше напоминало тюрьму. Перед ним находилось большое одноэтажное здание, облицованное красным кирпичом. Вокруг шел забор высотой футов двадцать с колючей проволокой поверху. Ограждение имело наклон внутрь, что делало практически бесполезными любые попытки перебраться наружу. На земле лежал снег; редкие клены и дубы, сбросившие листву, покрылись ледяной коркой. Пахло дизельным топливом и канализацией. Грязные воды реки Чикаго и Чикагского санитарно‐судового канала впадали в реку Дес-Плейнс к югу от того места, где сейчас стоял Шоуфилд. Стоило ветру изменить направление, и запахи промышленных выбросов смешивались с ароматами канала, образуя чудовищное сочетание ядовитых испарений. Похоже, именно такие дни Шоуфилду и выпадали для посещения матери.
Они с Элеонор прошли в зону для посетителей. Огромный чернокожий охранник, восседавший за дюймовым бронестеклом, запустил их внутрь и протолкнул сквозь лоток документы для заполнения. Шоуфилд заполнил анкеты и расписался в журнале регистрации, обратив внимание на несоразмерно маленькие руки охранника.
– Шкафчик для вещей потребуется? – осведомился вахтер.
– Нет, благодарю. Жена подождет меня здесь.
– Хорошо. Я сообщу, когда пациентка будет готова к визиту.
Шоуфилд уселся в оранжевое кресло для посетителей рядом с Элеонор, выгреб все из карманов и отдал жене.
– Хочешь, пойду с тобой?
– Не стоит. Тебе вообще ни к чему было отпрашиваться с работы, я бы вполне мог съездить один.
– Конечно, мог. Но ты не обязан навещать мать в одиночку – я знаю, как это тяжело. С тобой точно все в порядке?
– Да, все отлично.
– Я люблю тебя, Харрисон, и буду с тобой, что бы ни случилось. Ты знаешь, что всегда можешь поделиться со мной.
Шоуфилд понимал, что слова жены должны были вызвать в нем прилив нежности или даже счастья, но, к сожалению, ничего такого не ощутил. Он сжал руку Элеонор и поднес к губам.
– Спасибо тебе.
Прошло несколько секунд, и охранник крикнул:
– Шоуфилд!
Шоуфилд подумал: как глупо, что охранник четко следует установленным процедурам, ведь других посетителей в холле не видно. Он встал, и жена предложила:
– Если ей лучше, в следующий раз можем взять с собой детей.
– Наверняка ей это понравится, – улыбнулся Шоуфилд.
•
Дежурный латиноамериканской наружности в белой униформе открыл дверь с окошком, ведущую в тесное узкое помещение. Шоуфилд заметил у него слева на шее татуировку в виде питона. Стены комнаты для встреч резали глаз уже облупившейся желтой краской. Мать, красивая брюнетка с румяными щеками, сидела у дальнего конца серого прямоугольного стола. Выглядела она прекрасно. Она родила Харрисона в тринадцать лет и запросто могла сойти за его жену или сестру.
Шоуфилд устроился на металлическом стуле у другого конца стола. Из зарешеченного окошка за спиной матери пробивалось солнце, отражаясь от ее блестящих черных волос.
– Привет, мама, – поздоровался Шоуфилд. – С Рождеством!
Мать плюнула в его сторону.
– Грязный маленький слизняк, мерзость! Зачем пришел?
Шоуфилд тяжело сглотнул, стараясь сохранить спокойствие.
– Я слышал, ты неплохо себя чувствуешь? Выглядишь совсем здоровой.
Мать повернулась к сыну спиной, отказываясь его видеть. Шоуфилд посмотрел в окошко двери, проверил, не наблюдает ли за ними дежурный с татуировкой. Снаружи никто не маячил.
– Мама, нас не подслушивают. Тебе не кажется, что пора рассказать, кем был мой отец?
– А то не знаешь, – скривилась она. – Меня изнасиловал демон, посеял в моей утробе свое злое семя.
Шоуфилд зажмурился, чтобы мать не увидела, как на его глаза навернулись слезы. Эти слова он слышал, сколько помнил себя. Мать всю жизнь страдала нарушением душевного равновесия. В детстве она убежала из дома, а в двенадцать лет забеременела. Еще раньше ее заманил в секту человек по имени Пророк. Членами секты были такие же, как она: сбежавшие из дома,
