Пархомов - Без названия
Следующей его мыслью было, что надо идти к Трояну на выручку. Не могут они оставить друзей в беде. Возможно, они еще успеют. Надо спешить...
Но приказ...
Холодные, жесткие слова приказа сразу вспомнились ему. У той войны, которую они вели теперь, были свои законы. Приказ!.. Прежде всего они с Сеней-Сенечкой должны выполнить этот приказ. Хотя, быть может, потом они себе никогда не простят этого.
Только теперь он почувствовал, что озяб. Появилось такое чувство, словно на груди у него не комбинезон, а ледяной панцирь. Его левая рука онемела, и он с трудом поднял ее, заставил лечь на рычаг. Вперед!..
Когда он заметил трос, поддерживавший заградительную сеть, в порту как будто прекратилась суматоха. Прощай, Троян!.. Торпеда погрузилась, ушла на глубину. Вокруг было темно и холодно. Но сеть, Нечаев почувствовал это, уже осталась позади. И тогда он заставил "дельфина" всплыть.
Они были в открытом море.
Мрачное небо припадало к воде, которую вспучивал западный ветер. Золотистое небо и огненные всполохи остались далеко позади.
Нечаев посмотрел на часы.
Было сорок минут первого. Хоть бы лодка задержалась! Иначе... Нечаев знал, что семь миль им за час с лишним никак не пройти. Но он еще надеялся...
"Дельфин" дрожал от напряжения. Нечаев старался выжать из него все, что только можно. Успеть! Непеременно успеть!.. А сам думал о Гришке, который мечется в мышеловке порта. Но ему хотелось верить, что Гришка как-нибудь вывернется, уйдет... Ведь бывают же чудеса на свете! А Гришка Троян и не в таких переделках успел побывать за свою короткую жизнь.
Были минуты, когда Нечаеву хотелось сорвать с себя маску и подставить ветру лицо. Но об этом еще нечего было и думать. Кто знает, а вдруг катера пойдут в погоню? Тогда им с Сеней-Сенечкой снова придется уйти на глубину... Но главное - надо успеть! Кровь снова стучала в висках сильно и громко.
Через час с лишним он близко увидел в море темную скалу, напоминавшую парус. Теперь она не отбрасывала теней.
До двух часов оставалось еще несколько минут.
Но лодки на месте не оказалось.
Они искали ее в одном месте, в другом... Неужели ушла? Раньше времени? Не может быть!.. Не могла лодка уйти раньше времени и оставить их здесь.
И тут он вспомнил про катера. Он совсем забыл про эти проклятые катера. Ну конечно же, эти сторожевые псы обнаружили лодку и заставили ее уйти раньше времени. И теперь...
Надо было ждать четверо суток.
У него ни на минуту не возникла мысль, что их могли оставить на произвол. Он знал, что вторая лодка непременно придет. Но надо было ее еще дождаться!..
Четверо суток!.. Он подумал об этом так, словно четверо суток равнялись вечности. Что ж, они будут ждать, ждать... "Де твоето момиче?.." - пароль всплыл перед ним огненными буквами. Он произнесет пароль, и тот старикашка-сторож ответит: "Легна сп вече, аго". Так будет. Совсем скоро, когда они со Шкляром выберутся на берег... Он посмотрел на Сеню-Сенечку. Шкляр, казалось, дремал. Ну и пусть... Нечаев направил торпеду к скале, которая темнела впереди.
У скалы они сорвали с себя маски, сняли комбинезоны и тяжелые башмаки. Все доспехи вместе с торпедой надо было пустить ко дну. Согласно приказу.
Это отняло немало времени. Снаряжение привязали к торпеде. Когда она скрылась под водой - место было глубокое - Нечаев и Сеня-Сенечка пустились вплавь. До берега от скалы было метров шестьсот, не меньше.
Вдруг в той стороне, в которой был порт, небо вспыхнуло, поднялось высоко, а потом сразу провисло, став дымно-красным. Там взметнулся высокий огненный столб. И только потом уже один за другим раздались два взрыва.
Перевернувшись на спину, Шкляр спросил:
- А второй откуда?
- Гришкина работа, - ответил Нечаев, который плыл рядом. - Жалко ребят.
- Погоди... Ты погоди их хоронить, - хрипло сказал Шкляр.
9
На берегу крепко, первобытно пахло водорослями. Он был пустынен. Узкая полоска песка белела в ночи ледяным припаем. За нею громоздились тяжелые глыбы камней.
Ночь уже холодела, и камни были влажными, скользкими. В темноте они отливали холодным мертвым блеском.
Выбравшись из воды (волны сносили обратно в море), Нечаев пригнулся и побежал к этим камням. Глухая темнота, которая залегла между скалами, одновременно и страшила и притягивала его. Что в ней? Она могла в любую минуту ударить в лицо огнем, но могла и мягко укрыть от опасности, тогда как на светлом песке ты был совсем беззащитен.
