Леонид Словин - Дополнительный прибывает на второй путь
Внезапно Денисов нащупал плоский предмет, он находился в верхней трети матраса с нижней стороны.
"Есть!"
Денисов спустился со стремянки, сбросил матрас на нижнюю полку.
- Здесь что-то зашито...
Женщины замолчали.
Фабричный шов наматрасника был нарушен, затем отверстие наскоро заметано другими нитками.
- ...Оставим шов, как есть, заглянем с другой стороны и отметим в протоколе... Бумажник?
Через минуту Денисов уже держал в руке пачку сторублевок. Купюры лежали одинаково - вверх гербами, педантичная рука кассира гострудсберкассы чувствовалась в безликой раскладке.
- Никогда столько не видела... - сказала Суркова.
- Да-а...
Считали дважды, чтобы не ошибиться.
- ...Семь тысяч триста, семь тысяч четыреста... Семь тысяч пятьсот!
Ратц ошибся на пять купюр.
Подписав протокол, проводницы ушли в служебку. Суркова вскоре вернулась.
- Кто-то знал, что деньги целы... - Она хитро посмотрела на Денисова. - Помните? Ночью кружил рядом...
Дополнительный двинулся снова. Было еще свежо и тихо, но Денисов знал, что свежесть и тишина обманчивы. Предстояло знойное утро, и совсем близко был Верхний Баскунчак, легендарный арбузный Клондайк, к которому готовились проводники и пассажиры.
"Полетика-Голей был тертый калач. - Денисов запер купе, наложил мастичную печать. - Очевидно, он считал, что в матрасе сторублевым купюрам будет спокойнее..."
Несмотря на ранний час, в вагоне-ресторане весь штат был уже на ногах. Директор-буфетчик сидел за столом рядом с плакатиком "Ничто не стоит нам так дешево и не ценится так дорого..." с тетрадью, бутылкой "Айвазовской" и большими конторскими счетами. Меньше всего ожидал он визита инспектора, хотя и пытался это скрыть.
- Могу быть полезен?.. - Он придвинул Денисову "Айвазовской", поднялся за стаканом.
Денисов огляделся. Свидетелей можно было разместить в первом салоне, собаку отправить в тамбур. Во втором салоне ящиков с водой заметно убавилось: под окном тихо побрякивали напольные весы, подвязанные к поручню.
- Дело в том... - начал Денисов. - Мы предполагаем накормить завтраком человек десять - пятнадцать. В Астрахани их встречает следователь.
Директор обнажил два ряда золотых зубов, печальными глазами посмотрел на Денисова.
- Можно.
- Пригласим их заранее, чтобы не собирать потом по всему поезду.
- Всегда рады... - Он хлопнул в ладоши, из кухни показалась официантка. - Два десятка пакетов по норме "Завтрак туриста". - Руки у него были короткие, на тыльной стороне кисти мелькнула синяя, наполовину выведенная татуировка. - Кофе?
- Минеральной воды.
- "Айвазовской" ящик!
- Спасибо. - Денисов не спешил покинуть ресторан. - Как с планом?
- Портвейн хорошо шел, марочный, - директор сразу почувствовал себя в своей стихии. - Еще "Алиготэ". "Марсалы" было немного.
Верзила Феликс показался из кухни. Он кивнул Денисову, сел за свободный столик.
- После отправления из Москвы, ночью, ресторан работал? - спросил Денисов.
- Нет.
- Полностью исключено?
Денисов дал понять, что не торопит с ответом, оглядел напольные весы, плакатик, призывавший получать дивиденды с вежливости, которая якобы непредубежденному человеку ничего не стоит, а некоторыми чудаками ценится втридорога.
- Исключено полностью... Не завтракали еще? - Директор не понял его медлительности. - Можно кое-что организовать...
- Залом, полузалом? - Денисов заинтересовался.
Директор покачал головой.
- Пузанок? Астраханской сельди, конечно, нет. А икорка найдется.
- Спасибо! Мне стакан сметаны, капитану Сабодашу - бутылку кефира... Вы совершенно уверены, что ночью продажи не производилось?
Денисов оглянулся: лицо официанта было желтым, Феликс снова был близок к обмороку.
Когда Денисов шел назад по составу, всюду из купе выносили коврики, пустые бутылки. Денисов обратил внимание на выставленный ряд стеклянной тары. Впереди с большим отрывом шел марочный "Дербент", "Алиготэ" держалось на третьем месте, после "Айвазовской".
Проводницы пересчитывали полотенца, готовились сдать белье, чтобы сразу по прибытии уйти домой.
В служебке девятого Денисов увидел электромонтера, он разговаривал со Шпаком. Рита по обыкновению отсутствовала. Где-то в конце вагона плакал ребенок.
В десятом, в тамбуре, стоял Ратц.
- Доброе утро, - старик поднял на Денисова глаза.