Он сжимал рукоятку ножа. Это было единственное оружие, которое он имел при себе.
Ноги вязли в песке. Бежать было трудно.
А темнота шелестела осыпями, трещала палым листом... Но эти звуки почему-то не сливались в широкий просторный шум, как это бывает, скажем, в глубине леса. Здесь, на чужом берегу, каждый шорох, каждый тревожный хруст существовал как бы сам по себе и оттого слышался громко, отчетливо. И было такое чувство, будто эти жесткие звуки продирают по коже.
Но тут же он подумал, что это просто холод, что это ветер студит спину и грудь. Они со Шкляром слишком долго пробыли в осенней воде, слишком долго.
Добравшись до камней, он опустился на колени, чтобы отдышаться. И тут почувствовал за спиной пустоту. Шкляр!.. Вздрогнув от неожиданности, Нечаев заставил себя оглянуться. Сени-Сенечки не было. Шкляр!..
За песчаной полоской лежала беспредельная пустынность моря.
Он готов был закричать. Тревога захлестнула его, накрыла с головой и швырнула на землю. Оказалось, он стал снова спускаться к морю. Шкляр!.. Его ноги, не находя опоры, срывались с камней. Он разодрал их в кровь, не чувствуя боли. Шкляр!..
Только бы не остаться одному. Шкляр! Шкляр! Шкляр!..
Он прыгнул с камня на песок и тут, у самой кромки воды, увидел Сеню-Сенечку. Тот сидел на корточках и, казалось, что-то искал. Нашел время!..
- Ты что?..
- Следы... - пробормотал Сеня-Сенечка, не поворачивая головы.
Теперь и Нечаев их увидел. Следы были отчетливые, глубокие. Подумалось: "Теперь хана!.." Но когда он нагнулся, у него сразу отлегло от сердца. То были их собственные следы.
- Знаю, что наши... Но все-равно, - Сеня-Сенечка продолжал разравнивать песок.
- Брось, их смоет волна.
- Нельзя. Могут обнаружить.
- Тогда быстрее. Я помогу...
Сеня-Сенечка не ответил. Он привык все делать обстоятельно. Вот теперь, кажется, действительно все... Он прыгнул на камень.
Они стали подниматься в гору. Медленно, цепляясь за кустарники и корневища. Подъем был крут, почти отвесен.
Потом, выбравшись из расселины, они поползли к винограднику. Твердая земля была в трещинах. На ней вкривь и вкось стояли деревянные столбики, поддерживавшие ржавую проволоку, которая, раскачиваясь на ветру, слабо, невнятно гудела.
Подняв голову, Нечаев огляделся.
Море, шумевшее внизу, под обрывом, звало его обратно: вернись!.. Даже здесь, в сотнях миль от дома, оно оставалось все тем же ласковым и добрым Черным морем, которое он знал и любил с детства. Темное, зыбкое, оно даже в штормовую погоду было его союзником и другом, тогда как каменистая земля, на которой он сейчас лежал, была ему чужой, враждебной. Даже запах у нее был какой-то незнакомый, резкий... Память подсказала ему, что самое скудное степное побережье где-нибудь под Одессой или Херсоном и то трогательно пахнет чебрецом и полынью. Не то что здесь. Те нежные, щемяще-грустные вздохи земли были для него родными, понятными. Только сейчас он понял это.
Здесь же, среди скал и виноградников, среди все еще по-летнему пышных деревьев, вразнобой шумевших под ветром над его головой, земля пахла пряно и душно. Прав был его отец, когда говорил, что чужой мед всегда горек!.. На секунду перед его глазами возникло морщинистое усатое лицо с тяжелыми веками, прикрывавшими усталые глаза. Но стоило ему услышать близкий шепоток Сени-Сенечки, как оно сразу исчезло.
- Ничего не видишь?
- Нет, а что? - Нечаев еще пристальнее вгляделся в темноту.
- Он где-то здесь...
И впрямь, шалаш, который они сегодня (как давно это было!) разглядывали с лодки в перископ, должен был стоять где-то здесь. Они помнили, что шалаш был под деревом. Впрочем, они знали и другие приметы. В десяти шагах от этого шалаша находился сарай с разметанной соломенной крышей и широким навесом для дров, которые заготовляют впрок. Под навесом же они должны были найти колоду, в которую воткнут топор. Если топор на месте - все в порядке. Стало быть, сторож готов принять гостей...
Скала "Парус", служившая им ориентиром, уже не была видна. Да и само море, всю его прибрежную часть, заслоняли камни. Нечаев подумал, что они отклонились вправо. Расселина, по которой они взбирались, была кривой, он хорошо запомнил это.
- Соображаешь? - спросил Сеня-Сенечка.
- Ага... По-моему, нам надо туда, - Нечаев кивнул в темноту.
- Я не уверен...
- Еще метров сто. Шалаш был прямо над скалой, - напомнил Нечаев. Уже близко.
- Ладно, - Сеня-Сенечка не стал спорить.