"Антон сам объявит ему насчет вагона-ресторана, - подумал Денисов, этому свидетелю, по-моему, торопиться некуда".
Антон, как и предполагал Денисов, уже начал обход - купе было заперто. Марина у окна малого коридора кивнула Денисову как человеку, с которым ничего не связывает.
Денисов прошел дальше. Большинство пассажиров томились у окон, некоторые еще спали.
В тринадцатом вагоне Денисов увидел магаданца. Попутчики его играли в карты, за их спинами Денисов различил в купе натянутую жилку с темно-золотистыми копчеными рыбинами.
Магаданец узнал Денисова.
- Рыбу в Астрахань? - Денисов показал в купе.
- А что? В Астрахани есть рыба? - возразил магаданец. - Какая, позвольте узнать?
Попутчик магаданца - пожилой со шрамом - бросил карты, натужно засмеялся.
- Белуга, осетр, - Денисов пожал плечами.
- Каспийская минога?
- Ну нет. Стерлядь.
- Вы еще скажите: сом!
- Семга.
- Это с Белого моря привозят, - магаданец оказался докой. - Да еще с Дальнего Востока - муксун, чавычу, пыжьян...
- Пыжьян - отличная вещь.
Он прошел дальше.
В малом тамбуре Пятых считала наволочки, подменная проводница держала мешок и бирку. В раздувшийся наматрасник, казалось, уже ничего нельзя было вместить.
- Хотели что-нибудь? - Галя перестала считать.
- "Кассу" на минутку...
Она поправила венчавшую ее потное лицо пилотку.
- Так в ящичке же!
Денисов отыскал в "кассе" билеты магаданца и его попутчиков. У всех оказались стандартные бланки московской автоматизированной системы "Экспресс".
- Нашли? - Пятых поняла, кем он интересуется. - С рыбных промыслов едут. С Востока. И рыба у них...
- Как они? - спросил Денисов.
- Ничего. Только выпить не любят...
- Жажда?
Она засмеялась.
- Всю ночь сидели! Даже без света...
"Это когда пробки чинили", - понял он.
Действуя ключом-"вездеходом", Денисов прошел в конец состава. Количество пустой посуды нигде существенно не менялось, равно как и соотношение выпитых в пути алкогольных и тонизирующих напитков. Бутылок из-под "Марсалы", заметил Денисов, нигде не было.
За окном показался одноэтажный вокзал, обсаженный мелколистными вязами. Перрон был выложен ровными рядами арбузов. В коридоре началась беготня.
- Баскунчак!
Дух распродажи витал над бахчевым Клондайком.
- Ввиду опоздания поезда... - предупредило радио на перроне.
Беготня за окном усилилась. Первые арбузы застучали в тамбуре: кто-то "своим ходом" гнал их по коридору в купе.
Антон посмотрел на Денисова:
- Минуты нас не устроят, правда?
Они вышли на платформу.
- Настоящий восточный базар!
Минуя продавцов, Денисов прошел в вокзал. Внутри было пусто: автоматические камеры хранения, против двери стенд: "Их разыскивает милиция". Денисов вернулся на платформу, мимо прошли Лариса и Костя с арбузом. Поодаль электромонтер продолжал начатый в служебке разговор со Шпаком. Бородатый Шпак снисходительно поглядывал на знатока футбольных схем.
Время стоянки истекло.
- Вечно опаздывает, - Суркова обтирала поручень. - Как к Верблюжке подъезжать, обязательно стоим...
- Последняя ездка, - успокоили из соседнего тамбура.
- Жара...
- Арбузу хорошо!
У подножки топтались пассажиры. Черный дог Судебского ни на минуту не прекращал ворчливого бурчания, но Судебский с поводком-удавкой и намордником был начеку.
- Гу-ляй, Дарби! Гу-ляй! Хор-рошо!
Впереди загудел встречный, Суркова спрятала тряпку.
- Теперь недолго.
Дополнительный двинулся, прибавив к расчетному весу не менее десяти тонн.
Денисов подобрал вместе телеграммы, полученные в пути следования. Условно их можно было разделить на две группы. К наиболее важным он отнес сообщение о личности потерпевшего, его прошлом и настоящем.
"Пятидесятых годах отбывал наказание за преступления совершенные
период 1941 - 1942 гг. территории временно оккупированной
фашистами Хмельницкой бывшей Каменец-Подольской области...
последняя судимость за нанесение опасного для жизни ножевого
ранения..."
Телеграмма свидетельствовала о том, что у уголовника по кличке Лука были основания опасаться мести со стороны людей, в свое время пострадавших от его преступлений.
"Но кто эти люди? Едут ли они в этом поезде?" - подумал Денисов.
Однако список версий этим не исчерпывался.
Весьма странным было и поведение некоего Карунаса, с которым младший инспектор Апай-Саар имел разговор на платформе:
"...во время посадки записал пассажира который поставил сумку
